А вот мне просто стало интересно (любопытство разыгралось, пока я потею над продой) - вот вроде бы финал почти близко, три части мы все к этому шли, шли... и вот конец. Уже рядом-рядом...
Что сами-то вы, дорогие мои, по этому поводу думаете?  :sp:
Ну не может же у вас совсем никаких соображений быть. Тем более, финальную ситуацию вы почти, приблизительно уже знаете, видите... так должно же хотя бы у вас что-то выстраиваться. Ну может хоть в виде фантазий.
Ой. так интересно.
Наверное, это мне с вами просто захотелось поговорить!!!!  *-p  Безумно просто. Давно чего-то на тему фика ни с кем не общалась.

Да я ж не из ФБР, вы чо! 

Sunset, не-а. У меня ж  и так все уже написано. как должно быть. Че вычеркивать-то. Как есть - так и будет.
Мне просто охота с вами на эту тему поговорить!  *-p Ну... или вообще поговорить! Уж больно интерены ваши мысли по поводу конца. Я-то говорю честно, я менять ничего не буду. Ни за фто! А вот вас послушать - это всегда пожалуйста! Вы ж у меня такие креативные, милые, добрые (и не очень! ) забавные, лучшие!! За что я вас и  :heart:

Это я просто к тому, что у меня самой всегда бывает - когда я что-то читаю или смотрю, я всегда другой, свой конец придумываю. Ну... может не я одна такая...  *-p

Sunset, а ты сразу меня уличила в чем-то дурном

Отредактировано Night (2005-09-13 01:16:20)

В смысле? Это вы меня заинтриговали. Молчите, как партизаны красной армии... 

А я просто не буду ничего подтвержать или опровергать.
*-p
И тогда все нормально будет

...Пишите, пишите.... Мне так интересно вас всех читать!!!  :heart:  :heart:  :heart:  Безумно!

В каких моментах на себя не похожа?
Просто интересно узнать. И чем?

Нет, садисткой в пятой степени 

48.

