Убрать? 

Ну это я переделаю в заключительной версии редакции. Смягчим всю эту туфту чем-нить более приемлемым! Я сама просто запуталась со всем этим, и сделала так, как у меня было в самой первой версии, не стала ничего менять.
Уф, слава богу, я подумала, что мне уже все переписывать фсё придется!   *-p Да я сама знаю, что все очень фигово,  :tomato: если б вы все знали, как я чертыхалась на башку свою пустую! А это поправим...

Отредактировано Night (2005-04-18 12:24:30)

ОК!  :ph34r:
Сделаю.
Спасибо всем большое!

(Да не переживай, латиница вполне читабельна, я просто спросила, потому что мне аж страшно представить, какие у тебя там с этим запарки! У меня самой часто с компом глюки)

Эра, это тапок, шутка или это так есть на самом деле?  Ты меня, честно говоря, в заблуждение ввела! 

Гы, хотите повышения рейтинга? Все, что пока могу сказать - не в этот раз    пока что не сейчас. Но скоро.  %#-)

Отредактировано Night (2005-04-19 15:58:19)

Спасибо за разъяснение. Все, теперича поняла!  Ты извини за недопонимание с первого раза. У меня иногда такое бывает  :tomato:  я вижу то, чего на самом деле нет. Чересчур сильна во мне самокритика. Постоянно думаю. что и все окружающие тоже критикуют сплошь и рядом. 

Ну как получится по поводу перерыва. Если к первой части у меня еще сохранились какие-то старые наброски, с которых я вам, собственно, и пишу все это, то ко второй-то нет ничего <_<  придется придымывать, что там такого сделать!
Так что там по поводу  :kiss-kiss:  и  :cens: , а то будет еще  :a:  гыгы,  или вам  @_( а-то я как раз  сижу и думаю... это знаете, как в одном из анекдотов: я вот все смотрю смотрю, и думаю, поженятся они или нет?  :vay:

10.

Жюли не находила себе места. Не в силах остановить сильное сердцебиение, она шныряла из угла в угол. Страх и какая-то беспричинная ревность сжигали ее изнутри. А когда хозяин неожиданно позвал ее, девушка вздрогнула, услышав  голос виконта.
- Жюли, что с моей женой? – Спросил он ее.
- Она спит, месье. – Быстро соврала девушка, пытаясь избежать самого ужасного, понимая, что может произойти, найди он сейчас у Кристины ее столь странного гостя. По телу девушки пошли мурашки.
- Я посмотрю как она. – Он сделал пару шагов вперед, но Жюли остановила его, чуть ли не вцепившись в его рукав.
Он вопросительно оглядел до зелени бледное лицо Жюли. Девушка поняла, что она делает, и резко убрала руку, виновато отводя от хозяина глаза.
- Не надо будить ее, месье, прошу вас. – Задохнувшись от волнения, поспешила сказать ему Жюли. - Она  только что уснула. Пусть поспит. – Девушка сделала небольшую паузу, потом продолжила: - Вы будете ужинать? Эта история с мадам… вам надо поесть. Вы, кажется, ничего не если со вчерашнего вечера. 
В голове Жюли крутилась лишь одна мысль – как угодно, чем угодно и как можно дольше задержать Рауля, и молить бога о том, чтобы разговор Кристины и Эрика завершился прежде, чем ее муж  решит все-таки навестить ее.
- Хорошо. – Наконец согласился с ней Рауль, направившись в столовую.
Жюли облегченно вздохнула.

