5. 

Остаток вечера прошел для Кристины, наверное, к счастью, уже за пределами гостиной.
Как только Рауль отвел ее в спальню, она сразу же  поспешила прилечь.
Он спросил, не нужно ли ей, чтобы он остался с нею, если уж ей стало не хорошо, на что Кристина попросила его извиниться перед гостями, и поспешить вернуться к ним, а-то это уже вовсе не прилично – покидать гостей обоим хозяевам.
Он все-таки еще раз справился о ее самочувствии, после чего вернулся к гостям.
Вечер был самым обычным.
Эмили мило пообщалась на какие-то темы с Раулем, спросила, все ли в порядке с Кристиной.
Нельзя было отрицать, что эта девушка была интересной собеседницей, Рауль никак не мог понять, почему его жена так настойчиво ее недолюбливает, ведь девушка была очень приветлива с ними обоими.
Другое дело, что Кристина вовсе не любила подобные мероприятия, да и посторонних людей тоже.
Ей почему-то казалось, что все настороженно к ней настроены.
Да так оно и было.
Просто, Раулю, наверное, это было не понять, так как этот настрой чувствовала только она одна.

- К сожалению, я была неосторожна, и имела оплошность упомянуть то, что, похоже,  не очень приятно для вашей жены, дорогой Рауль. – Поморщила носик Элизабет, покидая дом брата Филиппа. – Я прошу прощение у вас, к сожалению, не могу попросить его у мэм Кристины. Вы простите мне эту мою глупость?!
- Мадмуазель, уверен, вы ни в чем не виноваты.
- Но она покинула нас в самом разгаре вечера. Как жаль.
- Она устала.
- Должна признать, - еще раз улыбнулась она, - что у вас, сэр, прекрасная жена. Мне очень жаль, что ей этим вечером нездоровилось. Я очень хотела бы с ней подружиться. К тому же… я не очень хорошо знаю Францию, соответственно, у меня здесь нет знакомых. Думаю, мы нашли бы  о чем поговорить с вашей Кристиной.
- Моя жена тоже не коренная француженка. – Зачем-то заметил Рауль.
- О, неужели?! – Воскликнула Элизабет. – Тогда, я больше чем уверенна, что мы и впрямь   найдем с ней много общего. Она очень милая!
- Я буду рад, если у моей жены появятся знакомые.
- Я бы была в восторге еще как-нибудь…
Филипп взял под локоть Элизабет, и создалось впечатление, что если она скажет еще одно слово, то он просто силой впихнет ее в карету.
Видимо, она это поняла, и моментально замолчала, виновато улыбнувшись натянутой улыбкой брату Филиппа.
Филипп посадил свою спутницу в экипаж, захлопнул за ней дверь, но сам  не спешил  к ней присоединяться.
- Что на самом деле с твоей женой? – Спросил брата Филипп, когда они остались одни на улице.
- Ей стало плохо, и она поднялась к себе. – Объяснил Рауль брату.
- Моя спутница, замечу, чересчур болтлива, не смотря на свой скверный акцент. – Усмехнулся он. – Я говорил тебе о ней. Мне приходилось вести дела в Лондоне с ее дядей. Не похоже на нее, но я признаю, у этой дамочки слишком длинный язык, и ей совсем не было надобности упоминать Оперу в жизни твоей жены. Кристина расчувствовалась именно по этой причине, согласись.
- Неужели эту историю знают все?!
- Ее знают многие, Рауль. И этого достаточно. Неужели ты до сих пор не понял, что про Кристину Дааэ, особенно на первых парах ходило много слухов, и не только слухов…
- Что это означает?
- Это означает, - хлопнул тот брата по плечу, - что ты, похоже, выпил слишком много вина, и не можешь понять даже самого простого, на что я тебе намекаю.
- Я не пил, Филипп. Ты же сам знаешь.
Тот хмыкнул.
- Я пошутил. – Объяснив, сказал Филипп. - Это означает, что ни один слух не появляется без весомого основания!
- Ты опять об этом.  Не надо так говорить. Кристине сегодня, правда, стало не хорошо, ей не здоровилось с самого утра. Да, наверное, ей все эти воспоминания были не очень приятны.
- Знаешь, она всегда была столь ранима, как и все артистки своего класса, что это совершенно не удивительно. Она же всегда кидалась в слезы, Рауль, как истинная актриса.
- Не надо Филипп. Она, правда, может быть нездорова. Кристину всегда утомляли подобные мероприятия. Я знаю это, это я виноват.
- Вот только не надо обвинять себя! – Недовольно сказал Филипп. – Вот-вот… ты прав, нездорова. Твоя жена и впрямь нездорова. Она каждый день нездорова. Это может наводить и на определенного рода мысли.
- Что ты хочешь сказать?
- Ничего. Не считая того, что Кристина и, правда, не всегда в себе, Рауль, что хочешь говори, но я всегда считал, что человек, верящий в сказки и в ангелов не может быть до конца здоров. Так что… тебе повезло с женой! – Рассмеялся он. – Кто еще может похвастаться тем, что его жена… - Он вдруг замолчал, решив не продолжать. – Могу тебе сказать одно, что теперь, по крайней мере, тебе не стоит беспокоиться, что Кристина снова сбежит к нему… Ну, если, конечно же, она не найдет еще кого-то, к кому снова не ляжет в постель.
Рауль недовольно вздохнул, однако, сделав вид, что он не слышал этих слов брата, иначе, их разговор мог бы не очень хорошо закончиться этим вечером.
- Единственное, что добавляет мне оптимизма в отношении Кристины, так это то, что она больше никогда в жизни снова не увидит ЕГО… Хотя, все это было так ужасно Филипп.
- Все было просто отлично, Рауль. Забудь, и позаботься о своей крошке жене, и если тебе кажется, что она нездорова, покажи ее врачу. Может, она, наконец, беременна?!
- Нет, не думаю. – Твердо ответил Филиппу брат, поморщившись.
- Тогда покажи ее другому врачу! – Засмеялся Филипп. – У нее явно, что-то с головой, может, он, наконец, излечит ее от ее грез.
- Филипп, спокойной ночи. – Недовольно сказал Рауль. – Кажется, тебя ждет дама, не хорошо оставлять ее на столько одну.
- Она умеет ждать.  – Заметил Филипп. - И все-таки, как ты мог выбрать ее себе в жены?! – Попрощавшись с боратом, фыркнул Филипп, показав возмущение больше себе самому, нежели. Раулю.

