34. 

Он никогда не чувствовал дрожи от холода.
От боли, от ужаса - да.
Но не от холода.
Господи, какой холод, он прожил большую часть своей жизни в промозглых сырых подземельях, где холод – это нормально, если не сказать больше, что привычно для него, как для других солнечный свет днем.
Но ничто не сравнится с тем холодом, которой доставляет одиночество.
Похоже, сейчас по его телу пробегал мороз.
И это пугало его. 
Это все проклятая осень.
Проклятая промозглая осень.
Нет, это не в осени дело.
Она такая красивая.
Такая красивая в отблеске тусклого откуда-то проникающего  света, в белоснежном подвенечном платье.
В прекрасном подвенечном платье.
Единственное, что может спасти от ужасной, одолевавшей все тело, дрожи, так это ее теплые руки.
Она взяла его за руку, сжав ее в своих маленьких ручках, и улыбнулась ему.
Светлая мягкая улыбка.
Эти глаза!
О господи, он готов был умереть за нее.
Лишь бы она всегда была с ним. 
Только бы ее не отнимали у него никогда.
Кристина!
Теперь никто не посмеет отнять ее.
Никто.
Она говорила, что любит, что будет рядом, что хочет быть лишь его…
Он не может не верить ей, не может не верить ее глазам, ее улыбке.
Темнота вокруг них сгустилась.
Он потянулся к ее губам, как она вдруг приглушенно всхлипнула.
Кажется, это лишь усилило эту проклятую дрожь.
Почему здесь так холодно?
Вокруг не было ни деревьев, ни неба.
Это не открытое место.
Это не улица с пробирающим до костей ветром.
Было просто невыносимо темно.
Словно он снова вернулся в свои подземелья.
Кристина застонала, и он почувствовал, как она, хватаясь за лацканы его камзола, шепча что-то,  обессилено сникает вниз.
- Кристина! – Позвал ее он, пытаясь удержать.
- Мне больно. – Ее голос был слишком слаб, чтобы услышать.
Он прочел это по ее губам.
Кристина оседала на пол, выскальзывая из его рук.
Удержать ее!
Он подхватил ее, не позволяя упасть.
- Мне больно… - Еще раз повторила она, словно искала в нем помощи.
Он невольно опустил глаза вниз.
Подол ее белоснежного прекрасного платья становился жутко красного, почти темно-бордового цвета.
Он знал этот цвет – цвет крови.
Тонкая дорогая ткань напитывалась кровью с каждой секундой.
Ее кровью?
– Кристина!
Кажется, он закричал.
Но не услышал сам себя.
- Мне больно, Эрик! Пожалуйста, помоги мне! – Прерывисто дыша, попросила она. - Спаси нас… Это убьет меня…  - Прошептала она. –  Так не должно быть! Не должно! Помоги…
Его руки сжали ее талию, он прижал ее к своей груди.
Господи, на ней не было ни одной видимой раны.
Да что же это?
Платье напитывалось кровью снизу, словно само по себе.
- Кристина, ты не посмеешь! – Встряхнул он ее.
Но, кажется, она не слышала его.
Он вместе с ней опустился на пол.
- Я любила тебя! А ты убил меня! – До боли знакомый голос до основания наполнил его сердце.
Кровь прилила к вискам.
Кристина лежала у него на руках без чувств.
- Кристина! – Прошептал еще раз он, приподнимая ее голову.
Она была слишком бледной и бездыханной.
Нет, это не ее голос.
Но он знает этот голос.
Слишком хорошо знает этот голос.
Настолько, что это вызывает у него тянущую боль в груди.
- Она мертва? – Невнятно спросил он, наверное, больше  сам у себя, чем у кого-то еще, не надеясь на ответ.
Но ответ был ему дан.
- Ты убил ее… так же, как убил меня.
Мышцы напряглись.
Он почувствовал, как у него свело скулы, и заскрипели зубы.
- Я?!
Господи!
Он знал, что могло ее убить.
Так же, как уже однажды произошло в его жизни.
И это была его вина.
Только его!
Он боялся этого, вот уже столько времени, как смог держать свою Кристину, засыпающую,  в своих крепких  объятиях, вдыхая аромат ее волос.
Он слишком боялся ее потерять.
Чересчур боялся.
И он боялся даже не виконта, который может отнять у него ее любовь, как это произошло когда-то.
Он боялся… себя.
- Ты сам убил ее. – Услышал он снова.
Он не мог этого отрицать.
Он сам знал это.
Лучше, чем кто-либо другой.
Если бы он только мог все изменить.
- Я не хочу! Не хочу! Нет! – Закричал он. – Не хочу! Кристина, вернись! Кристина! Я не хочу! Нет! Я не позволю этому произойти! Никогда! Не позволю, что бы это случилось снова! Я не хочу!
Она не заслуживала этого!
Она всего лишь чистая наивная девочка.
Как он мог?