Жюли, заламывая пальцы, наблюдала за тем, как с неохотой ее хозяин ужинал. Он был беспокоен, и, кажется, принимал пищу скорее машинально, нежели по желанию. Он периодически поглядывал на пустое место своей жены за столом,  то на часы, то вовсе отвлекался, и как казалось Жюли, задумывался над чем-то очень сложным и неподдающимся объяснению. Его явно что-то беспокоило.
Когда он закончил ужинать, Жюли, собирая на поднос посуду, заставив себя широко улыбнуться, сказала:
- Месье, я принесу вам чай…
Тот не раздумывая, отказался.  Девушка вздохнула.
- И все-таки, я принесу вам чай, месье. Вам не помешает чашечка чаю. Кажется, вы чем-то обеспокоены!
Он все-таки, с неохотой, но  согласился.  Девушка, пряча предательский румянец на щеках, поспешно вышла из комнаты, зашуршав юбкой.
Когда Жюли вошла с подносом в столовую, на лице хозяина она заметила беспокойство и тревогу. Она даже побоялась спрашивать его о чем-либо, поднос дрогнул в ее руках. 
- Жюли, что-то произошло?
- Нет.
- Кристина?! – Привстал из-за стола Рауль, - моя жена?! Ей снова стало плохо?
- С чего вы взяли, месье? – Обеспокоено вырвалось из груди Жюли.
- Я слышал ее голос. Это был ее голос… 
Жюли испуганно распахнула глаза в полном изумлении.
- Месье, я ничего не слышала. – Насторожено произнесла Жюли.
- Нет, я слышал! – Возразил он ей, и поспешил покинуть комнату.
Жюли только сейчас осознала весь ужас происходящего, и что можно было бы от всего этого ожидать. Если его не остановить, никому не известно, что последует за этой встречей. Она быстро поставила, почти кинула на стол поднос, на котором от удара зазвенела чайная посуда, и, подобрав подол юбки, стремительно побежала за Раулем.
- Стойте, месье! – Крикнула ему Жюли.  – Месье, умоляю вас, стойте! Нет, прошу вас!
Жюли нагнала его на лестнице, забежала по ступеням вперед, преграждая ему путь.
- Стойте, месье! Не ходите туда! – Запыхавшись от быстрого бега, выпалила она.
На лице служанки его жены отпечатком лежал ужас.
- Что случилось, Жюли? – Нахмурившись, спросил он. – Что там?
- Ничего! – Почти выкрикнула Жюли, прижимая руки к груди, чувствуя, как сильно  стучит сердце.
- Ничего?! – Переспросил он ее, подвергая сомнению слова Жюли.
- Месье, не надо, говорю же, она спит. Вам показалось.
- Я слышал ее голос! Она, кажется, кричала.
- Это, наверное, кошмар.
- Тогда тем более, я должен быть с ней!
- Месье, позвольте, я схожу к ней!
- Жюли, я должен ее увидеть!
Он схватил ее запястье, не желая больше ждать, чтобы отстранить ее со своего пути, но девушка, ловко, по-змеиному извернувшись,  уперлась.
- Что ты скрываешь, Жюли? – Не выдержал он, гневно прикрикнув на нее.
- Ничего, месье! – Сопротивляясь ему, ответила она.
- Тогда пропусти!
- Нет!
Он не выдержал, не в силах ждать ни секунды, и легонько, в порыве, оттолкнул от себя Жюли. Рауль быстро побежал по ступенькам. Жюли не удержалась, рухнув прямо на ступеньки лестницы, уцепившись за перила, чтобы окончательно не свалиться с нее. Рауль не так сильно толкнул ее, но за этот день она столько пережила, что силы почти покинули ее. Она быстро, как только могла, встала на ноги, и побежала за хозяином, крича ему что-то, пытаясь остановить. Один бог знал, за кого сейчас перепугалась Жюли, осознавая, что в этот момент Кристина не одна. К своему ужасу она увидела, как муж мадам достиг двери в ее спальню. Жюли, путаясь в юбках, собрав последние силы, со всех ног кинулась к нему, но, понимая, что она уже не сможет остановить его, от собственного бессилия громко и истошно выкрикнула:
- Мадам, ваш муж…
Рауль поспешно повернул ручку двери и открыл ее, на секунду оцепенев:
- Кристина?! – Выдохнул он с ужасом.
Рауль отшатнулся, будто на него дыхнуло сухим опаляющим  жаром из комнаты его жены, и застыл на пороге.
Его горло перехватила спазма, и он задохнулся сухим возмущением, охватившим его сейчас.
Он смотрел ошеломленно и непонимающе.
Кристина с потерянным видом сидела на смятых простынях, ночная сорочка ее спала с плеч, обнажая их, которые были сжаты в руках того, чья фигура вызвала у Рауля одновременно ненависть и ужас.
Кристина притягивалась к этому человеку распахнутыми губами. Виконт  явно помешал готовящемуся обрести жизнь поцелую.
В его голове моментально выстроился возможный ход событий, это повергло его в ужас, дрожь завладела его телом.
Перед ним сейчас наяву предстала картина из его самых страшных кошмаров, не раз  мучавших его по ночам.
Открывшаяся дверь и появившийся на пороге Рауль заставили Кристину взвизгнуть, и отпрянуть.
Призрак спокойно отошел от нее, с интересом всматриваясь в глаза мужа Кристины.
Было ощущение, что он ожидал его прихода, в его взгляде было что-то зловещее и умиротворенное, будто бы сейчас он с появлением Рауля в этой комнате добился того, что ждал и желал уже очень долго.
Они несколько секунд просто смотрели друг на друга.
Тревожное молчание заставляло колотиться сердце Кристины еще сильнее.
- Ты все-таки вернулся! – Наконец-таки начал Рауль.
- Какая встреча, не правда ли? В мои планы это не входило виконт де Шаньи. Но если уж так вышло, признаюсь честно, я рад вас снова видеть!
Рауль был поражен, у него даже не хватило сил ему ответить.
Поразительная наглость!
Его тон был таковым, что можно было подумать, что Рауль без спроса ворвался в его, в его  личный дом, нарушив его покой, а тот все-таки был безмерно  доволен, что он все же к нему заглянул!
Это вывело Рауля из равновесия.
- Но, кажется, ты не рад?! – Жестоко посмеялся над ним Призрак. – Не смотря на это, я вижу – ты ждал меня! Ты основательно подготовился к встрече столь желанного гостя… - Усмехнулся Эрик. - …Вот только у дверей своей жены ты, почему-то, не поставил охрану! А, наверное,  стоило, если уж ты так переживал за ее  безопасность…
- Будь ты проклят! – Выдохнул Рауль, и, будучи серьезно настроенным, двинулся ему на встречу.
- Рауль, умоляю, не надо! – Крикнула ему жена, преодолевая дрожь в своем голосе, судорожно поправляя спавшую с плеч сорочку.
Это заставило его остановится, будто замерев.
- Что ты натворила, Кристина? – Вопрошающе, выкрикнул он, в адрес своей жены с укором. – Господи, как?!
- Рауль! – Вскрикнула Кристина, и закрыла лицо руками, не желая видеть его разгневанный и одновременно растерянный взгляд.
