Snowflake, но какие жутко крепкие нервы нужно иметь, чтобы выдержать такой "неожиданный поворот событий"  :sp: (скрытая суть Рауля) ))

Donna

Donna, какой ужас! Это уже фантастика какая-то))

alexandra,  :friends: спасибо, скоро будет. Ага, на Кристю А на счет ПО я бы и сама не против. Но это куда сложнее. Подходящие исходники слишком сложно найти. Когда что-то попадается, я сразу пытаюсь сделать ПО/Кристина А вот его одного делать смысла почти нет  Так мало промо-фоток, которые можно брать за основу. И будет получаться что-то типа та же промка, только в другом антураже. Жаль, что промо-фото Призрака к "Призраку" слишком мало. Это осложняет ситуацию - ПО тем и усложняется, что его можно брать только с фоток к ПО. ))  И так везде получается Кристина почти с одним и тем же ПО 

Отредактировано Night (2008-01-15 22:19:02)

Astarta, спасибо 

Ты так всегда метко попадаешь в суть изображенного  *fi* Будто бы один из истинных контекстов считываешь.
Ага, будет вот такой - или такой - (вылитые ПО )

Ну а прода почти в наличии))

Девочки, я вас ЛЮБЛЮ!!!!!!!!!!    :heart:

И правда, а почему ПО чаще "награждают" сыновьями, а не дочками?  :sp: Ну видимо, что б был продолжатель ставного рода 
-----------------
И проду обещанную принесла    Большой кусок) Держите))

