Ангулема, Veta, спасибо, дорогие, за ожидание и за интерес. Не представляете, как мне это ценно, и важно!
А так же, хочу выразить благодарность людям, которые оказали очень большую помощь - Vika SP, Bastet, т.к. я в силу определенных обстоятельств вряд ли сама была в силых сдвинуть ситуацию с мертвой точки. Так что, если кого-то и нужно благодарить, то не меня. А их 
Спасибо!
**
Несколько дней в суете и хлопотах, связанных с похоронами и болезнью старой графини, показались Кристине вечностью, проведенной в аду. Каждая ушедшая минута уносила с собою часть ее сил.
Рауль надеялся, что со временем самочувствие матушки улучшится, но, похоже, после похорон Филиппа ее состояние стало еще более удручающим. Врач, который осматривал ее, лишь пожимал плечами, говоря, что делает все возможное: прописал ей несколько успокоительных настоек и рекомендовал неспешные и продолжительные прогулки. Он не уставал повторять, что выздоровление графини – дело времени, но, увы, возможности медицины не безграничны, пока рано давать какие-либо прогнозы.
Рауль, проводивший с матерью большую часть суток, был мрачнее тучи. А когда их дом покинул Легард, виконт, лишившись его общества, окончательно сник. Кристина наблюдала за всем этим, чувствуя, как происходящие события рушат все ее планы и надежды на скорые перемены в судьбе.
До отъезда Легарда она старалась все время быть рядом с мужем, чтобы избавить себя от нежеланных встреч, но Легард как будто забыл о своих угрозах, и был с ней исключительно вежлив и предупредителен. Более того, он терпеливо прислушивался к бессвязным рассказам графини, поддакивал ей и, как мог, поддерживал беседу. Графиня словно впала в детство, а временами ей казалось, что она вновь молода, и тогда она, обращаясь к сыну, называла его Антуан. Рауль испытывал чувство неловкости и стыда, но ободряющие слова Легарда и нежный взгляд жены успокаивали его. Его мать всегда была сильной женщиной, видеть ее такой беспомощной и так внезапно постаревшей было выше его сил.
Постепенно замок опустел. Легард уехал одним из последних. Когда его экипаж скрылся из виду, Кристина поняла, что медлить больше не может, странная тревога закралась в ее сердце.
- Рауль, я не могу здесь дольше оставаться. Давай вернемся в город. Я обещала Шарлю, что уеду ненадолго. Я не знаю, как он там… Я волнуюсь за него.
Рауль печально вздохнул. Отложил книгу, которую он не читал, а только держал в руках, в надежде отвлечь себя чтением.
- Мне тоже хотелось бы уехать, но сейчас это невозможно. Я тоже очень скучаю по Шарлю.
Но я смогу вернуться в Париж не раньше, чем через неделю, а тебе лучше поехать…
- Я думала, мы могли бы поехать все вместе…
- Мне будет здесь совсем одиноко, но нужно решить несколько важных вопросов, которыми, к сожалению, теперь кроме меня некому заняться.
- Ах, Рауль, я так боялась, что ты захочешь остаться в этом доме навсегда!– воскликнула Кристина.
- Это дом моего отца. И Филиппа. А теперь это мой дом, - грустно улыбнулся Рауль, - но не беспокойся, я никогда бы не согласился жить здесь. Слишком много у меня связано с этим домом печальных воспоминаний.
Кристина положила ладонь на руку мужа, и погладила ее. Молодой граф поднял взгляд на жену. Кристина нежно улыбнулась ему. Улыбка и ласки жены заставили его оттаять и позабыть обо всем, сказанном ранее.
На следующее утро Кристина покинула замок. Утро было серым и пасмурным. Моросил дождь, и дорога показалась ей бесконечной. Едва войдя в дом, Кристина не снимая пальто и шляпки, направилась наверх, в детскую. К своему удовольствию, она не встретила никого из слуг. Отвечать на их участливые вопросы о самочувствии графини у нее не было никакого желания.