Экипаж тронулся. Какое-то время они сидели молча. Несколько минут Элизабет смотрела в окно, наблюдая за преследовавшей их луной.
- Честно говоря, мне не понравилась эта девчонка. – Фыркнула она, не отводя глаз от окна. - Маленькая глупышка, возомнившая себя всем… 
- О, если бы у моего брата был вкус, а главное ум, как у тебя… я думаю, он был бы намного удачливее. А я – спокойнее. – Рассмеялся Филипп в ответ на слова своей собеседницы. – О, да, маленькая смазливая дурнушка. Ты здесь как никто права!
- Ей повезло. – Все так же, не переводя взгляд на Филиппа, сказала женщина. – Она стала виконтессой, выскочила замуж за твоего брата… Не всем девочкам, вроде нее, так везет в жизни…
- Я сам удивляюсь. Это потому, что мой брат – глупый мальчишка.
- Жалко… - Вздохнула она, поежившись от прохлады.
- Что? – Переспросил ее Филипп, повернувшись к ней.
- …Жалко, что ты не такой.
- Не такой дурак?! – Расхохотался он.
- Я бы тогда могла любить тебя еще больше…
Филипп почти хрюкнул от умиления над ее словами.
- А я и не говорил, что мне не хватает твоей любви, и что  я нуждаюсь в ее пополнении! Меня все устраивает, дорогая, что бы я что-то менял.
- Я бы могла…
- И не мечтай! – Ухмыльнулся он, оборвав ее, не дав договорить. – Любовь здесь слишком громкое слово.
Элизабет фыркнула в усмешке.
- Я прекрасно понимаю, о чем ты толкуешь мне сейчас. Скажи, зачем тебе брак, когда у тебя все есть? Зачем тебе выходить замуж за мужчину, когда ты и так прекрасно знаешь, что он все равно придет к тебе в постель?
- Иногда постель – это просто постель. А брак – это намного выше.
- Выше. – Согласился он. – И мне, наверное, бы стоило должным образом отнестись к этому, так? Но если бы так оно и было, то поверь,   я бы, наверное,  уже давно обзавелся бы женой.
- И что же? – С любопытством поинтересовалась женщина, наконец, посмотрев ему в глаза.
- Как видишь, этого пока не произошло. – С легкостью объяснил он. - Если ты непосредственно о себе – вряд ли я когда-нибудь женюсь на женщине, с которой спал до этого! – Усмехнулся он, показав всю простоту ситуации.
- Даже если она хороша собою, состоятельна?
- Даже если так…