В комнату вбежала Жюли, пытаясь остановиться, ударившись, налетела на дверной косяк, и, уцепившись в него руками, сползла на пол, увидев, что муж мадам все-таки обнаружил непрошенного гостя.
Что теперь будет? – подумала она с холодящим душу ужасом.
Сейчас, наблюдая возмущение мужа мадам Кристины, она проклинала саму себя за то, что  последовала за ним и могла подсознательно догадываться о предмете его возмущения.
В ее голове запульсировала горячая кровь.
- Как ты могла, Кристина!? – Отчаянно выкрикнул  Рауль.
- Рауль, прошу тебя Рауль… - Начала она встревожено, приподнимаясь на кровати, - умоляю, Рауль… ты должен понять!
- Что? - Кинул ей разъяренно муж. – Я не смогу этого понять, никогда!  Кристина, если ты думаешь, что я притронусь к тебе после этого – ты ошибаешься! Никогда! После него… Как ты позволила? Зачем ты вернулся? Зачем ты пришел сюда? – Обратился он к Эрику.
- Твоя жена позвала меня. Сама,  Рауль де Шаньи. Женщины начинают скучать, когда их мужчины не уделяют им должного внимания. - Окинул он  взглядом задохнувшуюся в ужасе Кристину.
- Кристина?! – С болью в голосе, сказал Рауль, пытаясь получить от нее объяснения.
Кристина сидела на кровати и плакала, уткнувшись в колени, пряча лицо. 
- Как мерзко это ощущать, так Рауль де Шаньи? Представлять, как твоя женщина находится в объятиях другого?! Но ты должен благодарить ее! – С усмешкой сказал Призрак. – Ты ведь просто жаждал видеть меня снова, чтобы свести счеты! Так вот, благодаря ей - я здесь сейчас, перед тобой! – Его спокойствие  было угрожающим и ненавистным Раулю.
- Тебе понадобилась моя жена? – Облизнув сухие  губы, выдохнул Рауль. – Ты до сих пор не можешь смириться, что она не твоя?
- Нет. – Невозмутимо ответил ему Призрак. – Уместнее сказать, что она не твоя, чем не моя!  Вам еще не понятно это, виконт?
Его слова, наполненные яростью и пренебрежения, ужасали Кристину, только сейчас она понимала, что это конец, конец ее чудесной сказки, конец ее жизни, и конец всему, что, возможно, могло бы быть в ее жизни.
- Не беспокойтесь, виконт, ваша жена по закону принадлежит вам, и ее у вас никто не посмеет отнять! – С ухмылкой бросил он Раулю. – Как вы могли такое подумать?!
Кристина, обхватив голову руками, металась по кровати.
Казалось, еще не много, и они сцепятся в смертельной схватке, не смотря на то, что они до сих пор этого не сделали.
Призрак, упиваясь своей мощью и на этот раз, с довольным и всесильным видом откровенно дразнил своего соперника, Рауль, как казалось, терял дар речи от каждого его слова, оказываясь не в состоянии ему противостоять и отвечать.
Жюли, наконец, встала на подкашивающиеся ноги, и кинулась к кровати Кристины.
- Мадам, вы в порядке? Что с вами? – Задыхаясь, спросила она.
- Я – да! – Кристина вцепилась в руки девушки мертвой хваткой, причиняя ей боль. – Но… они убьют друг друга! – Воскликнула она не своим голосом, теряя самообладание, сама не понимая, за кого из двух   ее душу сковывает страх. – Я не могу на это больше смотреть! - Закричала она, зарывая свое лицо в подушки. – Их надо остановить, это ужасно!
Призрак еще раз ухмыльнулся, оглядев своего соперника.
- Как я вижу, при вас сейчас нет оружия, виконт! – Учтиво, с прежней не сходящей с его лица усмешкой, сказал Призрак. – Так что драться со мной в данный момент вы не будете, просто потому, что не сможете. Не считаю верным продолжать здесь, при дамах наш разговор! Да, и еще… у меня нет никакого желания продолжать его именно сейчас! Я устал,  потому, не смотря на ваше желание, чтобы я задержался в ваших апартаментах еще ненадолго, я считаю целесообразней – покинуть вас… Не беспокойтесь, виконт, без вашей жены.
Плащ Эрика зашелестел.
Рауль в порыве своего отчаянья и бессильного гнева кинулся на него.
Понимая, что схватка неизбежна, Жюли глухо застонала, Кристина до боли сжимала ее руку, впиваясь ногтями в ее кожу.
- Я слишком благодушно настроен сейчас, виконт, - прохрипел он, с яростью резко отпихнув его от себя. Кристина вскрикнула, ее мужа отбросило мощным потоком силы в другой угол, - чтобы убить вас. И поверьте, оставить вас жить куда разумней! – Бросил он.  Где-то вскрикнула Кристина. – А мы… еще сочтемся, обещаю. Но не в этот раз. 
Зазвенело стекло, Кристина зажмурилась, еще сильнее вжав лицо в подушку, а когда подняла больные глаза, Призрака уже не было в комнате, она была наедине со своим мужем и Жюли.
- Сочтемся! Обязательно сочтемся, и только сейчас! Ты не уйдешь просто так! – Услышала Кристина  голос Рауля. Он резко встал на ноги, поморщившись от удара.  - На этот раз ты не сбежишь, негодяй! – Взбешенно кидался он угрозами, приходя в себя. -  Кристина, - бросил он в ее адрес, - тебе не будет прощения! – Разгневано сказал Рауль, бросая на жену тяжелый взгляд. – Клянусь, теперь, после этого он не уйдет живым! Живым – никогда! Клянусь тебе! Я не прощу ему! Я сделаю все возможное для этого, но на этот раз все закончится навсегда! Навсегда, Кристина! Для него…
- Нет! – Кристина спрыгнула с кровати, кинувшись в ноги мужа, но Рауль поспешно выбежал из ее комнаты, что-то выкрикнув по дороге.
Кому была обращена его фраза или очередная угроза, Кристина не поняла.
Она беспомощно растянулась на полу, ее душили слезы.
Жюли подбежала к ней, пытаясь успокоить.
- Господи, нет,  Жюли! – Хватая ее за руку, и пытаясь подняться на ноги, заплакала Кристина. – Что они творят? Кто-то погибнет… если их не остановить! Они не успокоятся, пока кто-то не будет мертв… Они оба лишились рассудка! Господи, за что?!  Жюли, они оба безумны!  Их надо остановить!
- Мадам, нет! – Останавливая ее, сказала Жюли. – Вам надо вернуться в постель! Вам нельзя волноваться!
- Оставь меня! – Грубо ответила ей Кристина, поправляя сползшую с плеча сорочку, и быстро, кинулась к двери.
Жюли, окинув мимолетным взглядом комнату, в которой царил беспорядок, особенно в углу, неподалеку от нее,  на несколько секунд унеслась своим сознанием куда-то далеко, пока ее не спустил на землю донесшийся резкий звук выстрелов где-то во дворе, заставив вздрогнуть.
- О нет! – Она заломила руки, и бросилась бежать вслед за Кристиной.
Кристина, едва выйдя на улицу, еще на пороге, чувствуя слабость и головокружение, потеряла сознание.
Жюли присела рядом с ней, легонько похлопав по щекам, но не смогла привести ее в сознание.
Не смотря ни на что, девушка ощущала внутри себя негодование по отношению к мадам, которую она так прежде боготворила.