**

- Вот это да! – Тяжелый короткопалый кулак опустился на непокрытую ничем столешницу, стоящие на ней стаканы уныло покачнулись, зазвенели.  – Вот уж не ожидал снова увидеть тебя, братец! – Раскрасневшийся Жиль Надье выразительно жестикулировал и ерзал на стуле, двигая грузным телом. - Вот бывает же такое, а?! Иду, гляжу, свет в окне. Едва различимый такой, будто и нет вовсе, но я все подмечаю. Да и уж сколько раз мимо ходил, темные окна. Знаю ж, хозяин тут больше не живет. Да давно уже, как съехал тогда, и все, концы в воду. А я, хоть ты и махнул рукой, домишко-то придержал. Думаю, мало ли, оно никогда не помешает, к тому же, за него уплочено, вернется из своего городу хозяин, а куда ему идти? А может он уже при жене, да детишках? – Надье неприлично засмеялся. - Я ж помню… у тебя, вроде как, крыши, кроме как этой, над головою нет. Так вот, а тут пожалуйста, все готовое. Сколько ж жил. Родные стены они ж это… - Надье почесал затылок, морща лоб, -  ну в общем, лечат! Вот только садик, садик-то совсем зарос, да увял. А ты знаешь, я в этом деле не особый мастер. Это у тебя тут все цвело и пахло, а я цветы только срывать умею, твои клумбы и вовсе вид потеряли, что страшно глянуть. Ну ты в общем, не серчай на старину Надье, сам понимаешь. Хотя, цветочки с твоих клумб мне тут изрядно пригодились. Да! Ну да не про это сейчас. Я о чем… хозяина нет, одним словом, некому там быть. А чего ж тогда в окне брезжит? 
Его угрюмый визави, подперев рукой щеку, уныло смотрел куда-то сквозь  стену, и казалось, совершенно не проявлял интереса к словам. Да, в одиночестве, чтобы все обдумать, побыть не удастся! Черт побери!
- Думаю, не уж кого нечистая занесла? Захожу, осторожно так, что б не спугнуть, а тут…– Надье издал ликующий возглас и вскинул руки, широко их раскинув, будто бы готовый обниматься. - Никак вернулся? А?! А я ведь не с пустыми руками тут мимо проходил! – Надье кивнул на стоящую на столе рядом с ним бутылку. – Вот как удачно!
- Тебе бы романы писать, – пренебрежительно заметил Эрик.
- Ну не знаю, не пробовал. Кстати, у тебя пожевать ничего нету? – Вопрос остался без ответа. Значит, нету.
Жиль взял бутылку и с бульканьем наполнил рядом стоящий стакан. Затем угрожающе  выставил бутылку горлышком вперед, направив его на своего собеседника. Но тот, не меняя кислого выражения лица, безынициативно отодвинул от себя пустой стакан, и кажется, нахмурился пуще прежнего.
- Я гляжу, ты как этот… - Надье покрутил в воздухе коротким указательным пальцем и надул щеки, – из монастыря. Не пьешь, не куришь, болтливостью не отличаешься, и бабы, как бы,  тебя особо не интересуют. Странный ты.
-  Я не пью странное содержимое подобных бутылок. Что это? – Приподняв одну бровь, недовольно спросил не располагающий всем своим видом к обоюдной беседе, хозяин. - Вряд ли это Эльзасский токай или Шато Петрюс…
- Э-э-э! – Затянул Жиль. - Зря ты так! Это тебе не шато, конечно, но и не самое дешевое кислое вино, которое тут у нас у каждого второго обретается. Мне тут  внучок мадам Лансер по большому знакомству эту бутылку  сплавил. И всего за ничего. Это, говорит, великая вещь, ром называется.
- Что? У него странный вид. Где он его взял?  Ограбил корабль Ямайских моряков? Или где-то вырастил сахарный тростник?
- Все-то ты знаешь! Каких моряков, какой тростник… – Сгримасничал Надье. – Ты зануда! А вот мне все равно. Мне главное, что в бутылке!
Надье взял стакан, отхлебнул, перевел дух, и, чмокая мокрыми губами, словно пытаясь распробовать вкус, продолжил:
- Ну да ладно, о подробностях, как и из чего можно раздобыть эту штуку ты мне поведаешь после, а сейчас давай-ка вернемся к прежнему разговору. Не ждал, не ждал, братец!..  – Опрокинув недопитый стакан,  промурлыкал Жиль Надье, и вытер рукавом губы. – И все-таки, ты как хочешь, а я рад!
- Рад, что битый час несешь чушь?
- Чушь? Вот-те на! – Набычился Жиль. – Я ж это… друга встретил!
- Друга? Мне надо было удушить тебя в первый же день.
- А вот этого не надо! – Погрозил Надье. – Ну ладно, полно. А я знал, что ты когда-нибудь вернешься. Знал! Но какими судьбами?
- Так вышло.
- Куда вышло?
- Слушай, я тебя не звал. – Твердым голосом ответил хозяин, не выдержав. – Я не рад гостям. Сейчас – тем более! И не хочу разговаривать. Я не жить сюда приехал, я просто заехал на какое-то время…  но не чтобы повидать тебя или кого-то еще. И уж точно не распивать бутылку рома.
Он поднялся на ноги, прошелся по комнате, медленно с болезненным сожалением оглядел запыленный клавесин и остановился у окна, сцепив руки за спиной.
Жиль же, пока его собеседник свел с него свой тяжелый недовольный взгляд, втихаря пытался очень незаметно долить из бутылки себе еще темной жидкости. 
- А чего так? Я-то думал, у меня снова будет сосед. – Пробубнил он, увлеченный делом. 
- Отстань!
- Значит, она все-таки тебя бросила, - заключил Надье. Эрик обернулся и окинул его гневным взглядом. Но Надье, кажется, было совершенно все равно. Не такой уж и грозный взгляд, каким хочет казаться.  – Можешь не отвечать. Я знаю, ты считаешь меня пустоголовым чурбаном, ну конечно, Надье не слишком умен в разных науках, зато людей я различаю хорошо. Я тебе еще перед отъездом сказал, что эта  дамочка  не стоит жертв, и это когда-нибудь произойдет. А я вот счастлив! – Надье вертел в руках пузатую бутылку и водил носом, как кот, обхаживающий банку с валерьянкой. – Кстати, можешь поздравить старика Надье. Я наконец-то овдовел…
- С этим что, поздравляют? – Без особо интереса задал вопрос Эрик, а сам принялся доставать что-то из ящика стоявшего поблизости старого комода.