В нем всегда была расчетливость. Он привык быть таковым, его жизнь сложилась подобным образом, заставив его стать таким. Он слишком хорошо и умело выстраивал все свои мысли и предположения, которые впоследствии приводили к тому результату, который он хотел видеть и видел. Да, наверное, в чем-то он был прав.
- Ты прав, - согласилась женщина, рассмеявшись, - ты бы был слишком хорошим супругом!
- По крайней мере, я вижу брак иначе, нежели мой брат, например. Игра в которую по обыкновению, еще не повзрослев, играет мой брат не для меня!
- Этой дурочке повезло. – Перевела тему женщина, вернувшись к прежней. - Она из грязной замухрышки, из оперной потаскушки превратилась в мадам, теперь она задирает нос, зная, что ее муж виконт… Да она ведь глупышка. Сегодня я посмотрела на нее вблизи, и, знаешь, кажется, твой брат мог бы поискать себе женщину намного привлекательнее. А эта… она слишком невзрачна для того статуса, который обрела.
- Да уж, похоже, ты дала понять ей это сегодня.
Она усмехнулась.
- Знаешь, не думаю, что это было хорошей идеей. – Вдруг с осуждением заметил Филипп. - Не ожидал от тебя подобной недостойной дамы твоего статуса выходки. – Еще с большим  укором сказал он ей. – Твое поведение можно считать, как минимум неприличным.  У тебя прекрасный язычок, но за такое, может,  его стоит тебе  укоротить? Поверь, это не пойдет на пользу никому  из нас! – Грязно ухмыльнулся он. - Тебе еще никто не давал права на это… Я прекрасно знаю,  кто такая Кристина, но, говорить вот так открыто, указывая на это – это  же просто глупо. Ты могла бы и помолчать. В какое положение ты поставила меня, показав себя просто глупой девчонкой? Коей ты, на самом деле, не являешься.
- Знаю. – Поежилась от прохладного ночного воздуха женщина. – Прости. Не удержалась. Я же сказала, она мне сразу не понравилась.
- Не стоит все же причинять этой девочке явную боль.
Элизабет чуть не подпрыгнула на месте.
- Я не понимаю тебя, теперь ты, кажется, защищаешь ее. А как же все истории о ее прошлом, которые я слышала, и которые ты рассказывал мне? Как же то, что жена твоего мужа дешевая шлюшка, как же эта история? Как же эта история с ее дебютом, с этим всем? Я всего лишь напомнила ей о том, кем она была и кем она стала. И, наконец, как же то, что твой брат мог бы выбрать себе в жены более достойную женщину, такую как… как Хелен.
- Я знаю, что ты любишь свою сестру. – Сказал совершенно безразлично Филипп.
- Кажется, ты тогда, в Лондоне очень воодушевился мыслью о том, что это было бы очень неплохо, в добавок ко всему - наши фамилии могли бы сотрудничать, и быть неплохими компаньонами в делах.
- Вот именно… - Филипп повернулся к ней, и небрежно, почему-то почти с отвращением поцеловал ее в кончик носа, - вот именно, дорогая моя. Пока я не нашел тебе куда лучшего применения. – И он рассмеялся, наблюдая, как искажается в гримасе недовольства ее лицо.
- Ты свинья, Филипп де Шаньи! – Грубо сказала она, однако, продолжая фальшиво улыбаться шикарной улыбкой. - Ты просто французская свинья!
- Не думай, Элизабет, что ты святая!
Она усмехнулась.
- Но за это ты мне и нравишься! А вот твой брат вовсе не такой!
- Мой брат еще совсем глупый мальчишка, не забывай об этом!
- Если честно, мне действительно его жалко.
- Ему, правда, пришлось пережить много не лицеприятных моментов. Из-за Кристины, кстати говоря.
- О чем ты? – Приподняла брови женщина.