То, что будет с Кристиной Дааэ, а точнее виконтессой де Шаньи, сейчас графа интересовало меньше всего.
И возможная опасность, которая могла ей угрожать, и причем, скорее всего немалая опасность  - его мало как трогала.
Пусть она сейчас попадает в руки аж к самому господу богу или сатане.
Это уже совсем не важно.
Тем более – ему.
Куда более важным ему сейчас казалось выпутаться самому, чем заботиться о жизни девчонки, которую он на дух не переносил.
Чертова  Элизабет могла бы рассказать все гораздо раньше, а не дотягивать до самого последнего!
Хотя, что с нее взять, она так же не так проста, как и этот ее Дюпен, она тоже рассчитывает, впрочем, как и все, урвать куш побольше.
Конечно, да сам Дюпен не так-то прост!
Было бы наивно полагать обратное.
Это граф понял с самый первый секунды упоминания о нем.
Такие люди не бывают слишком просты.
Проклятье…
А что теперь?
Где Дюпен, что у него в голове, и что будет?
Послать бы его ко всем чертям!
Граф поспешно складывал бумаги, разбросанные по своему столу.
И что за напасть?
То один убийца в его доме, причем, похозяйствовал он здесь основательно, как у себя дома, за такое бы подлеца пристрелить бы на том же месте, и что б без промаха, наверняка, другой – от Дюпена вообще не известно, что можно ждать!
- Ты решил что-нибудь?
Мысли графа беспощадно прервались.
Но это были не те мысли, о которых можно было бы сожалеть.
Филипп поднял глаза.
Элизабет криво улыбнулась, когда он посмотрел в ее сторону.
- Что ты здесь делаешь!? – Спросил Филипп, увидев на пороге Элизабет.
- Пришла к тебе... – Без удовольствия ответила она, делая шаг вперед. – Узнать… Проведать.
- Проведать?! – Недовольно кинул ей граф, криво улыбаясь.  – Проведать, не обобрали ли меня еще по твоему науськиванию до нитки?
Элизабет сделала вид, что не услышала его слов.
Так было проще.
По крайней мере, сейчас.
Она осмотрелась вокруг.
- Что здесь такое произошло?!
- Ничего… такого.
- А, по-моему, что-то _такое_ как раз произошло… Судя по твоему выражению лица. И вообще…
Граф позеленел от ярости.
- Произошло! – Вдруг повысил голос Филипп, и кинул недовольный взгляд на женщину. – Произошло! Еще как!  Твой дружок собирается сделать что-то… что я пока не знаю, но не думаю, что это «что-то» будет приятным дружеским сюрпризом мне на праздник! Ну как, тебе нравится такое объяснение?
- Филипп, ты не представляешь, с каким бы наслаждением я собственными руками придушила бы этого Дюпена… - Прошипела Элизабет, проходя в комнату, и усаживаясь на кресло.
Филипп посмотрел, как она размеренно оправляет складки на юбках.
А с каким бы удовольствием он сам придушил бы и ее сейчас.
Ему все так надоело, что он бы придушил сейчас уже кого угодно!
- Ну, так что ж ты этого не сделала, милочка? Силенки подвели? – Съехидничал он, и бросил стопку бумаг на стол. – Уверен, у тебя было много подходящих моментов, когда ты была в его постели! Не захотела терять порядочный доход, которым он тебя регулярно снабжал? Что ж, понимаю…
Элизабет удивленно посмотрела на него и скривилась, словно хлебнула чего-то чрезвычайно кислого.
- Эх, Филипп… - Протянула она, закатывая глаза, словно сейчас услышала от него полный бред, и хотела показать ему, как он заблуждается в своем предположении.
На самом деле, он был в чем-то прав.
- А теперь подумай сам, не ужели ты думаешь, если бы этот идиот что-то значил для меня, во всех смыслах этого слова, что я бы тогда вот так сдала его?