- Ну я не знаю как у вас там… но меня стоит поздравить. Ты видел мою женушку? Бывшую женушку, - поправил он сам себя. - Ну-ну… это твоя вся такая фифа, - Надье снова поерзал на стуле, - а моя пожарная каланча, боже упаси увидеть такую в темноте, удар хватит! Наконец-то господь понял, что к чему! И вот я уже счастливый вдовец! Упокой душу бедняги Матильды, она была, конечно,  неплохой женщиной, но вот с дюжиной недостатков. Да что греха таить, и ей легче – устала она от такого горемыки, как я, и мне все как-никак, лучше! Ну ладно, я увлекся. Перестань возиться в пыли! Посиди со мною! – Захлопал себя по коленям Жиль. – Черт тебя возьми, ну?! Не пыли! – Взмолился он, когда его собеседник начал копаться в стопке  найденных бумаг.
Надо же, уезжая отсюда он оставил собственные сочинения, которые сами собой иногда приходили ему в голову, покуда Кристина была здесь, с ним, рядом…  они были ему не нужны. Зачем? Когда главная его мелодия обещала навечно быть с ним…
- Ап-чхи! – Жиль смачно и громко чихнул, замотал головой, затем вытер рот ладонью, втянул широкими ноздрями воздух. – Перестань! Что там?
- …Музыка. – Словно сам себе ответил Эрик, с трепетом всматриваясь в исписанные нотами листы.
- Пожалуйста, не вздумай сейчас играть! – Косясь на клавесин, заметил Надье. – Иначе я разрыдаюсь. Ты лучше поговори со мною. Чего ты маешься? Я слышал, что если тебе плохо, тебе непременно надо с кем-то поговорить. Дурные мысли они на ветер выходят, и сразу легчает. Во! – Жиль ткнул коротким пальцем в воздух. - Умные слова, между прочим. Это тебе не что-то там, это я из каких-то сильно умных  книжек вычитал. Это полезно, да-да!
- Много ты знаешь, - Эрик повел ноющим плечом, отбросил от себя листы, и сел обратно на стул, наполовину отвернувшись от Жиля.
- Все-таки, значит,  она? Ну, в самом деле, сколько можно вздыхать по той, кто и внимания твоего не стоит? – Возмутился Жиль. – Ну было… было и прошло. Что ж теперь, лечь и помереть? – Да, это была, конечно, неплохая мысль, подумалось Эрику. Но не самая лучшая. -  Ну скажи хоть, в чем беда?
Хозяин дома молчал.
- А знаешь что? – Надье воровато прищурил один глаз и потер руки. – Я кажется знаю, что сейчас нужно сделать! Хочешь, я тебя от твоего сердешного недуга враз излечу? Все как рукой снимет!
- Интересно, как? – Без всякого интереса спросил Эрик.
- Непременно надо позвать какую-нибудь  девицу. Ну известной направленности. – Чуть понизил голос Надье. -   И не надо никаких городских пестрых куриц. Я знаю  местных красавиц, вот что надо! Вот такие! – Он в воздухе обвел контуры. - И… непременно не одну! Нет! О чем это я, как сразу не сообразил. – Надье  хлопнул себя по лбу. -  Ну, а-то как-то не солидно, - заартачился вызвавшийся лекарь. – Что ж, нам ее делить? Я тоже хочу душу отвести. Двух! А может, трех? Нет, я на количество не претендую, я не о себе пекусь! Клянусь, от печали и следа не оставит…
- Пошел к черту! – Рассерженно его собеседник смахнул со стола стакан. Тот соскочил на пол, но не разбился, лихо поскакал со звоном в угол. Надье втянул голову в плечи.
- Ну вот, опять! Скучно с тобою! Ну почему ты не хочешь слушать дело, которое люди говорят? Ты не думай, они не какие-то там… все чинно и благородно! Я тебе дурного не предлагаю, ну что поделать, ежели девицы больно щедрые на любовь, им помогать надо их растрачивать. Такие девицы не дерут три шкуры, как эти в городе, которые  из себя-то ничего не представляют. Зато эти…
- Вон! – Заорал бешенным голосом хозяин.
Жиль наигранным жестом закрыл ладонью рот, мол, молчу, молчу! Но, проведя минуту в молчании, не выдержав, вдруг снова обрушил на хозяина дома всю свою прыть: - Послушай, я знаю, это тяжело! Не хочу тебя расстраивать, приятель, но женщины… у них в голове, как у индюшки, что с них взять! Ты отличный малый, ну… немного не в себе, конечно, все время страдаешь и мучаешься, но было бы из-за кого. Забудь! Не понимаю, чего ты в ней нашел? В чем так хороша эта женщина, что так не отпускает, а? – На лоснящейся физиономии Надье появилась дико неприличная многозначительная усмешка. – Ну ведь некрасивая совершенно! Больно тощая, форм особых нет, рот великоват, нос чересчур вздернут… - Увлекся Жиль, и за это едва не получил.
- Ну да, куда уж до твоих развеселых красоток! – Уязвлено процедил сквозь зубы Эрик.
- Ну а хоть бы и так? Я тебе предлагал, между прочим. – Надье поймал на себе гневный взгляд. - Знаешь, что я  тебе скажу – ну на что тебе это все? К тому же, каким бы ты ни был,  такие бабы никогда не уходят от детей и от мужа. Ты, конечно, думаешь, что я помело, треплю просто так, но поверь, я тоже много чего знал и встречал за свою жизнь. Кое в чем да понимаю. Ну и чего ты добьешься цацкаясь со своею Кристиной? Какой в этом резон, скажи мне на милость? – Надье в очередной раз наполнил свой стакан, и с опаской пододвинул его собеседнику. Жалко, если тот снова даст волю рукам и опрокинет полный стакан. У Надье даже в душе все перевернулось от этой мысли. Но этого не произошло. То ли задел Надье своего собеседника за живую рану, то ли наоборот, утомил своей болтовней пуще прежнего, но хозяин тяжелой хваткой заключил стакан в обруч своих пальцев, и опрокинул его.
- Вот так, другое дело! – поиграл бровями Надье. – А я знаю, зачем ты сюда приехал, - гудел он, - Повспоминать… ведь, она, кажись, здесь жила с тобою? Помучиться захотел, да? Гиблое дело…
Только его  вновь обретенный сосед, кажется, его уже не очень-то и слушал. Его как-то повело в сторону, он несколько обмяк, откинулся на спинку стула и думал о чем-то совсем другом. Видимо, шаг был крайне опрометчивый. Потому что ощущение во всем теле и судороги в пустом желудке (а он был именно пустым, потому что  ел он, кажется, последний раз вчера утром)  весьма препротивными...