Но он любил ее. Любил слишком сильно. Его чувства всегда были разрушительными. Он и так уже слишком много и многих потерял…
Теперь и Кристина… не успев обрести ее наконец?
- Нет, Кристина!
Его плечи стиснули чьи-то руки.
Крепко.
Так крепко, что он почувствовал боль, которая моментально же отразилась в голове, сдавила виски.
Еще одно мгновение, и пульсация в венах будет так велика, что из них горячим фонтаном хлынет кровь.
Если он не сделает над собою усилие, и не вырвет себя из этого ужаса – он погибнет. Как и она… Кристина.
Господи, нет, неужели все?!
Его, словно, что-то толкнуло изнутри.
Он резко открыл глаза.
Кристина, наполненными страхом и испугом глазами, смотрела на него.
Лицо ее побледнело.
Казалось, что оно было таким белым, что ее кожу можно было принять за чистый лист бумаги.
- Кристина?! – В изумлении хрипло произнес он.
- Эрик, господи, что с тобою? – Мягко спросила она, гладя его плечи. – Ты кричал…
- Что? – Бессвязно переспросил он, переводя дыхание, и глотая воздух. Во рту пересохло, и дышать было больно. – О чем ты? Что это?
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он лежал на кровати. В своей комнате. Все как и прежде. Все в порядке.
Он чувствовал, как по виску течет пот.
Он приподнялся и поспешно оглядел ее.
Она была такой же, какой он и запомнил ее, в момент, когда она выходила из дома, собираясь в город.
Но она была напугана.
- Господи, что тебе снилось? – Пытаясь удержать испуг, и не выдавая его дрожью в голосе, простонала Кристина, касаясь его лица.
- Снилось? Сон? Я спал?! – Выпалил он на одном дыхании. – Кристина! – Он провел рукой по ее волосам, потом по щеке, шее, нащупывая ее пульс, и задерживаясь на нем, что бы убедиться в том, что ее сердце бьется. Он чувствовал, как трясется его рука. – Кристина!
Она жива.
Это она.
Она.
Живая, теплая.
А это был не больше, чем кошмар.
Ужасный кошмар, который терзал его рассудок несколько минут назад.
Но, о господи, это было, словно наяву.
Этот ужас был наяву.
У него появилось необузданное желание – сжать ее в своих объятиях, и больше никогда не отпускать, зная, что она дышит.
Никогда.
- Успокойся! Ты просто спал.
- Да. – Недоумевая, сказал он. – Я… наверное, заснул, пока ждал тебя.  Кристина… - Еще раз повторил он, прижимаясь губами к ее шее. – Ты вернулась… Ты здесь.
- Да. – Не понимая его, ответила Кристина. – Да… Я вернулась. Только что. Господи, я зашла - ты спал. Но ты кричал.
Он попытался притянуть ее, но у него по-прежнему тряслись руки. 
Она поддалась ему и  позволила обнять себя.
Правда, его объятия были столь сильны, что Кристина почувствовала, что ей трудно дышать.
- Господи, да что тебе приснилось? – Спросила шепотом Кристина, прижимаясь к нему, ощущая его сбившееся дыхание.
- Боль. Моя боль, Кристина.
Кристина немного подалась назад, чтобы заглянуть ему в глаза.
Несколько мгновений она молча смотрела на него.
Одному господу богу известно, то он видел в этом кошмаре.
Она знала, как это ужасно.
Ее саму столь долго терзали кошмарные сны.
- Ты вернулась. – Гладя ее лицо, проговорил он, не отрывая от нее глаз.
Он жадно рассматривал ее лицо, словно видел ее последний раз.
Это пугало Кристину.
- Тише. Я не оставлю тебя! Есть что-то, что тревожит тебя?
Да, его давно тревожила мысль о том, что он больше не сможет прикоснуться к ней, обнять ее, слышать ее голос.
Он прекрасно помнил, что одна, а точнее, две жизни, столь важные для него покинули его. И это была только его вина.
Этого могло не произойти.
Он не хотел потерять ее так же…
Неужели это так?
Неужели он – причина боли,  страданий и смертей?
Да, наверное, это так.
Его так долго считали исчадием ада, что неудивительно, если он таким и является, и сееть вокруг себя он может лишь боль и смерть.
И часть его – тоже смерть.
И он уже не раз убедился в этом. 
Неужели он никогда так и не сможет удержать того, кого любит, кто дорог ему?
Неужели он обречен на то, что бы причинять всем, кто ему близок, лишь боль и страдания?
А если Кристина…
- Кристина, - позвал он, - я хотел сказать тебе…
Господи, если он скажет, она не сможет понять его!
Не сможет!
А если то, чего он так боится – уже случилось?!
- …Иди ко мне, пожалуйста. – Попросил он, притягивая ее к себе. – Никогда, никогда не оставляй меня… Ты моя.

Отредактировано smallangel (2005-08-21 02:47:49)

Угу. Люблю я всех мордовать    Шо поделать.