Шарль, склонившись над большой деревянной коробкой, что-то увлеченно объяснял своей няне. Увидев мать, он кинулся к ней навстречу и, путаясь в складках юбки, изо всех сил обнял ее. Кристина присела, и, поцеловав его, крепко прижала к себе. В черном бархатном костюмчике мальчик был похож на маленького принца. Любуясь им, она провела рукой по его по кудрявым непослушным волосам. Внезапно слезы навернулись на ее глаза - никто не посмеет отнять её сокровище. Никогда!
Шарль, заметив ее слезы, начал успокаивать мать. Но она объяснила ему, что плачет от радости, потому что очень скучала без него. Шарль растерянно и недоверчиво посмотрел на неё, - люди плачут, когда им больно. Вот он вчера прищемил палец, и ему очень хотелось заплакать. Но отец ведь часто ему говорил, что военные никогда не плачут. А он будет военным. Но мать уже улыбалась, и он тоже улыбнулся и, вспомнив про новую игру, стал объяснять матери правила. Обычно он объяснял отцу, и тот все сразу понимал, но сейчас ни мать, ни няня никак не могли сообразить, что делать с этими кубиками. Шарль тяжело вздохнул, пододвигая к ней коробку.
- Мадам? Вы уже приехали? Мы ждали Вас только к вечеру. Простите, что не встретила Вас внизу, а где же господин граф?– Мари вошла в комнату и помогла хозяйке снять пальто и взяла ее шляпку.
- Он приедет завтра. Как у вас дела?
- Все хорошо. Вроде бы, хорошо.
Когда Кристина уже выходила из детской, Мари протянула ей письмо.
- Вам прислали, мадам…
Дрожащими пальцами Кристина разорвала конверт. Это была записка от Легарда. Он ждал ее у себя завтра утром.
Кристина разорвала записку на мелкие кусочки и швырнула их в камин. Игра зашла слишком далеко. Она больше не может хранить эту ужасную тайну и терпеть новые унижения. Нужно обязательно все рассказать Эрику. Он должен защитить ее от этого мерзавца.
Кристина поднялась в кабинет мужа, взяла письменные принадлежности, и прошла к себе в спальню. Она набралась решимости написать еще одно письмо Легарду, в котором сообщала о своем отказе. Она к нему не пойдет. Что бы ни произошло дальше! Она не поедет к Легарду, как бы он ей не угрожал. Этому не бывать!
Она села на стул, разложила перед собой бумагу, и тотчас же замерла, держа в руках перо.
Она не знала, с чего начать. Что написать и как объяснить?
«Вы лживый и подлый шантажист, Эдмон! Вы мучили меня много времени, но довольно, я не намерена потыкать вам в ваших нечестных играх!..» Она даже написала эти разгневанные строки и почувствовала странное удовлетворение.
Нет, так не пойдет! Если она пошлет Легарду письмо, написанное в подобном тоне, его гнев может привести к трагическим последствиям. Она это чувствовала. Кристина яростно смяла лист бумаги, словно желая уничтожить этим не только слова, написанные ею только что, но и самого Легарда. Комкая бумагу, она порезала палец и, едва сдерживая злые слезы, приложила его к губам. Боль показалась ей чудовищной.
Если бы только она могла все изменить! Если бы только она могла, не подвергая опасности ни Эрика, ни себя, ни сына, найти выход из того лабиринта, в котором оказалась по собственной вине.
Как бы ей ни хотелось оскорбить Эдмона, придется держать свои эмоции в узде. Письмо не должно вызвать у него негодования. Пожалуй, лучше, если оно будет кратким - всего лишь записка с просьбой отменить завтрашнее свидание. Без объяснения причин, на выяснение которых у Легарда уйдет некоторое время. А она что-нибудь придумает.
Время! Это то, что ей сейчас больше всего нужно. И если ради спасения самого дорогого человека ей придется лгать и лицемерить, она будет лгать и лицемерить.
Глупая наивная Кристина! – ругала она себя, пока рука ее выводила на листе бумаги, с гербом фамилии ее мужа, новые строки.
«Эмдон!
Я пишу Вам в надежде на понимание и снисхождение.