Филипп фыркнул ей в ответ, усмехнувшись.
- Уверен ли я?! Уверен.  Да ты бы сдала и родную мать, если бы это было нужно, Элизабет. Ты смеешься?!
Филипп, наконец, дотянулся до графина, и плеснул в стакан бренди, затем с жадностью сделал большой глоток, чувствуя как горечь, вместе с теплом растекается по уставшему телу.
- А вот в этом ты не прав. – Наблюдая за его действиями из-под опущенных ресниц, пробормотала Элизабет.
Наверное, он не прав.
По крайней мере, одна сторона души Элизабет хотела в это верить сейчас.
Та часть души, что представляла собою клочок души простой, наивной и нетронутой жизнью девочки.
Только, как сложно было это признать.
Сложно.
Очень.
Да почти невозможно.
Этот мужчина, возможно, разрушил все, что на протяжении не одного года она пыталась выстроить, то, что она по мелким крупицам собирала, склеивала, создавая стену,  отгораживаясь от окружающего ее мира, стараясь быть независимой, холодной и черствой.
Да, она любила деньги.
Как ничто.
Жажда к благополучию объяла все.
И она никогда не любила по-человечески, не зная, что такое – когда вспыхивает сердце в пламени чувств.
Но разве это порок?
Ее вынудили.
Может быть – она и хотела бы быть другой.
Она должна была стать такой.
Иначе бы она не выкарабкалась.
Иначе бы она не вытянула свою младшую сестру, которая была еще пока почти ребенком, на поверхность, в другую жизнь.
Ах, как она и сама сейчас желала бы глотнуть бренди.
Но, к сожалению, в ее поле зрения был лишь один стакан.
И этот стакан сейчас был в руках Филиппа.
Наверное, именно сейчас она почувствовала столь невероятное желание и силу убить за этот глоток бренди.
- Так что ты решил с Дюпеном? 
Филипп нахмурился при упоминании имени  этого человека.
- Ну… я знаю тут одного, кто бы мог в этом помочь… Жак Дюпен очень живописно болтался бы на какой-нибудь ветке дерева в ближайшей округе. – Филипп еще раз глотнул из стакана бренди.
- Фи, как не эстетично. – Уселась поудобнее Элизабет, и начала рассматривать свои ногти. – И кто он?
- Не важно. Он все равно вряд ли согласится… Он только что покинул мой дом с моим непутевым братом в поисках этой дурочки Кристины Дааэ! Дааэ, черт, - сплюнул Филипп. – Как я ее ненавижу! Что б она подохла, что б она больше не портила жизнь де Шаньи, что б мой брат ее так и не нашел, что этот… чудовищный призрак утянул ее в самое жерло ада! Хочу поглядеть на лицо своего брата, когда он убедится в том, что овдовел! Это будет мой праздник.
- Я всегда знала, что ты слишком великодушен! Так это тот… призрак?
- Тот. Тот! – Поспешно подтвердил граф. - Я думал, он и сам давно подох, отдав дьяволу свою жуткую душонку убийцы и мошенника, так нет. Он живой… Таких так просто не убить и не избавиться от них! Почему-то господь бог любит ненормальных и убогих, и всегда спасает их, давая еще один шанс на спасение.
- Да ты что! – Казалось, еще немного, и Элизабет захлопает от восторга в ладоши. – Тот самый? – Она вытянула шею. - Послушай, я хочу на него посмотреть!
- Только это? – Съязвил Филипп. - Больше ты ничего не хочешь?!
Элизабет наигранно, оскорбившись,  надула губы.
- А предлагаешь? Что – можешь порекомендовать?!  - И она расхохоталась. – Ну-ну…  Вообще-то, я не тащу к себе в постель кого попало! Если ты об этом.
- Правда? А я думал, именно этим ты и занимаешься! Хотя, если честно признаться, мне плевать!