Да простит конечно 
Ну все избито до неимоверности. Увы, согласна. Признаю. Так что, я все принимаю.  *-p
Только, кошмары тоже по разному поводу снятся   

35.

Элизабет кинула коробку со шляпкой где-то в холле.
Господи, зачем ей сейчас эта глупая шляпка?!
У нее «в руках» теперь было кое-что, что позволило ей едва сдерживать рвущийся из груди хохот. 
К чертям все шляпки, которые у нее были вообще!
Хотя, что скрывать, благодаря этой самой шляпке, она сейчас, развалившись в кресле, раскуривая сигарету, рассказывала кое о чем, что воистину могло бы представлять колоссальный интерес, и вовсе не для одного человека, которого она знала, а для нескольких.
- Черт побери, да говорю же, это Кристина! Я столкнулась с проклятой девчонкой прямо на выходе из магазина, в котором покупала всякое барахло. – Раздраженно фыркнула она, замечая, что пока ей не очень-то и доверяют.
Конечно, назвать сейчас дорогостоящую шляпку, приобретенную ранее,  барахлом – проще простого – она же сейчас на вершине, она победила, в сравнении с тем, что кто-то уж точно теперь заметно проиграл.
Она в выигрыше!
От ее слов сейчас зависит многое.
- Кристина? Жена этого самого виконта?
Жак  Дюпен, с которым, уж так получилось, Элизабет вряд ли связывала долгая дружба или еще какие-то  теплые отношения, а нечто большее, но отнюдь не трогательное, присел на край стола.
Наверное, они оба взаимно могли бы сказать, что одинаково ненавидят друг друга.
Но, к счастью или, к сожалению, они оба были нужны друг другу, что бы вот так просто прекратить все свои связи, которые их объединяли на протяжении уже ни одного года.
За эту «прекрасную дружбу» Элизабет могла бы поблагодарить своего отца, который уже давно покоился в сырой земле.
Хотя, она надеялась, что он вовсе не покоился. Как это должно быть, а горел в аду, терзаемый страшными муками, за то, что умудрился оставить на своих дочерях поразительные долги за свою никчемную жизнь.
- Она самая! – Улыбнулась Элизабет.
- Ну-ну… так ты расскажешь мне наконец все, или так и будешь терять драгоценное время? – Теряя терпение, пробормотал Жак.
- К твоему сведенью, - Элизабет принялась рассматривать сигарету, словно пыталась нарочно тянуть время, вызывая в нем раздражение, - с моей стороны не было потеряно ни секунды этого самого драгоценного времени.
- Ну!? – Раздраженно произнес Жак.
Элизабет слишком хорошо умела играть на выдержке.
Даже  у тех, у кого она была отменной.
- Мы ошиблись, полагая, что Кристина бесповоротно исчезла. Как видишь, я с легкостью встретилась с нею здесь, в Париже.
Жак отвернувшись,  недовольно вздохнул.
Словно, наполняя свои легкие кислородом, искал подходящую мысль в тех, что роились у него в голове.
Упрямство этой женщины, желающей всем своим поведением показать сейчас свое превосходство над ним, раздражало его.
Если бы он мог – он бы задушил ее сейчас же.
- Ты уверена, что это Кристина де Шаньи? – Наконец, спросил он.
- Ты сомневаешься в моем зрении? – Подняла одну бровь Элизабет. – Не советую тебе. Оно всегда было отменным и никогда не подводило меня. И не только зрение, Жак. – Заметила она. 
- Я не усомнился в твоем зрении. Просто иногда, людям свойственно ошибаться.
Элизабет хмыкнула.
- Кристину слишком легко запомнить. Я не раз видела ее. Маленькая, миниатюрная, смазливая девчонка. Она простая девчонка, но вместе с тем, ее практически нельзя перепутать с кем-то еще… Я с легкостью смогу узнать ее в толпе подобных. Ее сложно спутать, в ней есть что-то, что сразу бросается в глаза.
- Значит… ты видела ее, выходя из магазина? И она здесь?
- Да. И хочу сказать тебе, что по ней не было похоже, что она коротает свои дни среди грязных нищих, превратившись в такую же замарашку. Она не выглядела, как королева, но, полагаю,  ее жизнь вполне хороша. По крайней мере, теперь мы знаем, что наша главная добыча, именуемая Кристина де Шаньи – жива.
Жак привстал и пересек комнату.
- Это, несомненно, хорошо. Что еще, моя дорогая, ты скажешь мне?
Он открыл бутылку дорогого вина, и разлив его по бокалам, протянул один из них Элизабет.
Та, по-кошачьи, прищурилась, и приняла из его рук широкий бокал с янтарной жидкостью.
- Поверь, мне есть, что тебе сказать. – Затянувшись, произнесла она, выпуская дым, и рассекая его рукой.
- Ну так, Бэт… вижу, если так пойдет и дальше, то судя по твоим словам, этот день можно считать удачным для всех нас! – Вглядываясь в вино у себя в бокале, произнес Жак.