-

Его сердце заметно участив ход, перевернулась, да так, словно его с немалым усилием нарочно встряхнули… а потом бросили в ледяную воду. Холодное пламя обдало  так, что  внезапная боль отняла воздух, дышать стало трудно. Единственное, что помнилось, это имя. Имя, состоящее из трех быстрых ударов сердца. Три сильных толчка делало сердце, заставляя гнать по жилам кровь, пронося в памяти родной и такой необходимый образ… бессвязные мысли заметались из стороны в сторону, перед глазами возник едва различимый, но знакомый образ – бледная, почти белая кожа, правильные черты лица, большие красивые глаза, в которых томился странный огонек. Воздушный образ, словно сотканный  из прозрачной дымки томно вздохнул, распростер к нему руки, и молвил: Я не хотела, чтобы случилось самое худшее...  - Но это уже случилось! – Прозвучало ответом. Все это было каким-то до боли знакомым уже и изведанным ранее.
Казалось, ледяная волна снова накрыла с головой, дыхание перехвалило, сердце остановилось, тело воспротивилось и забилось как в сильнейшей судороге… и он подскочил на месте, обливаясь холодным потом. Лишь спустя несколько долгих секунд понимая, что сидит на кровати, а за окном сквозь хмурые тучи пробиваются утренние лучи ленивого зимнего солнца.
- Эй! – Ему на плечо легла тяжелая рука, вторая пару раз встряхнула. – Эко тебя… а! Ты  что?
- Что я?
- Ты ее звал...
- Ты? А ты что здесь делаешь? До сих пор?
- Я-то? Я это… - Надье потер заросший подбородок. – Я тут задремал. На стуле. Проклятая деревяшка. Страшная вещь! – Он демонстративно подергал плечами и повертел головой в разные стороны. - Я ж это… я сразу понял, что ты из тех, кому и глоток - смерть. Подумаешь… а тебя так развезло. Сразу осоловел. Хорошо я тебя додумался дотащить до сюда. А-то бы тоже на стуле заснул… но ты не сопротивлялся, нет. – Надье откашлялся, осмотрелся по сторонам. Пить дико хотелось. – Ты какую-то чепуху нес, что она тебя не простит, что ты кого-то убил, - Надье передернул плечами, - что она ненавидит тебя… чего-то еще говорил. Я не помню. Чепуха какая-то. В общем, дрянь разговор у нас с тобою вышел. Я так ничего и не понял.
- Это не чепуха.  Так что тут ты забыл?
- А я тут, потому что, дай, думаю, останусь, мало ли что с тобою приключится!
Эрик мотнул головой, прогоняя пелену кошмара, вздохнул поглубже, и отстранился от доброжелателя. Вот только услуг сиделки ему и не хватало для полного счастья.
- И ведь правильно! Гляди, как тебя мотнуло. Ишь… тяжко, да?
Эрик потер лицо руками. Маски не было. Видимо, она спáла, пока он ворочался во сне. Ну что же, вести беседы с действующим на нервы соседом? Жиль в коем-то разе сидел тихо, смотрел на него не мигая. Эрик тяжело вздохнул.
- Она не пришла…
- Куда?
- Она снова выбрала другого. Я сам во всем виноват. – Заговорил странными полуфразами хозяин дома. И стал припоминать последствия недавно минувшей ночи. Она не сдержала обещание. Значит, все было зря – надежды, старания. Этим утром они бы могли быть уже вместе, и он бы мог держать ее спящую в своих крепких объятиях.
Жилю так безумно хотелось пить, но прерывать собеседника, чья душа в данный момент, похоже, не вынесла терзаний, и от того решившего открыться, было просто верхом неприличия. А тот, как назло не замолкал. Правда, рассказ был сумбурный, на исповедь покаявшегося совершено не похожим, так что Жиль с трудом понимал смысл, и совершенно не чувствовал себя святым отцом, отпускающим грехи. А он-то уже приготовился изобразить из себя умудренного опытом священника, дать совет. А ему приходилось сидеть и маяться. Второму, конечно, было не проще. Но судя по бодрости и эмоциональности его фраз, по крайней мере, физически ему было куда лучше, чем бедолаге Жилю, изнемогающему от жажды.