Убедившись, что она дышит, и, понимая, что у нее одной не получится оттащить ее обратно в комнату, она оставила ее на полу, стремительно побежав  на улицу, как только снова услышала выстрел.
Похоже, там царил полный хаос. Дом, в котором она работала, напоминал ей сейчас чем-то ад.
На улице было темно, и прохладный, леденящий душу и обжигающий тело ветер навивал ужас и страх. Вдали она слышала какие-то обрывки фраз и приглушенные голоса.
Где-то неподалеку явно что-то происходило.
Жюли убыстрила шаг, несколько раз спотыкаясь обо что-то на земле, и чуть не падала. Сейчас ее не столько пугал хозяин, как вооруженные люди.
Ей хотелось кричать, только что и кому? Да и для чего? Кто станет слушать ее сейчас в этой суматохе? Она забыла о работе, о Кристине, находящейся без сознания, о хозяине, где-то здесь должен был быть Эрик. Она надеялась, что живой. 
Скоро взгляду Жюли открылась картина, которую она едва могла разглядеть в сумерках. Но сейчас ее зрение, привыкшее к темноте, обострилась, и она могла все отчетливо видеть.
Она хорошо видела несколько фигур, которые удивительно, но почему-то время от времени озарялись странными ярко-оранжевыми всполохами.
Жюли стразу различила фырчащую лошадь, темную строгую фигуру на ней, почти рядом она разглядела хозяина и еще пару каких-то незнакомых фигур.
Жюли узнала всадника без труда.
На секунду она глубоко облегченно вздохнула, убедившись, что он жив, и тут же ее сердце похолодело от ужаса.
Что мешало этим людям выстрелить?
Похоже, сейчас им была дана команда не стрелять, но курки у них были взведены, и в любой момент она могла снова услышать эти ужасные пугающие ее выстрелы.
На расстоянии от всадника до хозяина Жюли увидела, как что-то поблескивало.
Призрак крепко сжимал в руке эфес шпаги, которая была приставлена к горлу виконта. Жюли была готова рухнуть на землю, внутри нее поднималось странное чувство, заставляющее холодеть кончики ее пальцев.
- Если ты не хочешь умереть, держи своих людей. – С хладнокровием в голосе сказал Эрик. – Их и так у тебя не слишком много, к тому же, еще на пару стало меньше!
- Моя жена связалась с убийцей! – Выдохнул виконт.
- Кстати, - лезвие шпаги дернулось, - где твоя жена? Может, все-таки вернешься к ней? Она, наверное, сейчас нуждается в тебе! Или тебе не важно ее благополучие?! – Рассмеялся всадник.
Рауль ощутил, как в груди вздрогнуло сердце при упоминании Кристины.
Тон Эрика был спокоен и сдержан, Жюли поразилась, в нем не дрогнул ни один мускул, не смотря на то, что он в буквальном смысле находился на мушке солдат.
Рауль захрипев, сжал кулаки, и сделал шаг вперед, не выдержав его усмешек. 
- Стой! – С угрозой кинул ему Призрак, казалось еще миллиметр, и острие шпаги пронзит мужа мадам Кристины. – Не двигайся с места! Ты же не хочешь оставить на этом свете свою  жену в одиночестве, вдовой?
- Разве не этого ты добиваешься?
- Это было бы неплохо, но не теперь. – Задумчиво протянул он. Лошадь под ним топтала землю, фырчала, раздувая ноздри. – Пускай лучше Кристина не знает, что такое быть вдовой. Я не хочу, чтобы моя ученица, моя Кристина… - он сделал паузу, словно прислушиваясь, что именно всколыхнулось в его сердце в ответ на подобную фразу, - плакала по тебе…
- Я не верю твоим словам! – Удивленно воскликнул Рауль. – Снова твоему лживому благородству нет предела! – Презрительно сощурил он глаза.
- Правильно. Я не хочу, чтобы она просто плакала… И снова из-за тебя. Все-таки, я не буду убивать тебя, ты мне не соперник!
Призрак хмыкнул, и, оглядев виконта, сообщил ему:
- Прикажи своим людям убраться, или вы умрете все! Ты слишком слаб для меня, виконт… во всем. – Добавил он бодро. – Отправь лучше своих людей… - кивнул он головой, указав куда-то в даль, - твоя конюшня горит! А мне надоело ваше общество… Я вполне доволен тем, что тебе воздалось! Но поверь, даже сейчас ты не выстрадал даже ни доли того, как страдал я… Ты мальчишка, что ты мог знать о любви? Там, тогда, когда она рассказывала тебе о жутком создании, о своем учителе, о своих страхах… когда ты толком и не верил ей? Что?! 
Рауль отвел глаза туда, где просматривались всполохи. Теперь было понятно, откуда этот шум и вспышки яркого обжигающего света.
Жюли услышала позади себя какой-то шелест, щелчок, поспешно обернулась, и поняла, что на расстоянии вытянутой руки от нее зловеще поблескивал ствол винтовки. Как она не заметила рядом с собой неожиданно появившегося солдата, она не поняла.
Но очень хорошо осознала, что еще секунда, и он выстрелит, тем самым избавит хозяина от острого лезвия шпаги, готового вонзиться ему в горло, однако…
Все заняло не больше  доли секунды, Жюли сама не осознала, что произошло.
Она вскрикнула, и вдруг кинулась вперед.
- Месье, умоляю, нет! – Закричала Жюли, кидаясь на рядом стоящего человека. – Не стреляйте!
Внимание Рауля, а главным образом Эрика, услышавшего знакомый до боли девичий голос было сразу же переведено в густую темноту неподалеку от них.
Раздался глухой выстрел, и девушка, взвизгнув, рухнула на землю, сбив с ног и другого человека.
Его сердце дрогнуло, потянул поводья, и конь под ним, стуча копытами, сорвался с места. На ходу он, чувствуя поднимающуюся в нем ненависть ко всем этим людям, толкнул ногой Рауля в грудь, тот повалился на траву.
- Не стрелять! – Еще раз приказал он, услышав женский голос.
Пуля миновала Жюли, и все, что ее постигло, так это оглушивших хлопок совсем где-то рядом с ухом. Она взвизгнула, зарывшись лицом в траву.
Девушка приподняла голову, барахтаясь в темноте, закопошилась и зашевелилась, вдруг понимая, что от падения ее юбка задралась и бесстыдно оголила колени.
Он понял, что Жюли жива. Тревога, одолевавшая сердце отступила. 
Жюли поспешно начала оправлять юбку.
- Нашла время приводить себя в порядок! – Услышала она у себя над головой.
Но он, перегнувшись, схватил ее за запястье сильной рукой и потянул к себе, через секунду Жюли, сама не понимая как, оказалась сидящей на спине лошади впереди него, и машинально, испугавшись высоты, вцепилась в поводья, чтобы снова не оказаться на земле.
Чтобы придти в себя потребовалось несколько минут.
Но все это произошло за гораздо меньший срок. 
Он натянул поводья, и пришпорив коня. Жюли зажмурилась, ощутив, как поток прохладного воздуха ударил ей в лицо.  Все остальное она помнила смутно, почти не разбирая ни образов, ни фраз.