- Для нас, но не для Кристины! – Подалась вперед Элизабет. – Увы, малышка так ничего и не прикупила себе.
- В отличии от тебя, Бэт. – Криво усмехнувшись, заметил Жак. – Да, действительно, не самый удачный день для Кристины. – Посмеялся он.
- Затем, она вышла, и села в экипаж, вероятно, направившись в то место, где она живет сейчас.
Жак пригубил вино.
Азарт в нем прибавлялся с каждым словом Элизабет.
- Прекрасно. Если бы еще знать, куда именно поехала наша дорогая виконтесса, и что она делает вообще…
Элизабет расплылась в улыбке.
- Милый Жак, - томно вздохнула она, - Элизабет, конечно уже не так хороша в постели, как  прежде, как ты, замечу,  сегодня сказал, но она все еще не так уж глупа! – И на ее лице появилась хищная улыбка.
Наверное, впервые Жак почувствовал, как чьи-то зрачки беспощадно сверлили его до основания.
- Мои слова были, конечно, не правдой! – Подмигнул он ей. – Должен признать, это не так, Бэтти. И ты сама это знаешь. 
- Я так и знала! – Она поднесла к губам свой бокал, вдыхая аромат дорого вина. – И именно потому, к тому моменту я успела сесть в свой экипаж. Хочу тебе сказать, дорога к этому дому достаточно утомительная… - Закатила она глаза. Глаза Жака расширились в торжествующем удивлении.
- Ты… ты… знаешь, куда эта девчонка поехала?
- Ты считаешь меня полнейшей идиоткой, Жак? Знаю?! – Воскликнула Элизабет. – Шутишь, что бы я упустила такую добычу вот так просто, когда она сама идет в руки? Конечно знаю! Более того, я с превеликой радостью поделюсь с тобою этим адресом! Замечу, малютка нашла себе отличное местечко. Этот дом ничуть не уступает поместью де Шаньи. Правда, не такой шикарный и огромный, но…
- Бэт, ты великолепна! – Он протянул свой бокал, и ликующий звук встретившегося стекла наполнил комнату. – Черт, не хочешь ли ты сказать, что виконтесса у нас в руках, вот так... легко?! Надо же, вот так просто и почти без трудностей. Сейчас, в то время, как еще утром мы ломали голову над проблемами, которые принесла нам эта проклятая девчонка?!
- Именно так, mon cher! – Усмехнулась Элизабет. – Именно так!
- Знать бы – кто был так великодушен, и принял ее под свою крышу.
- В чем дело, Жак! – Воскликнула Элизабет. – Это легко сделать, теперь нам ведь известно, где находится эта девчонка! Выяснить – в чьем доме она живет просто. Хотя, уверенна, это для нас совершенно не важно. Думаю, тебя не очень заинтересуют ее любовники.
- Вижу, ты и, правда, еще годишься на многое, моя дорогая Бэт. – Проговорил он, кивнув ей.   
Элизабет рассмеялась.
Наверное, даже длительный поход по магазинам не мог так поднять настроение даме, чем ощущение собственного превосходства и всемогущества.
Элизабет, без сомнения, ликовала.
- А теперь представь, думаю, Филипп будет рад этой новости, которую расскажу ему я, не меньше, чем ты, когда слышал обо всем! Он так же заинтересован в этой девчонке.
Жак покачал головой.
- И здесь, думаю, было бы даже не лишним, мне поговорить с ним на эту тему. Ну… может быть тебе стоит представить меня Филиппу? Как знать, может из него выйдет не плохой компаньон! – Косясь на Элизабет, проговорил он. – А потом, мы подумаем, что можно сделать…
Элизабет напряглась.
- Успокойся. И возможно, в таком случае, я даже оставлю тебе его в полной сохранности.
- Сейчас самое главное, придумать, как лучше избавиться от этой виконтессы. – Проговорила ему в ответ Элизабет. - А там… если она столь интересна тебе – она твоя.
- Придумать. Кажется, ты говорила, что у девчонки не все в порядке с головой…
- Это так. – Рассмеялась Элизабет.
- Думаю, все намного легче, чем кажется. Главное, не стоит устраивать бойни. Мало ли, кого она нашла себе в покровители. Лишние проблемы – не мой конек. Они утомляют меня донельзя.
- Так что, ты позволишь мне поделиться этой новостью с Филиппом? – Спросила Элизабет, прервав ход его мыслей.
Жак, поворачивая в руке бокал, положительно качнул головой.
- Порадуй его тем, что женушка его братца объявилась. Поглядим, что из этого выйдет.
Элизабет еще раз улыбнулась в ответ на его жест.
- Что же, думаю, у Филиппа сегодня будет праздник. – Откинулась на спинку кресла Элизабет. - И я уж постараюсь во всех отношениях!
И она самым вульгарным способом загасила сигарету в своем бокале с вином, словно ознаменовав этим свою победу.