Элизабет скосила взгляд.
- Ох, но если это действительно он, о ком ты мне рассказывал,  и таков, какой он есть, в таком случае, думаю, у меня не хватит выдержки. Это, наверное, не так-то просто… – Хохотнула Элизабет, махнув на Филиппа.
- Ну почему же, если тебе, как и глупой певичке Дааэ  нравятся чудовища в постели, да что б еще и пострашнее, думаю, ты получишь великое удовольствие! И возможно, даже не малое.
- Заманчиво, не поверишь, но мне даже стало весьма любопытно… Но я привыкла к мужчинам хорошего сорта. Ты же знаешь.
Ох, уж лучше бы она сейчас поменьше болтала.
Голова Филиппа грозилась расколоться от боли, оставив его разум сиротой.
А здесь эта пошлая трескотня этой идиотки!
Кто это выдержит?
Да никто!
От нее полез бы на стену даже самый праведный послушник божий, давший обед смирения и терпения.
Так можно было и полностью выйти из себя, утеряв всякий контроль.
И Филипп ощущал, что сейчас – еще одно слово – и это произойдет.
Либо его голова взорвется, либо Элизабет заткнется, отпробовав его кулак.
- Ну от чего же. Попробуй. Может тебе понравится! – Прищурившись, сказал он ей. – Что же ты так сразу отказываешься? Вот заодно и найдешь замену для партии в постели… Хорошее решение.
Элизабет промолчала.
Глупая тема.
Похоже, после всего случившегося он ненавидел ее, как предательницу, и не стеснялся этого показывать.
А она начинала ненавидеть его…
- Ну… - через несколько секунд протянула она, - может он – это все-таки выход?
- Решила все же?
- Может быть, - сделала упор на эти слова Элизабет, - Дюпена отправить прямо ему в руки? Ведь ты сам говоришь, он знает толк в этом деле… он ведь…
- Хватит с меня связываться с убийцами. Мне это надоело. Меня мало привлекает перспектива – связаться с этим… я даже не знаю как его назвать… Даже при условии, если он возьмется избавить меня от твоего разлюбезного дружка! У меня есть другие решения… Более подходящие. Честно говоря, вряд ли Дюпен предпримет что-то раньше завтрашнего утра. – Предположил граф. - А до этого времени я успею сообщить обо всем в жандармерию. Пускай этим займется полиция… а мне не очень хотелось бы становиться мишенью…
- Но… - Элизабет медленно приподнялась с кресла, понимая, чем это грозит, - но… тем самым ты подставишь под удар и меня. Ты сдашь меня им… - Медленно, словно пытаясь разъяснить самой себе, произнесла Элизабет.
Ее выражение лица моментально изменилось.
- Сказать откровенно?! – Совершенно спокойно произнес Филипп, поставив стакан с бренди на стол.
Элизабет замерла в ожидании, сжав руки в кулаки.
- Да мне плевать на тебя.
Удар.
Словно в самое слабое место.
Как и рассчитывал.
Причем безжалостный и умно просчитанный удар.
- Но я…
- Элизабет, плевать. Слышишь? – Спокойно и с холодом в голосе повторил он, лишь бы она заткнулась.
- Негодяй! – Кинула она ему  и поспешно подошла к нему, взглянув в глаза.
Совершенно опустошенные. 
Он бы мог ответить ей тем же самым, назвав ее тоже далеко не миролюбивой наивной девочкой….
Единственным  желанием Элизабет было – вцепиться хищническими клыками, которыми она, увы, не являясь волчицей, или кем-то еще,  не обладала, ему в глотку, словно дикая поверженная кошка.
Глупая защита, глупый способ отвоевать хотя бы кроху своей утерянной убитой и втоптанной в грязь гордости и чести – но это все, на что она сейчас была способна.