-  Ни о чем. Так. Просто, и, правда, на парня свалилось однажды такое, что не каждый смог бы вытерпеть. Но он сам сделал этот выбор…
- Он еще совсем мальчик, ребенок, однако, мне от чего-то кажется, его семейная жизнь не так уж и безоблачна. Эта девчонка не показалась мне такой уж простушкой. Порою, в ее глазах вспыхивает что-то такое… 
- Вся семейная жизнь не безоблачна. – Без интереса сказал Филипп. – Но не забывай, это его жизнь… Хотя, не скрою, я всегда был и буду заинтересован в его благополучии. В первую очередь, потому что он мой брат. И не стану срывать, что мне было бы куда спокойнее, будь у Рауля хорошая достойная жена.
- Она когда-нибудь надоест твоему брату, поверь мне. – Сказала Элизабет, снова отворачиваясь к окну. – Эта не та женщина, Филипп, я-то прекрасно вижу, и могу различить. Он поймет, что эта женщина ему не подходит… Он может найти куда более порядочную и интересную  женщину, кроме того, она может  быть более достойной и верной женой!
Филипп усмехнулся, который раз за время их разговора.
- При чем здесь верность? – Поморщился Филипп. – Все это лишь глупости моего младшего брата, который мыслит, как маленький ребенок! Он до сих пор верит в любовь, верит в сказки о любви! Любовь – вовсе не залог счастливого и хорошего брака! Это глупость!
- По крайней мере – это романтика, Филипп, в которую желает верить каждый молодой человек его возраста! – Оправдывая больше свою женскую сущность, нежели Рауля, сказала женщина.
- Больше всего я не выношу и не признаю этот глупый романтизм. – Сразу же ответил ей Филипп. – К сожалению, он убивает здравый рассудок. Хорошо, давай не будем больше вести беседы на эти темы. Я же обещал тебе, что при первой возможности постараюсь познакомить Рауля с твой сестрой. Может быть в нем и правда проснется здравомыслящий человек, а не влюбленный ребенок. Потому, выжидай время. И только.
- А эта «оперная прима»? – Издевательски посмеялась Элизабет.
- У Рауля есть все основания развестись с этой женщиной. Не понимаю, почему он до сих пор не сделал этого? Закон позволяет сделать это. – Он откашлялся. – К черту эту девчонку. Честно говоря, ты утомила меня расспросами обо всем этом. Меня стало клонить в сон.
Женщина повернулась к нему.
- Действительно, бедный.  Прости, я не заметила, как втянулась в разговор! Я совсем забыла, что можно найти куда более интересные темы для разговора! Так?! – И ее рука легла ему на колено.
Филипп отстранился от нее, нехотя убрав ее руку.
- Предлагаешь подождать, пока мы не приедем?! – Налившимся тяжестью голосом, засмеявшись, спросила Элизабет.
- Нет. – Все тем же холодным тоном, ответил ей Филипп.
- Почему? – Воскликнула она удивленно.
- Потому что, дорогая, сегодня ты просто поедешь к себе, и спать ты будешь одна…
Она скривилась.
- По-моему, у нас был и так скучный вечер, неужели ты хочешь оставить меня в отвратительном настроении? Я надеялась, что хотя бы ночь будет куда интереснее!
- Это у тебя был скучный вечер, а я устал…
- Кажется, ты никогда не уставал так быстро, и всегда находил немного сил для куда более интересного времяпрепровождения. Обещаю, я больше не заговорю с тобою на утомляющие тебя темы…  Ну же.  – Почти разочарованно поинтересовалась она.
- Лучше я предоставлю тебе сегодняшнюю ночь, чтобы подумать над своим поведением! Не думаю, что будет справедливо, лишать тебя такой возможности!  -  С издевкой сказал Филипп.