Отредактировано Night (2005-08-22 16:57:03)

Я вот думаю, вам сейчас выкладывать проду, или подождать.
А-то, завтра меня может не быть, не знаю, когда получится с продой.  *-p

Эх, я знаю. Но это когда как получается.  *-p
Увы, не всегда выходит писать большие объемные главы. Повторюсь, увы.

Ну, так сами же хотели экшн      Хотя, разве это экшн? До "терминатора"    мне далеко!

/так вам когда проду выкладывать?

36.

Он спал.
Ему, как и всем снятся сны.
И тот сон, наверняка, содержал в себе что-то ужасное.
Неудивительно, после всего, что он пережил, вполне логично, что ему снятся страшные кошмары – отражение всей его жизни.
Кристина  не могла знать – снились ли ему кошмары до этого.
Раньше ее не было рядом.
Но он, как и все, несомненно, имеет право на другие сны.
В которых больше нет ни боли, ни ужасов, ни крови.
В которых нет кошмара всех тех дней, которые он пережил за свою жизнь.
Она сама когда-то бежала от своих кошмаров, которые преследовали ее.
Это невыносимо – быть заложником своих мыслей и страхов, быть бессильным перед ними, жить в мире своих ночных кошмаров, которые беспощадно терзают тебя, разрывая душу.
Но ее кошмары на самом деле лишь выдавали  ее истинные темные грезы, предательски оголяя ее самые потаенные и греховные желания и мечты.
Что видел он?
Она не знала этого, и даже не могла предположить.
Ее сознание не могло даже подсказать ей того, что могло быть на самом деле.
Но она так хотела, что бы там ни было, что бы все это осталось в прошлом, и  больше ничто не тревожило их.
Все это не могло вот так скоро и так просто захлопнуть двери в тот рай, к которому они шли так долго.
Кристина вздохнула, и ее дыхание теплым воздухом попало ему на лицо.
Он пошевелился.
- Сегодня ты хорошо спал? – Спросила она, улыбаясь, когда он открыл глаза, и увидел ее перед собой.
Она волновалась за него.
Что он мог ей ответить?
Наверное, да.
По крайней мере, чувствуя ее рядом, в своих объятиях, ему редко являлись ужасные кошмары.
Когда он чувствовал ее рядом – он знал, что его одиночество ушло, что она здесь, с ним, что она его.
Другое дело – его мысли.
Мысли никогда не покидают.
Даже во  время сна.
И именно от них он не мог уйти.
Порою, его мысли были ужаснее всех страшных снов…
Он мог пережить ночной кошмар.
Если понадобиться, он готов пережить сколько угодно ночных кошмаров, только бы это никогда не произошло наяву.
Еще одно утро…
Чем больше проходило времени, тем чаще в сердца обоих закрадывалось какое-то беспокойство, словно предвещая что-то плохое.
Несмотря на внешнее спокойствие этого утра, Кристина вдруг ощутила невыносимую тоску и горечь внутри себя.
У нее защемило сердце.
Она приподнялась, и, повернувшись, бросила взгляд на окно.
За стеклом, ветер подгонял серые хмурые тучи, и кружил неживые листья.
Время на удивление летело быстро.
Летело быстро, тогда, когда  не желаешь этого.
Кристина, несмотря на то, что в комнате  было тепло, поежилась.
Она, подавшись вперед, села на кровати, сжавшись, словно замерзала, пребывая  в собственном страхе, и глубоко вздохнула.
- Что-то не так, Кристина? – С опаской спросил ее он.
Наверное, недавний разговор, несколько дней назад, который был у нее с мадам Жири, потом этот кошмар Эрика – все это всколыхнуло в ней какую-то странную горечь с самого дна ее души, которую она до этого момента старалась умело укрывать не только от глаз других, но и от самой себя.
Она не позволяла себе думать о том, что, возможно, когда-то произойдет.
Но, глупо вот так скрываться от своих мыслей и страхов.
Глупо.
Что должно неотвратимо произойти – произойдет независимо от желания или нежелания этого.
- …Никогда, - закрывая глаза, и чувствуя, как что-то сжимается в ее груди, произнесла она, - еще никогда я так не желала остановить время.
Она понимала, что рано или поздно то, чего она так опасается  - все равно наступит.
Она не в силах отдалить этот момент.
Прошло около полутора  месяца с тех пор, как она покинула свой дом.
Точнее, свой прежний дом, но все еще дом своего супруга.
Рауль не сможет быть в своей поездке вечно.
И, несмотря на то, что он, в какой-то степени, так же «бежал» от нее, как и она от него, он вернется.
И?
Что тогда?
А она все еще виконтесса де Шаньи, несмотря на то, что внутри себя она давно перестала быть ею.
Особенно теперь, после всего, что произошло в ее жизни.
О Господи, как бы она хотела, чтобы ничего этого, не было.
Никогда!