Если Ваши чувства ко мне действительно так сильны, как Вы утверждаете, Вы проявите ко мне толику милосердия. Я опрометчиво пообещала придти к Вам, но, видит Бог, я не в состоянии сейчас выполнить обещание.
События последних дней сильно утомили и расстроили меня.
Я прошу у Вас еще немного времени. Но ведь Вы дадите его мне, я знаю! Надеюсь, что еще несколько дней промедления покажутся Вам несколькими минутами. Поверьте, что Вы вынуждаете женщину сделать крайне важный шаг в ее жизни. И этот шаг дается мне с большим трудом. Но я обещала Вам, а это значит, что я сдержу обещание».
Она остановилась, и подняла глаза, будто прислушиваясь к нему-то. Интересно, поверит ли он ее словам? Чуть задумавшись, Кристина продолжила писать:
«Кода нашу семью постигло несчастье, я прошу Вас об участии и снисхождении! Если не из уважения ко мне, то хотя бы в память о Вашем друге, покойном графе».
Она снова сделала паузу. Ее запас убеждающего красноречия иссякал, пора было завершать письмо.
«Я клянусь Вам, что исполню данное Вам обещание. И прошу Вас не забудьте, об обещании, данном Вами мне.
Ваша Кристина».
Подписавшись таким образом, Кристина надеялась погреть самолюбие Легарда и внушить ему мысль о своей покорности.
Сложив написанное письмо и запечатав его, она позвала Мари и протянула его ей. Девушка взяла конверт, будто бы не понимая, что от нее требуется.
- Ты должна передать это письмо одному человеку. Лично в руки. Сегодня же.
- Кому, мадам? – переспросила девушка.
- Мсье Легарду. – Мари стояла, как вкопанная, глядя на хозяйку, будто видела ее впервые. – Ну же, Мари. Почему ты еще здесь? Иди. Сделай, как я сказала.
- Но мадам… - несмело подала голос девушка. – Я… мне еще нужно закончить некоторую работу по дому. Я не могу ее оставить сейчас. А если я отлучусь…
- Не страшно. Я отпускаю тебя. Так что, смело иди. Отнеси ему это письмо. Прошу тебя!
Внезапно лицо графини приобрело мертвенную бледность, под глазами залегли темные круги.
- Вам плохо, госпожа?
- Нет, нет, Мари - Кристина прижала руку чуть ниже груди, будто бы она боялась, что вот-вот ее сердце выпрыгнет наружу, и она задохнется. - Все хорошо. Видно корсет зашнурован слишком туго. Иди. Сделай так, как я сказала. Не тяни время, Мари, прошу! И не забудь - письмо нужно передать лично в руки.
Девушка покорно кивнула. И, вздохнув, направилась к выходу.
Итак, письмо ушло к адресату. Как он воспримет очередной отказ? Вероятно, будет взбешен.
Эрик должен покинуть свое убежище. Господи! Как она могла так долго подвергать его опасности! Эрик жил в этом злосчастном пансионе, не подозревая, что за ним давно и пристально наблюдают, и не догадывался, что она все это время живет в непрерывном страхе за него. Ей нужно непременно повидать его.
После того разговора с Легардом, Кристина вглядывалась в серые и невзрачные лица постояльцев гостиницы, пытаясь угадать, кто же из них мог помогать Легарду. Жильцы первого этажа постоянно менялись, задерживаясь в гостинице не больше недели. Под самым чердаком жил студент, близорукий молодой человек, погруженный в свои книги. Второй этаж почти пустовал. В одном конце коридора обитала бледная девица без определенных занятий, тихая и неприметная, рядом снимал комнату потерявший работу служащий, которого Кристина никогда не видела. И это всё.
Кристина решительно поднялась с кресла. Она даже не успела переодеться, что ж, тем лучше. Ее траурная шляпка с густой вуалью тоже будет к месту. Но накидку следует взять другую.
Кристина прошла несколько кварталов, прежде чем решилась окликнуть извозчика. Торопливо назвала адрес и выглянула в окно. Прохожих на улице было немного, и кажется, никому из них не было до нее дела.