Хотя, Эрик не особо и нуждался в том, чтобы его внимательно выслушивали, просто силам и терпению пришел конец. Надо было произнести вслух все случившее хотя бы для того, чтобы самому осознать все и до конца поверить в это. Кристины в жизни снова больше не было. Все с небывалой иронией повторялось – одиночество, безысходность, Надье, лезущий со своим любопытством туда, куда его не просят, этот полупустой, забывший жизнь,  дом… как несколько лет назад. После той злополучной ночи. Ощущения яркой вспышкой пронзили память, и вызвали все такую же неуемную острую боль.
Надье из последних сил изображал сосредоточенность. У него, похоже, болела голова. А у Эрика – сердце… если бы не было в памяти прежней боли, если бы не было мыслей, может быть случившееся не вызывало бы такой тошнотворный осадок.
Последнее время Кристина была сама не своя. Понятно, что именно она скрывала. Похоже, и уезжать она никогда особо не хотела. С присущим ей мастерством изображала восторг и искренность, а сама… в который раз предала. И была, наверное, совершенно права. Она не заслужила обреченной на скитания жизни рядом с убийцей и никчемным существом, который по сей день испытывает к себе лишь презрение. Рядом с которым она, конечно, будет чувствовать себя обделенной и несчастной.
- …Зря я надеялся. В ее жизни нет для меня места. – Заключая свой монолог, куда-то в пустоту произнес Эрик, и вздрогнул от постороннего шороха, наконец вспомнив, что не один в комнате. И сразу же пожалел, что дал волю чувствам и разоткровенничался.
Жиль шмыгнул носом, словно изображая из себя готового разрыдаться. На самом деле, слава богу, что не рыдал и держал себя в руках сам рассказчик. А-то, судя по его словам, свершилось что-то, сродное концу света. Жилю оставалось лишь наигранно иронично выдавливать слезу.   
- Ну да, у нее же муж. Так значит, она тебя надула!  – Сочувственно кивнул Надье.
Эрик хмыкнул. Сел, и свесил на пол с кровати ноги, словно готовый вскочить, но не двигался. Какое-то время молчал, глядя куда-то сквозь Жиля. Думал о чем-то несколько секунд. Как быть? Снова  биться в закрытую (для него) дверь? Еще раз? До которых пор? Пока Кристина, в очередной раз поставленная перед выбором, не сделает его в пользу другого?
- Я должен ее увидеть. – Наконец  произнес он, словно говоря самому себе, нежели кому-то еще,  и порывисто встал.
- Стой! – Вытянул руку Надье, едва понимая, что к чему. - И чего ты добьешься? – Поморщился Жиль, задрав голову кверху, и глядя на своего собеседника снизу вверх. Голова кружилась. – Если она дала тебе отворот поворот, думаешь, сейчас она бросится к тебе в объятия, молить о прощении? Тебе это нужно, верно, или что? А если тебя ищут? Ты же кому-то свернул шею. – Надье глубоко вздохнул и помотал кудлатой головой. В самую пору бы закончить этот разговор и взяться уже за дело, но бравый малый, с которым он взялся спорить, кажется, был при своем мнении, и уступать не желал.
-  Я хочу с ней поговорить. – Гневно заявил хозяин. - Пусть объяснится. Почему… снова… - Последние слова прозвучали так тихо, что их едва рассылал не только Надье, но и он сам. 
- Почему ты должен идти? Пусть она и приходит! Ты же мужчина!
- Она не придет.
- Значит, не судьба! - Тягостно вздохнул Жиль. -  А так, разве что встретишь ее мужа. Всего такого довольного и при параде. А потом она тебе скажет, прости, милый. Но муж есть муж. Брак превыше всего. Они все так говорят. Любовь все как коза слизывает…
Эрик  сел обратно, пытаясь все-таки разобраться в происшедшем. Кровать тоскливо скрипнула. Надье устало вздохнул.
- В общем, ты как знаешь, - поднялся на ноги  Надье и блуждающим взглядом окинул комнату. – А я по нужде отойду. Только ты не исчезай никуда, я уж тебя очень прошу! Я уж латал тебе один раз голову, второй раз может так ладно и не выйти… Да и… - Надье затоптался на месте, - моя Матильда иной раз говорила, что, мол, горбатого могила исправит, ну, это она про меня, конечно, говорила. Вот чего  у моей Матильды было не отнять, так это ума. Ведь баба, а голова у нее все-таки была неплохая. Все-таки, иной раз начнет костерить, да и скажет тебе что-то дельное. И ведь права была… не исправить некоторых людей на этом свете. И ошибками не научить. Какими были, такими и останутся. Если твоей Кристине одного разу не хватило, может, ну ее, а? Ты не серчай, я не со зла. Может, она и хорошая. Но только гляжу, что тебе от этого счастья нет. А что ж это за любовь такая, если счастья нет, если она тебя на другого променивает? Не пойму!
Эрик ощутил себя несколько сконфуженно. Кажется впервые за все эти годы ни в голосе, ни на лице Надье не были ни присущей ему придурковатости, ни иронии, а говорил он со всей серьезностью и глубиной, словно не только сострадая, но и всей душой прочувствовав,  обращаясь к человеку небезразличному.