--

Через какое-то время лошадь остановилась у дома Жюли. Все это время девушка была в полузабытье, потому она даже не успела понять, как очутилась рядом с домом, и что весь тот кошмар, который холодил ее душу уже где-то далеко.
Она пришла в себя лишь тогда, когда ее сняли с лошади чьи-то сильные  руки, коснувшись ее талии, и осторожно, стараясь не причинить ей вреда, поставили на землю.
- Ты в порядке? – Спросил он ее, дотронувшись до ее рук, желая удостовериться в том, что с ней ничего не случилось.
- Да. Все хорошо. – Отозвалась она, чувствуя, как он оправляет ей упавшие на лицо, спутавшиеся от ветра волосы.
- Ты могла пострадать. Зачем ты это сделала?
- Потому что я… потому что… ты мне нужен. – Она вдруг задохнулась ужасом, который пришел с осознанием того, что она сказала.
Несколько мгновений он молчал.
- Жюли…
Она совсем по-детски всхлипнула. Почему-то, эти всхлипы как никогда до боли врезались в душу. Захотелось притянуть ее к себе. Он едва сдержался, чтобы этого не сделать, понимая, что совершит глупость.
- Спасибо, Жюли. А теперь, думаю, мне надо с тобою попрощаться.
Жюли подняла на него потухшие  глаза.
- Я не могу больше оставаться здесь. Тем более, теперь.
- Что же теперь будет? Куда вы теперь? – Спросила Жюли, снова перейдя на вы, краснея от того, что минуту назад позволила себе слабость, так как уже столь давно делала уйти от этого странного и официального обращения. Ей хотелось куда большего. Намного больше.
- А теперь... теперь у меня очень мало времени, Жюли. – Ответил он легко, отстраняясь от нее. - Они будут искать меня… они не успокоятся, пока не найдут и не добьются своего… Особенно теперь.
- Нет! – Почти вскрикнула Жюли.
- Я больше не могу здесь оставаться, я должен вернуться в Париж, обратно… Я больше не смогу оставаться в твоем доме, они могут придти сюда,  Жюли. Я не знаю, что будет дальше…  Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!
Жюли захныкала, и подняла на него глаза.
- Но мне страшно…
Он неловко все-таки обнял ее за плечи. Ее страх можно было понять. И оставлять беспомощного ребенка вовсе как-то не хотелось. Но что он мог сделать? Забрать девочку с собой? Зачем? Хотя… надо отметить, странные мысли подобного содержания приходили к нему в голову. Только, рассматривать их, как вариант, он вообще  не хотел.
- Жюли, мне все же надо ехать… Спасибо тебе.
- Нет, нет, не уходи! – Вдруг снова запищала девушка, вцепившись ловкими пальчиками ему в лацканы сюртука.
- Жюли… - Он в изумлении перевел на нее взгляд.
То ли она была напугана, то ли произошло наконец что-то такое, что сейчас он в ее взгляде видел что-то такое, чего так опасался, отказываясь верить.
- Не уходи, не оставляй меня одну! Совсем одну! Я не хочу! – Она зарыдала.
Она невольно подкосилась, осев на землю, закрыв руками лицо.
- Жюли…
Он подхватил ее на руки, и поспешно отнес в дом. Надо было либо оставить ее, и уезжать, либо уезжать с ней. Оставаться самому – вряд ли было разумно.
Тем более – все это случившееся. Нет ни возможности, ни смысла, ни желания когда-либо возвращаться в дом де Шаньи.
Кристина…
Почему-то его сердце скрутила судорога боли, обиды и тоски. К тому же, стонущая Жюли вовсе нарушала ход его мыслей. Он наклонился к ней, услышав, как она зовет его, и посмотрел ей в глаза.
- Ты оставишь меня… здесь… одну!? Я не хочу! Не уходи! Мне страшно! – Как в бреду начала бормотать она.
- Жюли!
- Мне страшно, они же найдут меня!
- Тебе никого не причинит никакого вреда! Они найдут тебя, если ты будешь со мною, Жюли…
- Не уходи! Не оставляй меня! Я боюсь! Я не хочу!
- Жюли… - Она прижалась к нему, не желая отпускать. – Я не могу… остаться я не могу. И взять тебя с собою я не могу!
- Не правда! – Противясь, вздохнула она. – Ты можешь, а мне… мне уже все равно куда. Столько всего произошло.  Тем более… я… - она замерла, - я… люблю тебя! Ты не понимаешь? – И замолчала, сама испугавшись своих слов.
У него все перевернулось в груди. С ума она сошла?
- У меня больше никого нет. А ты… я без тебя не смогу. Я не знаю, сама не знаю – почему так и как получилось. Не спрашивай. Само собою как-то.  Но кажется… это правда. Ты не веришь мне? Не веришь?! – вопрошающе посмотрела она на него.
Как она могла такое говорить? После всего, что произошло, после всего, что она видела. 
«Люблю… тебя…» - отозвалось где-то у него в мозгу. Никогда доныне, никогда он не слышал этой фразы, обращенной к нему, и теперь даже не мог и представить, что услышит. Ему захотелось почему-то тряхнуть ее посильнее или дать отрезвляющую пощечину, чтобы привести ее в чувства, а заодно и себя.
Тело Жюли  дрогнуло, она начала чувствовать, как внутри начала растекаться горячая опьяняющая  истома, ощущая, что сейчас, пока он рядом. Но может уйти. Прямо сейчас. Навсегда. А она… а она уже не сможет ничего поделать. А вообще – с чего она взяла, что он любит ее так же? Жюли грустно вздохнула.
Она, что-то бормоча, совсем неумело и осторожно, боясь каждого своего движения, зажмуриваясь, ткнулась в его грубы, наивно и неуклюже целуя.
В груди у него странно и непонятно заныло.
Жюли в испуге вслушивалась в частый стук своего сердца. Может люди зовут это страстью, может желанием, а может, любовью. Но она, определенно, что-то чувствовала.
И это что-то заставляло ее сердце сжиматься в плотный комок, а щеки – полыхать от какого-то необоснованного стыда за свои ощущения и действия, но даже если во всем и было что-то дурное, то разум ее сейчас напрочь отказывался этому противоречить.
Ее тело трепетало,  она, испытывая перед собой жуткий стыд за то, что ее рассудок порождал в ней не совсем достойные благородной девушки желания и мысли, но никак не могла противостоять этому.
Нет, пожалуйста, не надо! Только не прикасайся! – Готово было завопить его тело, когда она прижалась к губам еще крепче.
Зачем?
Опять это странное чувство, которого он сам-то до конца и не понимал. Которое он  в себе ненавидел. Но зато, прекрасно знал за все годы пребывания в одиночестве. Он ненавидел это. Ненавидел себя за то, что может и позволяет себе чувствовать это странное и непостижимое его рассудку.