Она поддалась на него, словно и правда хотела сцепиться ему в горло.
Филипп успел оттолкнуть женщину, перехватив ее руки, и кинув ее прочь от себя, как маленького котенка.
Элизабет, потеряв равновесие,  повалилась на пол, зашуршав юбками.
- Ты не можешь. Я сделала это ради тебя! – Закричала она, забарахтавшись в ворохе юбок. - Я могла бы прикончить тебя как последнюю дворовую собаку, де Шаньи… и тогда все бы было, как и всегда! Думаешь, я бы не смогла?! Ха, да я столько раз делала это! Черт, дура, какая же я дура, что позволила убедить себя в обратном… в том, что ты достоин жизни, а не поганой смерти Филипп! Но я пожалела тебя… ты… ты.. я тебя…
- Жалость – плохое чувство, дорогая! – Подошел он к ней, глядя на нее сверху в низ.
Еще никогда она не чувствовала себя так никчемно.
- …Что ж, ты неплохо смотрелась рядом. Как красивая игрушечная безделушка. Но иногда игрушки ломаются, и их надо выбрасывать… подальше. Что бы не мозолили глаз. Понимаешь, Элизабет?
Глаза Элизабет сверкнули.
Была ли это ярость или это были слез – было не понятно.
Она захлебнулась гневом и бессилием.
- И тебе больше нечего сказать мне?!
Хороший вопрос.
Что можно ответить?
- Ну… мне было с тобою хорошо.
- И?
- И все.
Элизабет задохнулась в возмущении, как ядовитым ароматом перегнивших цветов, отравляющим ее сознание и рассудок.
Она могла бы сейчас  плюясь слюной, до пены во рту деря глотку, как собака на чучело, доказывать ему, что сделала все ради него, и не предала его – но ему это было надо?
Только что он дал ей понять, что она ничто.
И никогда не была для него чем-то большим, чем игрушка, которые со временем принято обновлять, а старые отправлять на чердак.
Элизабет поднялась, и кинулась к нему.
- Ты… бессовестная свинья! – Гневно кинула она ему, прежде чем зычный шлепок опалил ее щеку, приведя в чувство. Элизабет отпрянула и с ужасом посмотрела на Филиппа, схватившись за, словно, обожженную огнем щеку.
Чего он не переносил, так это подобных женских скандалов.
Не хватало еще пустить слезу, начать говорить, как он важен для нее и прочее…
Вот этого он ненавидел.
Для него были не приемлемы подобные выходки со стороны женщин.
Потому, он никогда не позволял им подобного.
- Да надо было с тобою покончить! – Рявкнула она, словно желая уничтожить его одним лишь своим  словом.
Потому что другого оружия у нее не было.
Щека ныла и покалывала.
Нет, порою, она принимала от мужчин многое, даже грубость и боль.
Но то было,  хотя бы отчасти так называемым наслаждением, забавами, свойственными людям.
Но она никогда вот так просто не принимала боли, приносимой каким-то мужчиной, которого сейчас она готова была убить.
Элизабет оскалилась, и в третий раз  рывком ринулась на него, в надежде уже не известно на что, хотя и понимала – победу ей не одержать, он все равно сильнее ее.
Филипп с размаху оттолкнул ее, попытавшись покинуть комнату.
Силы покидают всегда в самый не подходящий момент.
От этого толчка она не устояла, и если в первый раз она рухнула в ворох собственных юбок, то теперь ее затылок лег прямо на ребро подвернувшегося стула. 
Она сипло вздохнула, словно что бы набрать полные легкие воздуха,  и потеряла сознание.
Женщина распласталась на полу с совершенно безобидным и умиротворенным выражением лица.
Филипп успел это отметить, прежде чем услышал отдаленно доносящийся за окном стук колес и копыт.