Как только за Жилем захлопнулась дверь, он поднялся, и, принявшись расхаживать вперед-назад, попытался соединить обрывки мыслей воедино. В ногах ощущалась сильная слабость. Да и голова кружилась.
Странно, что он оказался совершенно неподготовленным к такому повороту событий. Ведь до последней секунды он жил уверенностью в том, что Кристина непременно придет. Он даже из обычной пытливости не стал предполагать, что этого может и не случиться, что все может обернуться иначе.
Идиот!
Вернее всего сейчас было бы не поддаваться первому порыву, выждать, остудить полыхающий огнем рассудок. А после уже подумать на предмет случившегося, выстроить цепочку возможных вариантов, и дальнейший ход собственных действий – что, как и в каком порядке делать. Но медлить и рассуждать в такой ситуации было невыносимо больно и невозможно. Разум занимала лишь одна мысль – Кристина. А ее рядом не было…

Эдмон Легард был мертв. Вернее, убит. Что ж, он получил по заслугам. Вряд ли это была праведная безгрешная тварь божья. И все-таки, вершить свой суд никто не в праве. Но если бы _он_ не сделал этого, то лишился бы собственной жизни. А допустить это на тот момент он не мог. Ради любимой женщины, ради ее сына. Он должен их защищать. А умри он, то предал бы тех единственных, кем дорожил и кого любил на этом свете.
Искать убийцу, конечно, станут. Но это дело долгое и непростое. Во-первых, хотя бы потому, что Легарда убили не в собственном доме, не на улице ради драгоценностей или денег, а в нищенских комнатах, где уже заведомо понятно, что чаще квартирует один сброд и подозрительные личности. Для этого надо еще понять, что он там делал, что привело его в эти места, по какой причине там оказался. А о своих намереньях покойник вряд ли кому-то сообщал. Что злополучную комнату снимал какой-то мужчина, разумеется, сразу же наболтает напуганная хозяйка. Но, во-вторых, имени она не знает – называться в таких местах не принято, а если и называются, то уверенности, что имя настоящее не жди. Лица своего постояльца она не видела. Разве что, мельком, пару раз, да и то в тени, либо со спины. О маске и речи быть не может. Описание подозреваемого будет вполне посредственное. Таких в ближайших округах пруд пруди.
Пока выяснят личность убитого, пока допросят хозяйку и других постояльцев – немного времени в запасе имелось. В самый раз, чтобы сориентироваться и подготовиться. Призрака оперы уж точно искать не станут. Ищейкам предстоит долго водить носами по ближайшей округе в поиске следа! Дело оставалось за малым, встретиться с Кристиной, сесть на Северном вокзале в вагон поезда, а там и недалеко до новой, совершенно иной жизни для всех троих. Возможной жизни. Которая могла бы у них быть! Тогда и сердцу спокойнее, и в душе мир – не было бы больше этого дурного чувства, что делит он ее с другим, и Кристина больше не звалась бы этим постыдным и малоприятным словом «любовница», а как-никак уже почти жена, пусть и незаконная, зато безо лжи  и только его! Но не суждено, видно, этому сбыться.
И все-таки… опасность, пусть и небольшая, была. Схвати полиция подозрительного субъекта вместе с женщиной и ребенком, тем тоже будет несладко, и они хлебнут расплаты сполна. Прежде всего, Кристина, как женщина замужняя, супруга виконта, а нынче графа де Шаньи. Да еще с маленьким сыном – законным наследником. Имел ли он право подвергать такой опасности свою Кристину и ее ребенка? Фортуна, конечно, дама улыбчивая, да и риск уважает. Но осечки и  у нее случаются. Кроме того, судя по случившемуся в последнее время, улыбаться она Эрику, явно перестала. Верно, нашла иного избранника.