Он понимал в эту минуту, наблюдая за ее глазами, что если не сделает над собою усилие, и не отпустит ее, что не сможет побороть в себе переполняющее в себе желание.
И, наверное, уж совсем не то, которое испытывала внутри себя эта маленькая, наивная девушка, а самое обычное, жесткое, грубое, животное…
Но он совсем не хотел ничего от нее требовать. Он слишком хорошо чувствовал ее хрупкость и беззащитность. И не смотря на то, что она вызывала в нем вполне нормальные физические ощущения, когда он хотя бы легким почти незаметным жестом касался ее, он пытался отстраниться от этого, запрещая себе об этом думать. А может, и зря?
Она так смотрела на него. Наверное, именно такого взгляда, именно таких искр, таких вздохов, такого желания отдаться  он всегда ждал и желал от своей Кристины, мечтал, что когда-нибудь она все-таки сможет на него взглянуть так, а он в полной мере отдать ей всю свою любовь, и все то, что  чувствовал к ней, и получить надежду.
Но это не Кристина, не Кристина смотрела на него, не Кристина просила его не уходить, не Кристина говорила ему о любви.
Другая.
Это можно было бы счесть за ее неопытность. Вот только мог ли он сам дать ей то, что ей было нужно?
Ей была нужна любовь, наверное, как и всем, она, наверное, как и каждая девочка, мечтала о принце…Но этого он уж точно не мог ей дать. Он даже так до сих пор и не разобрался – любовь ли в нем сейчас толкнула его на то, что он не отстранил ее от себя, позволив и свом губам коснуться ее, а может простая жестокая корысть – получить хоть малость того, что ему никогда не дано познать.
Вот так. Пусть тайком, и  ложью, сокрыв свои настоящие чувства. Попытаться заглушить одно, возбудив совсем другим. За это можно было возненавидеть себя раз и навсегда. Нет, это нехорошо, так нельзя, она совершенно не заслуживала такого вот отношения к себе.
Он запутался.
И вместе с тем запутывал в эти сети непонимания и смятения,  и ее тоже. Нельзя было позволять своим инстинктам и такой недостойной меркантильности брать верх над здравым рассудком, который запрещал прикасаться к ней.
Он бы мог забрать ее… Но что бы она получила? Сырые подвалы? Он одновременно  понимал, что до тех пор, пока он будет запрещать себе думать о том, что эта девочка может быть вполне состоятельной женщиной, ее желания будут брать свое, и рано или поздно она потребует к себе элементарного мужского внимания, без которого женщинам очень сложно.
А она почему-то действительно тянулась к нему. Это не могло не удивлять и пугать его.
Хотя, надо было признать, помимо страха и удивления при этом он испытывал и что-то еще. Что-то такое, что никогда прежде не ощущал.
А она… она уже сейчас начинает млеть от легких прикосновений и поцелуев, показывая свой интерес, переступая через смущение. Отнять ее от окружающего мира он не сможет, более того, он просто не позволит себе лишить ее той жизни, которой она достойна.
При всем желании показать ей свой театр, вызвать в ней любовь и восхищение к нему, он не сможет запереть ее там.
Это будет преступлением.
Их губы встретились, и он ощутил своей грудью, как бьется ее сердце. Такое волнующее, и будоражащее кровь чувство. Если бы он только знал, как можно было бы пересилить то ощущение от женских рук и губ, которое колючими волнами проходило у него по позвоночнику, концентрируясь где-то в самой глубине груди, а затем столь предательски резко падало в самый низ живота, уже перерастая почти в нестерпимую тянущую боль, растекаясь ядом, впрыскиваясь в кровь, отравляя мозг. 
Они оба рухнули на кровать, запутавшись в собственной одежде. Жюли вяло застонала, уже не ему на ухо, а где-то под ним, на секунду он испугался своих действий и  ее  возможной  реакции, но девушка только вскинула руки, и обняла его, слепо тычась губами ему в щеку. О, если бы это могла быть Кристина, если бы это было ее дыхание, ее глаза, ее губы, ее руки, если это от нее он услышал несколькими минутами ранее «я тебя люблю», если бы Кристина… Он закрыл глаза, вспоминая ее взгляд больших глаз, ее голос, вспоминая когда-то подаренный ею поцелуй.
Под его руками затрещал лиф  простенького платья девушки. Это разум кричал, что надо остановиться… Только его он не слышал, утопая в тумане.
Он остановился бы, наверное, если бы Жюли сейчас истошно завопила под ним, отрезвляя его разум, оттолкнула бы, воспротивилась. Он остановился бы. Но она не закричала, не оттолкнула. Она не сделала ничего.
Непознанное всегда пугает. Его оно пугало настолько, что он ощущал собственный пульс  у себя в венах, и чувствуя ее напряжение во всем теле, которое так легко ощущалось. Вряд ли стоило рассчитывать на разум, оставалось уповать на то, что в одно из мгновений ведомый по полной неизвестности инстинкт, отринувший рассудок и прочие чувства, не подведет и не предаст. 
Вдруг в один из моментов Жюли, словно задыхаясь, забилась под ним, он ощутил, как ее пальцы впились ему в кожу,  ее тело еще сильнее напряглось, натянувшись, как струна, и она  сразу же стала вялая и податливая, словно неживая, отвечая  ему судорожным вздрагиванием.
Она не своим  голосом  застонала, ее лицо побелело, глаза остекленели, девушка скривилась, словно хватила с лихом чего-то кислого, и  спустя секунду, прикрыв веки, лишилась чувств.
Голова ее, с раскиданными по плечам и матрацу длинными волосами, беспомощно склонилась, скрыв от него ее лицо.
- Жюли?! – С ужасом позвал ее он. – Жюли?! – Хрипло вырвалось у него из груди снова, когда он понял, что девушка лишилась сознания. 
Чтобы привести ее в чувства требовалось время. Но его у него не было. Если он мог остановиться. Если бы пересилить природу было ему подвластно.  Он бы это сделал.  Но его природа была сильнее.  Человеческая.  Он ткнулся в ее рассыпавшиеся по матрацу волосы, и вздохнул неполной грудью, задыхаясь и даваясь в миг показавшимся тяжелым воздухом.