Спустя полчаса экипаж свернул в знакомый переулок. Вдоль узких тротуаров весело бежали зловонные ручейки - сегодня неожиданно потеплело, и дождь растопил остатки снега. Стайки воробьев громко чирикали, хотя на улице стоял декабрь, и до весны было очень далеко. Кристина поморщилась и прижала к лицу надушенный платок. Внезапно экипаж остановился. У самой гостиницы им перегородил дорогу санитарный фургон, выкрашенный в серый цвет, запряженный парой лошадей. Кристина расплатилась с извозчиком. До гостиницы оставалось пройти совсем немного, лишь повернуть за угол дома. Вдруг ее охватила непонятная тревога. Фургон. Зачем здесь этот фургон? Она торопливо прошла несколько шагов и замерла. Крайнее окно на втором этаже было широко распахнуто. Два человека в черном сосредоточенно осматривали подоконник и карниз и о чем-то беседовали. Это была комната Эрика. Возле парадного стояло несколько полицейских. Неожиданно в дверях появилась хозяйка пансиона, и Кристина инстинктивно вжалась в стену дома. Она дрожала, как в ознобе, до крови закусив губу, чтобы не закричать.
Значит, Легард не стал больше ждать. Он не верил ей, потому что лгал сам. Он уехал, чтобы осуществить свой дьявольский план. Что же ей делать? Куда идти? И что произошло в гостинице?
Если, если…если произошло то, чего она так боялась,…ей нечего больше терять. Да, она пойдет к нему… Кристина сунула руку в сумочку и осторожно нащупала небольшой кинжал. Она отыскала его в коллекции старинного оружия покойного графа – отца Рауля. Кристина даже тогда попыталась отрепетировать у зеркала вероятную сцену встречи со своим мучителем. Она была очень эффектна - с распущенными волосами и сверкающим клинком в руке. Но потом сама устыдилась - эти слова отлично звучали бы со сцены, но в данной ситуации выглядели бы глупо и неуместно. Легард и сам постоянно напоминал ей о ее прошлом. Вернуть кинжал на место у нее не было возможности, и вот теперь он ей пригодится. Она стояла, в каком-то оцепенении, тяжело дыша, всё сильнее сжимая в сумочке рукоятку кинжала. Навстречу ей по узкому тротуару шел человек со стопкой книг, перевязанных бечевкой. Кристина узнала соседа по пансиону - постояльца с третьего этажа - студента. С трудом припомнив его имя, она подбежала к нему.
- Господин Эдуэн! Постойте!
Молодой человек, близоруко щурясь, с недоумением вглядывался в ее взволнованное лицо, силясь вспомнить, где он мог раньше видеть эту молодую даму.
- Чем могу Вам помочь, мадемуазель?
- Господин Эдуэн! Разве Вы меня не помните? Ведь вы снимаете комнату в пансионе мадам Дюпен?
Поправив сползающее пенсне, молодой человек смущенно и приветливо улыбнулся:
- Боже мой, простите мадемуазель, я не узнал Вас. Проклятая рассеянность.
Лицо юноши внушало доверие, и она решила рискнуть.
- Скажите, что здесь произошло? Откуда эти люди, полиция? – Кристина надеялась, что голос не выдает ее волнение, хотя от страха едва могла вымолвить несколько слов.
Но молодой человек видно был не прочь поделиться новостями с очаровательной собеседницей. Ему польстил ее искренний интерес.
- Как мадемуазель? Неужели Вы не знаете? - он многозначительно понизил голос.
- Нет. Скажите же, ради бога!
- Сегодня ночью здесь убили человека.
- Убили? – Кристина почувствовала слабость в ногах.
- О да, мадемуазель, я сам видел. Он лежал на полу, и у него было такое ужасное лицо!.. Боже мой, мадемуазель! Что с вами? Простите, я не думал, что вы так испугаетесь. Простите меня!
Даже сквозь вуаль было заметно, как побелело лицо собеседницы. Она хотела что-то сказать, но голос ей не повиновался.
- Прошу Вас мадемуазель обопритесь на мою руку!
Прошло несколько минут, прежде чем она смогла говорить.