А Кристина? Почему она не согласилась в первую же секунду, когда он, будучи в ее спальне, предложил ей уехать в ту же ночь, когда все случилось? Паспорта были, билеты особой сложности не составляли. Сборы мальчика заняли не так уж и  много времени. Граф какое-то время отсутствовал. Все складывалось как нельзя кстати. Самое оно!

Женщина слепая и безудержно влюбленная, коей Кристина являлась по ее же словам, раздумывать долго не станет, когда мужчина ее, будучи буквально под прицелом опасности, предлагает сию же секунду избавиться от всех пут, на которые она сама сетовала, и покинуть этот осточертевший, ставший для них всех темницей, город…
А она заартачилась. Неуверенно попятилась назад. Начала оправдываться. Придумывать доводы. Есть ли разница между ночью сегодняшней и ночью  следующей? Тем более, когда времени остается в обрез? Конечно есть! Человек, истинно доверяющий слепо согласиться на тот выход, который вернее и ближе. Сегодня. Немедленно! Прямо сейчас! Кристина убедила его ехать завтра. Зачем? Самой все взвесить? Придумать очередную отговорку? Или не хотела?  Просто не хотела и не желала? 
В душе клокотала горечь.
- Убийца… - хрипло произнес он в голос, - зачем ей убийца, которого она будет стыдиться перед собственным сыном? Страшиться за каждый свой шаг, за каждую минуту своей жизни? Зачем?
Ответ пришел сам собою. Болезненным звоном раздался в голове. Незачем! В чем-то Жиль прав, конечно. Зря он на него орал и смотрел зверем. В целом, он неплохой, и дело говорит. Хоть и болтун изрядный, коих поискать. Возвращаться, красться в темноте, как преступник (а он и есть преступник), снова, как преданный пес заглядывать ей в глаза, ожидая очередной подачки, ответа? Умолять? Что она может сделать? Снова сочувственно посмотреть на него и… поцеловать на прощание? Самое большое, что она может  в очередной раз ему дать? Услышать еще раз из ее уст, что он жалкое ничтожество, к которому она испытывает жалость и сочувствие? Жалость! Вот что, должно быть, это было. Увезти силой, запугать (это просто, это всегда хорошо получалось) – но что это даст? В будущем лишь слезы и горечь, стенания о том, что увел от мужа, обрек на страдания, не разглядел временного увлечения?
Неужели это свершилось, то, о чем он запрещал себе думать в самых потаенных уголках своего разума?
Почему они всегда предают? Люди… те, от кого меньше всего ждешь? Делают слабыми и беззащитными, а потом предают. Почему вера настолько призрачна и невозможна? Верить окружающим – с  самого детства это было невыносимо  тяжело и мучительно больно.
Он совершил ошибку, что потянулся за той соломинкой¸ которую протягивала ему Кристина.  Значит, нужно просто вычеркнуть ее, забыть!
Забыть было невозможно. Даже одна мысль о жизни без нее вызывала бурю протеста и гнева. Но что же делать, когда все в очередной раз в его жизни рухнуло? Уж лучше, в таком случае (знай он все наперед) было бы получить пулю от Легарда, да и дело с концом…