Эра, по поводу предъявляемых мне требования - не поняЛ!

Ну по поводу "свинячности", если ты о словах о Крис - ну, здесь мысль о том, что он конечно и не  @_(  но все-таки человеческое ему не чуждо, да и надоело ему порядком о ней говорить (даже в самом отявленном мерзавце есть человеческое   )
А о Призраке - надеюсь.
Но пока  его еще долго не будет. Очно. Заочно - будет. 

Ох, ну не знаю даже что сказать.
Сансет, не думаю, что при данном положении вещей Призрак кинется на еще одну ОЖП. Как-то не в его духе (имхо), хотя... после Жюли, думаю, вполне возможно было бы это...    сами понимаете, о чем я.

Вот пытаюсь вам след. главу поприличнее сваять...

Да, и еще, в последующем могут просматриваться такие легкие небольшие намеки, касаемые религ. областей. Не обращайте внимания. Это надо для сюжета.
Хоть это будет и еще очень-очень не скоро. Но потом сами поймете. Если хотите, что б усе было симпотишно

Edelweiss, тока без жестокости!    никого не надо на шнурки. Ок?! Я вас всех люблю, и мне вы все дороги, со своими индивидуальными комментами! 

Так, теперь я со своими распросами! Шо значит :

Меня опять интересует! Ты ж знаешь, я любопыытная! )) Это ты что имела ввиду?!

Edelweiss, ну ты не обращай внимания, что я пристаю с расспросами. Ну я просто люблю что б все объемно и обширно Потому и спрашиваю. 
Далее с Кристиной будет больше... то бишь, интереснее. Наверно.
Вы тока не думайте, что она ваще ку-ку... 

Ох, сразу проду. Что ж я метеор?! 
Там глава такая, надо подумать, на что вам сделать упор, на переживаниях, или на чем-то другом - на жестокости, или на откровенности например... Нелегко.
Мож к ночи... Такое лучше на ночь читать

6.