Если бы соблазн осознания, что его любят, и он такой как и все, был не столь велик… Если бы нормальные для его возраста инстинкты не были в нем столь сильны и мучительны, до сих пор лишь скрываясь в самых далеких и потаенных уголках сознания…  Если бы он не осознал, что, возможно, это первый и последний в его жизни шанс ощутить то, о чем он столько мучительных лет своей жизни запрещал себе думать… Если бы он не был сейчас беспомощным перед животными порывами, завладевшими его рассудком и телом…  Если бы его тело само, словно в отрыве от его души и рассудка не требовало столь простого и обычного… Если бы он смог.
Он пробудился очень странно и неожиданно, словно какая-то невидимая сила толкнула его изнутри, сам не представляя, сколько времени прошло, сколько времени провел он в забытье, и сколько времени все это длилось.
Он приподнялся, и огляделся.
Его сердце снова забилось с невероятной скоростью, болью отражаясь в мозгу. Их обнаженные тела предательски выдавали случившееся, не оставляя его пока еще не твердому, сомневающемуся  рассудку, сомнений.
Он очнулся от тумана, застлавшего разум и память сразу же, как сознание было в состоянии вернуть его в реальность, окружающую его. В груди забился истошный вопль ужаса от воспоминаний о происшедшем.
Медленно, почти с трудом, как это бывает после долгого лихорадочного бреда, стирающего память, приходя в себя, он резко, рывком соскочил, а точнее, через секунду же потеряв все силы, обессилено сполз с кровати, отыскал дрожащими руками свою маску на полу, первым делом поспешно, словно опасаясь, что его могут увидеть, приладил ее, затем не менее  быстро оделся, просто небрежно набрасывая на себя одежду, и только лишь после этого понял, что осознание происшедшего, проносясь красочными живыми картинами перед глазами, возвращается к нему, воскрешая реальные события.
Белея оголенными плечами,  почти не дыша, на кровати лежала Жюли. И складывалось ощущение, не только из-за неживого фарфорового  белого  личика, а из-за всего вообще, что жизнь покинула ее.
Он, сорвавшись с места, подскочил к ней, опираясь коленями на край кровати, приподнял ее голову, отвел спутавшиеся влажные волосы с лица, и с ужасом вспоминая обо всем,  пару раз слегка хлопнул ее по лицу, чтобы привести ее в сознание.
- Жюли… Жюли, очнись! Я прошу тебя… Очнись! – Почти заорал он, желая привести ее в чувства. – Жюли!
Девушка не отзывалась.
Господи, что он сделал?!
Ему захотелось в данный момент соскользнуть на пол, забиться куда-нибудь в темный угол, чтобы его никто не видел, и никогда, никогда не выходить оттуда. Вовремя не в силах себя остановить, он сделал непоправимое! Он поддался импульсам жалкой внешней оболочки, забыв обо всем на свете.
- Жюли!!! – Начал безжалостно хлестать ее он по бледным щекам, забывшись.
А что… что если она мертва? Если он убил ее?  О господи, он убил ее! Это он убил ее.
Она была не больше, чем маленький беспомощный ребенок. Ребенок, который внезапно захныкал у него на руках сейчас, корчась от боли и страха, приходя в себя.
Его ненависть к себе стала еще более откровенной.
- Жюли… Прости. – С трудом выжал он из себя, и моментально почувствовал себя полнейшим идиотом.
Просто, эта короткая фраза в данном случае, в сложившейся ситуации звучала совершенно по-идиотски. Настолько, что он ощутил подступающую к горлу тошноту. Только ничего большего сказать он сейчас ей не мог. Да и не хотел!
Девушка ответила ему прерывистым вздохом.
- Не уходи… - Пошевелила она потрескавшимися воспаленными губами.
Она аккуратно приподнялась, и, отведя в глаз прядь волос, уцепившись пальчиками ему в рубашку, прижалась щекой к груди. Что окончательно заставило его потерять всякое понимание происходящего сейчас.
- Я очень люблю тебя! – Прошептала она  севшим голосом, не в силах привести в порядок сбившееся дыхание. – Ну а теперь ты мне веришь? Я не боюсь тебя, я не буду кричать и плакать, когда вижу тебя, и оставлять тебя тоже не хочу… мне хорошо, когда ты рядом, когда ты говоришь со мной, мне просто хорошо, Эрик…  И готова я быть с тобою рядом. Любить тебя… Веришь?
- Жюли… - Протянул он, сам не веря в то, что слышит.
Зачем она это говорит.
- Жюли, прости. Я не знаю, как такое могло…
- Пускай. Я сама хотела этого. – Твердо прошептала она, прижимаясь щекой к его плечу. – Но…  что теперь делать? – Устало, сморенная подступившим сном, прошептала она сухими губами. – У меня ничего нет… у меня нет отца, нет работы, другую мне вряд ли найти, я одна… ты… ты, наверняка, уедешь, оставив меня вот так… - Заключила она, прижавшись к нему еще сильнее. – А мне не жалко…
Ее слова причинили ему боль.
- Не оставлю, Жюли.
Значит, надо учиться любить, не оглядываясь на прошлое.
- Ты ведь теперь не оставишь меня?! – Засыпая, пробормотала она, забывая обо всем, о том, что еще несколько часов назад им обоим могла угрожать опасность. И до сих пор могла угрожать. Но шевелиться так не хотелось. Да она и не могла. А сил пересиливать себя – не было. – Нет, Эрик?! Нет?! – Она подняла на него глаза, в которых задрожали слезы.
- Нет. 
Когда Жюли открыла глаза, за окном только начинало светать. Она поежилась от внезапного холода, понимая, что находится в его руках.   
- Ты остался, - прошептала она.
- Я не решился оставить тебя. И везти куда-то после всего - тоже.
- Значит ты… - Жюли едва заметно улыбнулась, - не оставишь меня?
- Не оставлю. Ты в порядке?
Она пожала плечами, еще не понимая.
- Не знаю. Кажется да. – Опустила она в смущении глаза.
- Тогда собирайся Жюли… мы уезжаем. Пока все-таки люди де Шаньи не пришли и сюда. Если конечно… если ты желаешь ехать со мною.
- Конечно…
Даже утренняя прохлада не могла остудить разгорающийся жар в сердце Жюли. С каждой минутой оно начинало биться все чаще и чаще, сильнее и сильнее. Осознание того, что все в ее жизни резко изменилось всего лишь какое-то короткое время назад пришло к ней не скоро. Выйдя на улицу на нетвердых ногах, она пошатнулась, чувствуя слабость, и едва не упала в густую тьму. Сейчас она чувствовала только сильную усталость, она почти не ощущала своего тела.