Ни этой свадьбы… ни ее брака…
Как бы она хотела быть снова просто Кристиной Дааэ.
Все было бы проще…
А сейчас, она невольно причинила боль не только себе, но и Эрику, и Раулю…
Слишком многим.
Зачем?
Это невыносимо тяжело.
Рауль не заслуживал такого предательского отношения к себе, даже  учитывая  то, что последнее время у них были очень натянутые и сложные отношения.
- Еще никогда я так не желала чего-либо… не желала, что бы он не возвращался. – С ужасом для себя, произнесла она, и всхлипнула, чувствуя, как перехватило горло. – Никогда. О господи! – Ужаснулась она сказанными ею только что словами.
Они напугали ее настолько, что ее руки до боли в суставах сжали одеяло.
Как она могла даже произнести такое в слух?
Не хотела ли она сказать…
Он наклонился к ней, сев на кровати, как и она, и его рука коснулась ее плеча.
- Кристина…
- Я боюсь. – Откровенно призналась Кристина, чувствуя его дыхание на своей коже.
Это на мгновение успокоило ее. 
- Его?
- Не знаю. Просто боюсь. Что-то меня пугает. – Бессвязно произнесла она, сама не понимая причину своих страхов.
Она, правда, боялась того момента, когда Рауль вернется.
Она боялась причинить боль ему и Эрику…
Кто знает, что может произойти.
Тем более, после того, как однажды Рауль сказал ей, что его больше нет в живых…
Он даже не надеется на возможную встречу с частью и своего прошлого тоже.
Что будет, когда он узнает, что он жив?
- Что-то пугает меня, Эрик. – Еще раз повторила она.
- Мое общество?
Кристина повернулась к нему, в ее глазах всколыхнулось удивление.
- Почему ты так решил?
- Ты боишься за кого, Кристина? За него… или за нас?
Его жестокий вопрос заставил ее немо задохнуться в негодовании, снова напоминая о том, что когда-то было совершенно ею.
Зачем он сказал так?
Последнее время он мог неожиданно перемениться в самый непредсказуемый момент.
После ночи, наполненной любовью, он мог стать нестерпимо  холодным и отстраненным, не говоря ей ни слова, мог покинуть ее, уйдя, например,  в свой кабинет.
- За нас. – Откровенно проговорила Кристина, и прижалась к нему. – За нас…
Господи, ей не хватит жизни, что бы искупить все то, что довлело над нею и над ними всеми.
Она откинулась назад, и снова легла на кровать.
Продолжать свой сон этим утром было уже бессмысленно.
- Ты боишься его возвращения, Кристина? – Спросил он, откидывая прядь ее волос с  лица Кристины. – Или ты боишься, что я…
Кристина до боли закусила губу, почувствовав через мгновение вкус крови во рту.
Она боялась лишь того, что снова произойдет что-то ужасное.
Она помнила, к чему приводило подобное не раз.
Эти два мужчины слишком сильно ненавидели друг друга, любя ее, и деля ее. 
Но теперь она знала то, что никогда, как когда-то это произошло, отдавшись своему малодушию, не покинет его…
Теперь, когда,  сама того не понимая как, в один прекрасный момент он стал для нее больше, чем ее ангелом…
Нет, она не была виновата, что покинула его тогда.
Она просто не могла иначе. 
Она слишком мало видела и жила, чтобы быть столь мудрой, делая единственный и верный выбор на тот момент своей жизни.
Могла ли она сделать иной выбор?
Господи, она любила их обоих…
Наверное, обоих.
Но понять – как любила, и любила ли вообще – не могла.
В свои годы, тогда, она не могла понять разницу между таким простыми на первый взгляд, человеческими чувствами, как трепетная возвышенная любовь, страсть, теплая дружба, влечение плоти и прочее, не подозревая даже, что все это можно совместить в одном чувстве.
Все это было слишком далеко от нее в тот момент.
Она была маленьким легкомысленным ребенком.
Она была девочкой, верящей в сказки.
Верящей в свою светлую сказку счастья…
Кристина всхлипнула, и, обняв его, замерла.
- Ты ведь не оставишь меня, правда? – Прошептала она. –  Не отпускай меня, пожалуйста! Никогда! – Тычась, словно слепой котенок, в его губы, попросила Кристина. – Ты ведь не отдашь меня теперь?!
Был ли это вопрошающий вопрос или ее скрытое опасение?
Отдать?
Господи, отдать ее?
Борясь и страдая за нее столько времени?
Нет, Кристина, это было бы страшнее смерти.
Никогда.
Он никогда уже не сможет отдать ее, так же, как и забыть, оставить одну…
Отдать ее, лишиться возможности быть с ней, чувствовать ее дыхание – было сравнимо лишь со смертью.
А может быть…
Для нее было бы лучше вовсе наоборот?
Она позволила ему погрузиться на самое дно ада, испытать его обжигающее пламя, подняться на самую вершину небес, познав, что такое рай, и снова спуститься на землю.