- Господин Эдуэн, Реми, прошу Вас, расскажите, что Вы видели. Это очень важно, я Вас умоляю.
Молодой человек чувствовал, что девушка близка к обмороку, и с беспокойством оглядывался по сторонам, не зная, что ему делать.
- Но мадемуазель, зачем вам знать столь …малоприятные подробности? – студент тысячу раз пожалел, что связался со странной нервной дамочкой в трауре, но отделаться от нее ему не позволяло воспитание. Молодая женщина вцепилась в его рукав, похоже, не отдавая отчета, что ведет себя неподобающим образом, и в голосе ее было такое отчаяние, что он не посмел отказать.
- Я умоляю Вас! - повторила она, глядя ему в глаза, и он рассказал ей, то что знал сам.
На рассвете одного из жильцов пансиона разбудил резкий звук, похожий на выстрел. Судя по всему, стреляли в комнате напротив. На стук из угловой комнаты никто не отозвался, а из за дверей послышался сдавленный стон. Тогда господин Трюше разбудил мадам Дюпен и еще несколько человек, и они совместно попытались открыть дверь. Но изнутри к двери был придвинут тяжелый комод. Немедленно послали за полицией, побоявшись что-либо предпринимать. Не вызывало сомнений, что преступник был вооружен. К тому времени, когда полицейские взломали дверь, преступник успел скрыться через окно. На полу в луже крови лежал убитый мужчина. Но он был не застрелен, а зарезан. Нож вонзился прямо в шею, и за короткое время раненый истек кровью до смерти, не имея возможности даже позвать на помощь.
Но все эти подробности молодой человек узнал уже поздним утром, накануне он допоздна засиделся над работой и сам ничего не слышал.
- Я видел только тело убитого, - продолжал месье Эдуэн, не замечая, что его собеседница вновь помертвела лицом. – Это был высокий темноволосый мужчина средних лет. На руке у него был дорогой перстень, и одет он был скорее как аристократ, но никаких бумаг при нем не было, поэтому установить его личность будет непросто.
- А его… лицо? - Реми едва расслышал вопрос. Маленькая ручка в лайковой перчатке всё еще сжимала его запястье.
- Оно выглядело просто кошмарно, мадемуазель, все залитое потемневшей кровью, - тяжело вздохнул он, вспоминая ужасную картину.- Я, честно говоря, особо не вглядывался, но полицейские сказали, что при жизни покойный был, вероятно, весьма привлекательным мужчиной… Мадемуазель! Боже мой, что с Вами?
Поддержав пошатнувшуюся собеседницу, Реми затравленно огляделся по сторонам.
Каким чудом Кристине удалось не лишиться чувств, молодой человек еще что-то говорил, но она не понимала его слов. Туман медленно начал рассеиваться, краски и звуки мира постепенно возвращались. Но для неё все было кончено. Эрик был мертв.
Кристина рассеянно поблагодарила месье Эдуэна и медленно побрела прочь.
Она плохо помнила, как доехала домой, как добралась до своей спальни. Мари что-то ей взволнованно говорила, но Кристина не слышала ее слов. В душе царила какая-то гулкая пустота. Все звуки отдавали в голове многоголосым эхом, не затрагивая сознания. Ей сейчас хотелось только одного: забыться, провалиться в спасительное небытие.
Отказавшись от обеда, Кристина распорядилась ее не тревожить, разделась, отослала Мари и, рухнув на кровать, наконец, дала волю слезам.
Только сейчас она осознала всю тяжесть понесенной утраты. Никогда…Какое страшное слово! Никогда ей не услышать его голоса. Никогда его глаза не посмотрят на нее так, как умел смотреть только он. Никогда ей не прикоснуться губами к его лицу с ужасными шрамами, дороже которого у нее ничего нет. Выплакавшись, Кристина забылась тяжелым, беспокойным сном.
вот только, увы, все в этом мире совсем не так, как хотелось бы. Потому, к большому сожалению и огромному стыду, представить мне Вам совершенно нечего 
Ну, пожалуйста сжалься над нами! :poklon:
-0 С логикой и дедукцией у нее дружбы не было. 