Дверь тоскливо скрипнула, он от неожиданности вздрогнул и обернулся. На пороге стоял довольный Надье, держа в руках какой-то бумажный куль, и щурил маленькие глазки. 
- О! – Протянул он, - как хорошо, что ты жив - здоров,  а-то я малость переживал за тебя. Ничего-ничего! А я тут вот, кой-чего сообразил. А-то ну… есть же охота.
На этот раз «сообразительность» Надье оказалась очень кстати. Несмотря на скверное настроение, есть очень хотелось. Слава богу, трапеза проходила в молчании. Жиль мурлыкал как кот, потягивал из стакана уже добытое им где-то вино (для него оно, видимо, оказалось очень кстати), и громко чавкал, крошил куском хлеба на стол, беспардонно смахивал крошки на пол.
- Надумал что? – Наконец не выдержал Надье долгого молчания, замечая внешнее непривычное спокойствие хозяина дома, словно ничего и не происходило вовсе.
Эрик отряхнул руки, и откинулся на спинку стула.
- Да. – Коротко ответил он и забарабанил пальцами по столешнице. В голосе зазвучала какая-то едва различимая неуверенность.
- Ну? – Нетерпеливо вымолвил Надье и аж весь подобрался. 
- Я уезжаю.
Жиль уже открыл рот, готовый осыпать его новыми вопросами. Но Эрик того опередил, и сам первый ответил:
- Один! И куда, тебе – не скажу. Но тут уж вряд ли останусь… да больше и незачем.

-

Кристина лежала на софе, и читала книгу, лениво перелистывая станицы. Содержание книги мало заботила ее разум, но если она не будет отвлекаться, время будет тянуться еще дольше, чем ей оно кажется сейчас. В груди неприятно ныло. Ужасная пытка – делать вид, будто бы ничего не произошло, когда за твоими плечами рухнул весь мир, когда хочется зайтись долгим и горьким плачем, когда вообще не хочется жить (ей, конечно, может и не хочется, а новая еще только зародившаяся внутри нее жизнь ответить не могла, и верно, жить ей очень даже хотелось - это заставляло дышать дальше). На часах было без четверти шесть.
Но на пороге появилась невеселая Мари, на лице ее читалась усталость. Она несколько секунд мялась, потом, извинившись, заговорила:
- Простите мадам, я знаю, что не стоит мне вас отвлекать сейчас, но,  вы… рассказали господину?
- О чем? – не поняла Кристина, и в  глазах ее промелькнула искра испуга.
Девушка горестно вздохнула: - Ну, о том, в чем я вам призналась, – тихо сказала она. -  Обо мне.
Кристина покачала головой.
- Нет, Мари. Пока нет.
- Госпожа, но скоро я уже не смогу ничего скрыть. Время движется очень быстро.
- Я знаю Мари, оно движется слишком быстро в подобных ситуациях. И играет против нас. – С какой-то неподдельной горечью вымолвила женщина.
Мари переступала с ноги на ногу.
- Мари, я очень скоро ему все объясню. Нужно только немного подождать. И тогда, обещаю тебе, клянусь, граф ни слова не скажет против твоего положения, не откажет тебе в работе. Я обещаю…
- Ах, не обещайте, мадам.
- Если ты не будешь меня торопить и дашь мне время, так оно и будет. Будь уверена!
- Ну раз вы так говорите… - Мари смолкла.
За спиной послышались шаги. Рауль вернулся, - догадалась Кристина.
Мари присела перед хозяйкой и хозяином, мельком глянула на  графа, и чуть ли не бегом покинула комнату. Оставив хозяев наедине друг с другом. А Кристина нервно закашлялась.

Отредактировано Night (2008-01-23 22:35:44)

Угу  Конец не за горами. Осталось, буквально главы две (при растягивании событий - которое я, наверное, не буду делать - три, три с половиной), и ага! Я не знаю, как вы будете меня откачивать после)))  это ж трагедь)))

Daisy, да, Надье обходить стороной было бы преступлением  Я его очень люблю. Кажется, и некоторые читатели тоже. Потому, упомянуть и о нем в предпоследних главах не грех.

Я думаю, если это произойдет, будет много криков и битой посуды ))

alexandra,    :heart:  какие прелестные смайлики, чудо!  *fi* Да его они всегда истерзывают. Такой уж он садо-мазо немножко))

Astarta, да, надо же кому-то Эрика иногда под зад метелкой пинать. Ну что б присутствие духа не терял. И на грешную землю опускать. А Надье у меня персонаж, который сам по себе живет. Я его даже не придумываю. Я за ним записываю 

Ухохоталась над этой фразой  &))) 

Snowflake,    *fi*  буду терпеливо ждать, пока дочитаете)))