А он… он мог лишь показать ей руины своей жизни, остывающее пепелище тех деяний, которые он вершил ранее.
Его жизнь была слишком ужасной, и он уже ничего не мог поделать с этим.
Он мог лишь окутать ее туманом смерти, унеся прочь от земли.
Погрузить ее в смерть и кровь, в которую был заключен сам до конца своих дней… 
Может быть, тем самым, будучи рядом с ним, она лишь навредит себе, а он навредит ей?
Может быть, ей вовсе не стоило возвращаться?
А ему – не поддаваться этой слабости, отнимая ее у этого мира?
Может быть, он, наедине со своей болью и одиночеством, но, зная, что она живет, мог бы дышать свободнее, чем сейчас?
Зачем все это?
Это невыносимо!
- Что-то не так? – Спросила Кристина, не получив от него ответа. – Что-то не так Эрик, я же чувствую. Что с тобою? Расскажи мне, прошу.
- Кристина, - позвал он, не выпуская ее из своих объятий.
Кристина вздохом ответила на его голос.
- Я не отпущу тебя, Кристина. Но… Ты уверенна, что захочешь остаться со мною, когда он вернется? – Осторожно спросил он, чувствуя, как она вздрагивает в его руках при этом вопросе.
Кристина подняла на него удивленные глаза.
- Что ты такое говоришь?!
Вопреки его словам с ее губ еще не сошла наивная улыбка, которая появилась, когда он обнял ее.
- Он твой муж. – Недовольно сказал он, понимая, что это факт.
- К сожалению это так. – Согласилась Кристина, и в ее голосе проскользнула боль. – Но я не могу понять тебя Эрик! Пожалуйста, объясни мне…
- Я люблю тебя Кристина. Что бы ни было – я люблю тебя! – Словно, заранее предчувствуя ее боль, сказал он.
И он хотел, что бы она знала, что его ничто не заставит разлюбить ее. 
- Я тоже! – Отозвалась Кристина.
- Но, видишь ли… может ли моя любовь оставить тебя в безопасности, Кристина? Может быть, он мог дать тебе большую безопасность?
Если бы она только знала, чего стоило – произнести эти слова.
- Я не понимаю тебя. – Кристина снова приподнялась, опираясь на локоть, и с любопытством растерянного ребенка, заглянула ему в глаза. – Ты словно хочешь сказать, что все это… что мне лучше вернуться к Раулю? – Изумленно почти выкрикнула Кристина.
Страшная догадка дрожью отразилась в ее груди.
Голос ее, когда она называла имя мужа, дрогнул, и сорвался.
Это имя она практически простонала.
- Может, с ним ты была бы в безопасности? 
- О чем ты?!
- Кристина… ты не сможешь понять. Но я… я не могу даже подумать об этом… как знать, может быть… - Его речь превратилась в обрывки слов, которые были совсем не понятны Кристине. – Как знать, может быть уже…  поздно, Кристина! – Кристина, не отводя от него глаз, пристально наблюдала за ним, слушая. И надо сказать, ничего не понимала.  - А что если то, что я так опасаюсь, произошло?! И  если уже  сейчас внутри тебя… - Кристина замерла в ожидании, догадавшись о том, что он может сказать, - мой ребенок. И тогда, я не смогу уберечь тебя!
Кристина почувствовала дрожь в его голосе.
Ему было не так уж и легко сказать это.
Вряд ли, судя по его тону, он говорил об этом со свойственной в подобные моменты,  радостью.
Кристина прерывисто вздохнула и отпрянула от него, словно она прикоснулась к обжигающему огню.
- Может  быть уже сейчас…
Кристина отвела увлажнившиеся от слез глаза.
- Почему ты об этом говоришь?! – За все это время она даже не смела об этом подумать. Он словно озвучил то, чему она запрещала вырываться наружу.
И это подняло в Кристине  безудержный, твердеющий с каждой секундой гнев, перерастающий в ярость по отношению к нему.
У нее было, почему-то, лишь одно желание – ненавидеть его за эти слова, сказанные им ранее.
- И… даже если это так – что в этом плохого?!  Но ты… разве ты не хочешь этого? – Ее глаза расширились.
Она задала вопрос.
Но она не знала – хотела ли она слышать ответ на него.
Он закрыл глаза, ничего не ответив ей.
Он прекрасно знал, что ей не понять…
- Во что ты играешь со мной? – Вдруг повысила голос Кристина. - Это месть? Все это было не больше, чем жестокая месть за все, что я сделала тебе? – Как она могла подумать?! – Ты нарочно?! Что ты говоришь? Зачем?
Кристина сжала виски, словно ее голова грозила ей разорваться от боли.
- Зачем сейчас об этом?! Не понимаю, к чему эти твои слова? Я даже не беременна. Своими словами ты причиняешь мне боль.
По ее щекам потекли слезы.
Слезы от гнева, нежели от боли или от обиды.