--

Он глубоко вздохнул, попытавшись осмыслить происшедшее.
Сожалеть себе о содеянном он запретил. Иначе запросто бы лишился рассудка, осмысливая и пытаясь постигнуть все происшедшее ночью. Только вот до сих пор не мог понять – что именно им двигало, когда он позволил себе сделать  этот шаг?
Что?
Наверное, об ослепивших его чувствах было просто глупо говорить. Легче было бы это назвать помутнением рассудка. А может быть это еще одна жестокая уловка его разума, настолько подчиняющегося телу, не дающего здравому рассудку взять верх, чтобы уловить еще немного, пусть таким вот способом то, о чем он всегда тайно мечтал, чего желал, и что так коварно было отнято у него судьбой? Может это еще один хитрый просчитанный ход получить то, на что он уже утерял всякую надежду? Может быть, в таком случае, Кристина была права – и он животное, чудовище?
В таком случае – ему гореть в аду за это, за все.
Хотя, о чем это он?
Он и так в нем горит, уже при жизни, да и на его душе столько, что еще один грех вовсе не изменят его страшной участи и расплаты перед творцом, который обязательно спросит за все, как только придет его час.
Выходит, покинув это место, здесь необходимо будет оставить и прошлое, и Кристину, и  все, что он надеялся вернуть, но так неожиданно и нежеланно обрел совершенно иное. Значит, надо пытаться жить в настоящем, идя к будущему. У нее, у Жюли уж точно оно должно, обязано быть. А он… он должен дать ей это будущее, чего бы ему не стоило.  Почему он, собственно, не может полюбить ее? Может. Сможет. Попытается. 
- Жюли, прежде, чем увезти тебя в Париж… я хочу сказать тебе кое-что, - она замерла, - не стану тебя принуждать. Но… если ты решишь, я готов… готов взять тебя в жены. – Хотя, о чем он. Вряд ли это искупит его грехи. Тем более перед ней, перед беззащитной совсем непонимающей жизни девушкой. – Жюли…
Жюли приглушенно вздохнула.
- Эрик… я люблю тебя! – Уголки ее губ дрогнули. – Но ты…
- Тоже, Жюли… - Поспешно сказал он.
Безразличному и, похоже, довольно  уставшему  священнику данное мероприятие  было совершенно неинтересно. Он с легкостью повенчал их, вряд ли догадываясь о всех причинах, и даже несмотря на то, что  девушка была немного смущенна и растеряна, а месье и его внешний вид вызывал слишком много вопросов. Потому-то священник и не стал их задавать.
Эрик  вздохнул. Все казалось ему сейчас нереальным. Ему вдруг казалось, что, давая согласие на то, чтобы стать его женой Жюли сама-то плохо представляла себе, что значит быть женой. И зачем она это делает.
Еще не легче – девочка почти ничего не знает о жизни. А он, который знает, по сути, не больше ее в этих вопросах, но все же более осведомлен, мог бы заранее оградить ее от этой ошибки – но не стал, и сам допустил куда  более серьезную ошибку. Но теперь, похоже, это даже перестало его интересовать и заботить. Может так оно и лучше? Может быть это единственный его шанс, а Жюли… похоже не лгала, открываясь ему в своих чувствах, так откровенно подкупая его утомленный рассудок, заставляя в самой груди теплиться совсем крохотную надежду. На что – он пока сам не понимал. 
Все же корысть и выгода, должно быть, сыграла немалую роль. Его любят. Любят!
Разве этого мало, для того, что бы смолчать, и не подать виду, скрыв от глаз других что-то, что, возможно, им не видно? Он даже не мог об этом мечтать, думая, что он – исчадие ада, что никому и никогда не будет интересен, тем более – женщине, что тепло, ласка и забота – это лишь грезы его несбыточных снов.
Разве он мог теперь вот так просто отказаться от всего этого, что обещали ему возможные отношения с этой девочкой, когда выдался такой шанс? Она сама желала этого, он не был ей противен, она относилась к нему, как к человеку, а ни как к животному!
Господи, разве это грех?
Поймать хотя бы долю того, что он мог бы иметь, но что у него отняли. Да нет же, нет! – Хотел кричать его рассудок. – Я просто хочу быть как все! И я уже как все! Как все!
Он тряханул головой. Он ничего такого не сделал. Он просто человек. Единственное, что смущало его, это жизнь Жюли.
Он не имел права делать ее несчастной. Но, как ему казалось, она вышла за него по собственной воле, и значит, все-таки, что-то во всем этом было. Она не мало знала, а значит, понимала, на что идет, связывая свою судьбу с ним. Она выражала ему свою любовь. Скоро они привыкнуть к своим новым ролям, смятение и взаимная взволнованность пройдет, а потом он увезет ее в Париж, покажет свою оперу, о которой так много рассказывал, которую она очень желала увидеть. Его музыкой она тронута, а значит, у них есть общие интересы, девочка так же тяготеет искусством, его жена вполне соответствует его представлениям. Это значит, что он сможет доставлять ей удовольствие своей музыкой и пением. Она заинтересована картинами, и очень заинтересовалась театром, они найдут множество общих тем, он сможет ей о многом рассказать. Она не боится его,  а это значит, что сможет не отвергать его таким, какой он есть. И возможно… возможно, когда-нибудь его жена даже примет его как мужчину.
Он еще раз глубоко вздохнул, и помог Жюли сесть на лошадь.
- А почему нас не преследуют? – Спросила Жюли, вслушиваясь в стук копыт, и  ощущая  его горячее сухое дыхание у себя на затылке. Не смотря ни на что, Жюли сейчас в его руках чувствовала себя спокойно и хорошо. Даже не смотря на то, что смутно помня отрывки происшедшего она не могла без стеснения смотреть ему в глаза. Надо сказать – это не повергло ее ни в восторг, о котором она слышала от болтающих о разном стряпух на хозяйской кухне, ни в разочарование. Практически все до основания совершенно выпало из ее памяти. Разве что, оставив от себя факт какого-то смущающего неудобства, будто бы они оба совершили что-то преступное, и боли. 
- Похоже, нас и впрямь не преследуют. – Встревожено ответил он. – Но это может быть просто ловушкой! И неизвестно, что может быть дальше.
- Но ведь… в таком случае они  без труда могли бы найти тебя в моем доме прошлой ночью. Они не пришли…
Ему нечего было ответить. Он не знал ответа. И, слава богу, что не пришли. Вряд ли любой из них обоих в тот момент смог бы отдать отчет тому, что случилось и что могло бы все это повлечь за собой.
Он почувствовал, как Жюли плотнее прижалась спиной к его груди, взявшись за его руку, держащую поводья. 
- Все будет хорошо, Жюли. Я тебе обещаю. Теперь… все будет хорошо.
Она знала.
Небо угрюмо нависало над землей, ветер волочил по нему тяжелые черные тучи. Париж спал, когда по одному из его перекрестков, подводящих к Опере, появившись внезапно, лязгая копытами по мостовой, пронесся  конь, держащий в седле наездника, одетого во все черное, и по сравнению с ним, совсем крошечную фигурку девушки. Постепенно конь поскакал медленнее, вскоре перешел на шаг и, наконец, почти остановился. Всадник осадил коня, легко спрыгнул на землю. Плащ развился на сильном ветру, завис на какой-то миг над землей и, зашелестев в ночной тишине, плавно опустился.
Всадник небрежно потрепал гриву скакуна, и, наконец, бросив поводья, протянул руки, и с легкостью снял со спины скакуна девушку, аккуратно опустив ее на землю.
Она, чуть покачиваясь, схватилась за его руки, прижалась к нему, чтобы как-то прогнать озноб, вызванный колючим ночным ветром. Он обнял ее и притянул к себе.
- Вот она... – Сказал он, устремив взгляд куда-то в высь.
Жюли подняла глаза, перед ее взглядом возвышалось ранее не виданной красоты здание. Своей мощью и красотой оно поразило девушку. Она упоенно вздохнула.
- Твой дом!? – Вырвалось из груди девушки.
- Не только дом. Мое все! – Сказал он. – И теперь ты это увидишь…

Отредактировано smallangel (2005-11-01 12:15:20)

Эра, нравятся грубые мужчины с имплозивным лабильным характером (т.е. легко переходящим от спокойствия в возбуждение)?

Ну что же делать, если По со своей харизмой чей угодно характер и личность подавит! Куда уж молодой девушке? Но я надеюсь, она еще хоть как-нить восстановит свой статус в глазах читателей! А вообще, если рассматривать, она является всего лишь объектом. Объектом, на котором концентрируется другой, более сильный и яркий персоонаж. Так часто бывает в книгах и кино, я замечала. Некаое продолжение сюжетной линии, вспомогательный объект, так сказать...

Анекдотец отправлю в личку, ок?! (Эх, вот теперь еще и распространением анекдотов занялась!)

Да, согласна, наверное, Призрак здесь совсем не похож на себя (меня это, кстати, смущало, мне не хотелось совершено видоизменять характер). Но, если бы хотя бы отчасти не внести в него некоторые изменения, а точнее -новообразования, сюжет бы пошел в другую сторону. на мой взгляд.
Елена, спасибо.