--

По фасаду, утопающему в ночи Кристина узнала поместье брата своего мужа – то есть графа де Шаньи.
- Боже мой! – Прошептала она, когда Жак выдернул ее из коляски, как беспомощную куклу.
Почему она делает все это?
Почему она позволяет так обращаться с собою?
Возможно, если бы она не носила в себе ребенка того, чей образ на протяжении всего этого ужасного времени не отпускал ее разум, она бы предприняла отчаянную попытку сбежать, защититься, прекрасно зная, что ее может ждать.
Но сейчас, в данной ситуации она просто не могла так рисковать, зная, что попытка сбежать навредит в первую очередь не ей, а ее целиком и полностью уязвимому ребенку.
Попытаться вернуть себе свободу - подвергнуть себя опасности, а это  означало подвергнуть еще большей опасности своего еще не родившегося ребенка.
Кристина жалобно застонала от вполне объяснимого страха, и того, что вот уже на протяжении всей дороги ей нездоровилось, тело тянуло невыносимой болью, а голова плыла, и ей было просто до тошноты неприятно находиться рядом с этим человеком.
Наверное, в такие моменты наполовину полусчастливые, наполовину полууставшие женщины нежатся в своих мягких теплых постелях, с компрессами, под чутким присмотром докторов, и наслаждаются нежной заботой своих любимых супругов.
Наверное, это самое чудесное, что может быть, тем более, когда это происходит в жизни впервые.
Именно так и происходит…
У других…
Но не у нее, и не сейчас.
За все это время она порядком-то даже и не успела осознать, что произошло, что изменилось, что будет, как будет, что ее ждет.
Новость о ее ребенке стала не то что радостной, а больше – ужасающей, так как у нее не  было времени на счастье.
Она даже не смогла порадоваться тому, что  так долго ждала, и о чем так мечтала.
Обычно, наверное,  это происходит иначе.
Обычно после этой новости женщина не находит себе места от счастья, ее глаза светятся радостью, и не только от того, что она становится  тем, кто дает начало новой жизни, но и от созерцания трогательного и наивного замешательства отца, который почти не знает, как реагировать на данную новость.
Это, наверное, так чудесно и так забавно!
Но так было лишь в представлении Кристины.
В ее… сказках.
В сказках маленькой наивной девочки, почти ничего не знающей об этом.
По крайней мере – ей бы хотелось, что бы было так.
И что бы так было именно в ее жизни.
А как было бы у нее?
Она так давно мечтала об этом, она так давно желала этого.
И вот этот момент наступил, но кроме ужаса и страха она ничего не испытала.
Хотя… наверное в ее жизни, даже и не случись всего того, что она пережила и во что ее ввязали, все равно не было бы так, как у всех.
Не было бы тихого мирного спокойного существования.
Хотя, как самой обычной женщине – ей так хотелось этого спокойствия.
Но вряд ли все было бы так, как у сотен или тысяч женщин.
И даже лишь потому, что отец ее ребенка был не таким, как все.
Не таким, как у этих сотен или тысяч женщин.
Он был другим.
Совсем другим.
Но она сама сделала этот выбор, а ведь она могла бы быть обычной женщиной, радоваться долгожданной беременности, часами копаться в безделушках, шить своему малышу, выбирать своему ребенку имя, гадать – кто это будет, и наблюдать за счастьем своего мужа…
Но в подобной ситуации – это вряд ли.
Все было не так-то уж и просто.
Ведь ожидаемый ребенок был даже не от ее мужа, который пока оставался им по закону, хоть их и мало что теперь связывало.
И уж точно не стал бы радоваться этому, узнай обо всем, что произошло в последние месяцы.
Это вообще было чересчур далеко от рамок принятого семейного счастья.
А будущее, рядом с отцом ее ребенка было столь хрупким и призрачным, что она боялась даже подумать об этом.
Да и времени на копание в детских тряпочках, на шитье, на подбор имени и прочего у нее совершенно не было. У нее было время лишь, чтобы выжить.
- Поторопись, красавица! Ты здесь не на светский прием прибыла!
Кристину трясло.
В первую очередь от холода.
За всю эту дорогу она промерзла так, что зуб на зуб не попадал.
Во-вторых, от страха.
И даже не за себя…
За маленькое беззащитное существо, которое еще и существом, наверное, назвать было пока что нельзя.
Но она была уже за него в ответе.
- Что мы здесь делаем? – Вздрагивая, спросила она.
- Я же сказал – приехали в гости!
Он потянул ее за собою.
Быстро и стремительно.
Кристина вздохнула холодящий легкие осенний воздух.
Пару раз Кристина спотыкнулась, и ее тело напряглось, приложив все усилия, что бы не рухнуть на холодную мокрую землю.
Кристина почти не разбирала дорогу и не видела, куда ее тащат.
Просто машинально переставляла ноги, стараясь не оступиться еще раз о какую-нибудь не замеченную ею в темноте кочку.
Вдруг Кристина задохнулась болью, перехватившей ее горло, и вопреки напору Жака, остановилась, что-то простонав.
Жак Дюпен обернулся.
Она, ища одной рукой опору, пыталась нащупать хоть что-то, на что могла бы облокотиться.
Но опоры не было.
Она лишь тщетно рассекала холодный ночной воздух.
Кристина скорчилась, чувствуя, как силы ее покидают, и перед глазами возникает белая пелена тумана.
- Что еще такое? – Бросил ей Жак.
Кристина закусила побелевшую губу.
- Я больше не могу… Мне больно. – Выдохнула она. - Прошу вас, оставьте меня в покое… Я больше не могу так… Мне нужно… отдохнуть, присесть… куда-нибудь. Оставьте меня… Умоляю вас, ради бога!
Не может же она так просто сказать, что бы оставили в покое не только ее, но  и ее ребенка, поставив под удар обоих.
- Да хоть ради самого дьявола, черт побери! Пошли…
- Нет! У меня нет сил.
Если с ее ребенком что-нибудь случится – она не переживет этого, и никогда не простит себя.
И… он тоже.
- Ну размечталась!
- Я… не могу… Будьте милосердны. Я… 
- Что ты?! Это ты у чертей  попросишь, когда сдохнешь… вот тогда и наотдыхаешься вдоволь!
Кристина почувствовала, как ее глаза непроизвольно увлажнились.
Если бы она только могла  себе позволить, так расплакалась бы в ту же секунду – от страха, от боли, от обиды, ото всего.
Но она не могла позволить себе этого.
Кристина, теряя сознание, начала медленно опускать вниз, на холодную землю.
Жак  выругался, настолько, насколько позволяла ему совесть.
А точнее – полное ее отсутствие.
Он подхватил ее, благо девчонка была не слишком тяжелой, а точнее даже, наоборот, и потащил ее прочь от этого места.
Осталось где-нибудь приткнуть ее, что бы никто не заметил, когда не нужно, и заняться делом.

Отредактировано Night (2005-09-13 21:47:22)