Только она этого не заметила.
- Господи! – Простонала она, зажмурившись, не желая слышать от него больше ни слова.
Молчи! Молчи, прошу тебя! – Стонал ее рассудок. – Я не хочу!
Самое ужасное было – верить его словам.
Нет, она не хотела, не желала верить этому!
Он не мог!
- Я не смогу простить себе, если потеряю тебя!
Кристина чувствовала, что он говорит какой-то безумный бред.
Все, что ей хотел сделать, так это ударить его, что бы он смог придти в себя.
- Замолчи! – Простонала она. – Или я… не прощу тебе. Никогда! Ты клялся мне, что любил меня, а сейчас так жестоко отвергаешь, убивая эту любовь, своими словами!
- Кристина, да нет же, - сжал он ее запястье, попытавшись притянуть ее к себе, - ты даже не представляешь, что это  значит для меня! Знать, что ты моя навсегда… лишь моя! Что наша любовь жива… - Она даже не могла помыслить о том, как он мечтал, что бы их любовь была благословлена их же музыкой. Навечно. Только, это благословение с легкостью могло облачиться в проклятье. Он любил ее. Любил ее настолько, что безоговорочно готов был пожертвовать всем, чем угодно лишь бы она жила. - Ты не представляешь, сколько дней и ночей я представлял, что ты, наконец, моя, только моя… и что ты можешь держать на руках нашего, моего ребенка! Это невозможно передать словами, Кристина. Но…
- Что? – Сухо спросила Кристина.
Он ощутил, как этот вопрос ножом повернулся в его сердце.
- Я слишком сильно желал этого все это время, даже не подозревая, что, возможно… - Он сделал паузу, словно собирался с мыслями. - Кристина, женщина, которая ждала от меня ребенка – умерла. – Попытался объяснить он.
- Господи, Эрик, это глупо! – На какое-то мгновение она улыбнулась, и нервно засмеялась, словно желая показать всю немыслимость его слов. - Зачем ты терзаешь себя… и нас? Это… просто так должно было быть, это жизнь… Это произошло. Но это не ты! Это не значит, что ты…
- Нет, - оборвал ее он, - она умерла. Но она могла бы жить, если бы не... это.
Сердце Кристины вздрогнуло.
- Какая глупость – твой страх! – Оборвала она его. Кристина взяла  его за руку, и прижала ее к своей груди. - Анри же родился! Все было хорошо.
- Его рождение свело с ума Жюли… Кристина! Для меня в этой жизни нет ничего, что несло бы свет! – Простонал он. – Пойми!
- Не хочу! – Закрыла глаза она.  - Ты… ты… Зачем? – Почти выкрикнула она.
Она не смогла больше сдерживать слез отчаянья, которые душили ее сейчас.
- Почему ты об этом говоришь мне сейчас, Эрик? Ребенок… его даже нет, и может быть… - она почти закричала, - никогда не будет! Я… никогда не рассказывала тебе, но… после того, как я потеряла ребенка Рауля – я так и не смогла больше забеременеть. Не смогла, понимаешь? Он хотел этого, но я так и не смогла! Не смогла! Прошло несколько лет… Но, со временем мне начало казаться, что я уже никогда не смогу испытать того чувства, когда ты держишь на руках собственного ребенка! – Она начала захлебываться собственными слезами. - Ты понимаешь? Зачем ты говоришь мне это? Я не хочу слушать тебя! Не хочу слушать это! Это больно!
Кристина вскочила с кровати и бросилась к дверям, схватившись за ручку.
- Стой! – Позвал он ее, и Кристина не успела очнуться от своего ужаса, который заставлял вскипать кровь в ее жилах, как он сжал ее в своих объятиях, не позволяя уйти, развернув ее к себе. – Я люблю тебя, Кристина… что бы не произошло. Но так будет лучше, поверь мне. Лучше… Я не хочу потерять тебя вот так вот, как это уже произошло однажды! И потерять не только тебя! Он отнимает у меня все… ОН! Я боюсь… боюсь, того, что в один прекрасный момент  это может убить тебя. Так же, как убило ее… Кристина. Пойми меня! – Проговорил он сквозь зубы.
Нет, она не могла понять.
Не могла!
Он просил понять то, что недоступно для понимания.
Понять и принять то, о чем он просил, значило смериться с тем, что все ее, все их страдания не значили ровным счетом ничего.
Принять это означало – принять то, что она не значила для него ничего!
Знать, что она была для него ничем и никем – было невыносимо.
- Пусти меня! – Простонала она, слабо шелохнувшись в его руках.
- Пойми меня Кристина! – Повторил он еще раз в ответ на ее просьбу отпустить ее.
И он лишь сильнее сжал ее в своих объятиях, прижимая ее голову к своей груди, чувствуя, как она, задыхаясь от обиды, беззвучно плачет.
При всем желании вырваться из его рук, Кристина не пошевелилась, у нее не было сил противиться ему.