- Спойте нам Кристина!
- Спойте!
- У вас прекрасный голос, Кристина!
- Спойте, мы просим, дорогая!
- Кристина!
- Кристина Дааэ…
- Это Кристина Дааэ?
- Кажется она давно не Дааэ.
- Ваш отец был скрипачом?
- Для кого важна ее фамилия?!
- Ее отец был хорошим скрипачом…
- Вы, наверное, были чудесным ребенком!?
- Какая куколка! Просто чудо!
- Пойте Кристина! Порадуйте вашего отца на небесах…
- У вас был прекрасный учитель!
- О да, у нее был учитель.
- Кто вас учил, Кристина?
- Спойте!
- Вы – чудо, Кристина!
- Такая милая девочка!
- Пойте!
- Не бойтесь, Кристина!
- Правда, что ваш учитель не брал за уроки деньги?
- Девочка была слишком бедна, что бы платить деньги!
- Зато она красива, как ангел!
- Кристина, что взамен требовал ваш учитель?
- Пойте дорогая!
- Как вы думаете, что мог требовать взамен мужчина?
- Она так быстро стала знаменитой примой!
- Она так быстро стала бесчестной!
- Это был не мужчина!!
- Господи, это был дьявол! Вы не знали эту историю?
- Бедняжка!!
- Кристина, мы ждем!
- Скажите, Кристина, это правда?!
- О, она нашла прекрасный способ…
- Что за нравы в театре!
- Этот человек…
- Он, правда, так ужасен, Кристина?
- Но, похоже, вы сумели через это переступить, если он все же взялся вас протежировать…
- Забудьте, Кристина, спойте же!
-  Спойте нам! Спойте! – Голоса не прекращались.
Кристина погружалась в страшный водоворот фраз, вертевшихся у нее в голове.
Кристина, спойте! – Слышала она уже внутри себя голос.
Кристине казалось, что она погружается в ад.
И с каждой фразой все глубже и глубже.
Еще секунда – и она лишится чувств.
Господи, лучше бы она умерла прямо сейчас, только бы не слышать их!
- Спойте!
- Я… не… могу!! – Выдавила Кристина.
Вокруг нее стоял гул.
- Как не можете?
- Кристина!
Она путалась.
Она не знала, кто все эти люди, чьи это голоса.
Она не могла петь.
Голоса продолжали просить ее, больно дрожа у нее в голове.
- Я не могу! Не могу! – Она практически кричала, но ее не слышали.
Ее голос перестал быть различимым. – Оставьте меня!
Но ее никто не слышал.
От нее продолжали требовать спеть.
Ее сердце тонуло в страхе.
Она не могла даже говорить.
Она чувствовала себя маленьким напуганным ребенком.
Ей было страшно.
Она не знала, где находится, но она прекрасно знала, что место и люди были чужими и незнакомыми ей.
Вдруг она зажмуривалась, и ей казалось, что все изменялось.
Голоса приглушались.
Она в надежде открывала глаза, что бы убедиться, что все закончилось.
И в этот момент она вдруг оказывалась на сцене.
На большой сцене Оперы, на которую выходила не раз.
Опера. Сцена. Она…
Она чувствовала на себе сотни взглядов, которые практически сжигали ее.
Вместе с восхищенными взорами она ощущала пылкую ненависть к себе.
Ее охватывал ужас.
Она должна была петь?
Для них?
Для кого?
Для них.
Практически каждый, смотрящий на нее, ненавидел ее, либо завидовал, либо презирал, либо криво усмехался тому, как девочка смогла попасть на сцену…
Петь для них?
Что?!
Она не помнила ни одной строчки.
Кристина начинала метаться по сцене, ища выход из этого кошмара.
Вдруг, свет, в лучах которого  Кристина стояла на сцене, гас, и она погружалась во тьму.
Снова во тьму.
Зал начинал перешептываться, Кристина ощущала, как ее ноги подкашиваются.
Ей ничего не оставалось, кроме как молиться за свое спасение.
- Спой им, Кристина. – Слышала она вдруг глубокий голос.
Она сызмальства знала этот голос. Голос своего учителя.
Сейчас это был голос именно ее учителя.
И моментально ее сердце замирало. – Спой.
Тьма начинала рассеиваться.
Опять ее просили.
Но это был не тот голос, что она слышала еще пару минут назад.
Это другой голос…
Казалось, ее тело охлаждал ледяной ветер.
Либо ее кожи касалась смерть, либо она уже была мертва.
Ей казалось, что она не могла пошевелиться.
Она не только слышала голос, самое ужасное было то, что теперь она видела того, кому принадлежал этот голос.
Она впервые видела больше чем безликую тень.
Она видела человека.
Она чувствовала, что он рядом.
Кристина, сама не ожидая, вдруг начинала петь, чувствуя, что, скорее – это голос ее души, нежели просто ответ на просьбы публики.
Зал ахал, срываясь в аплодисментах.
До тех пор, пока ее учитель не выходил из тени, и не приближался к ней.
Кристина чувствовала, как он касался ее, брал за руку, и она оказывалась рядом с ним. Близко. Очень.
Он одевал на ее палец кольцо, и Кристина ощущала, как из под ее ног уходит земля. Сцена начинала кружиться и плыть.
Еще секунда, и она могла упасть, не удержавшись на ногах.
Она видела себя, и понимала, что стоит в подвенечном платье.
В красивом белом подвенечном платье.
Она падала.
Она падала к нему в объятия.
В крепкие сильные объятия, из которых она могла больше никогда не вырваться.
Единственное, что она помнила, так это что в зале начиналась суматоха.
О, чего она не хотела – так это еще одной трагедии!
Кристина могла слышать обрывки фраз, которые не могли  ускользнуть от ее слуха, в ее адрес.
Она слышала усмешки и обвинения.
Ничего больше.
Музыка, звучавшая, казалось, у нее в голове становилась громче, так, что Кристина чувствовала, что сейчас еще немного, и она оглохнет.
Потом она замедлялась, сцена погружалась в кровавый отблеск света, у Кристины перехватывало дух, ей казалось, что сейчас наступит ее смерть, ну если не смерть, так расправа.
Или она уже наступила? 
Кристина поднимала глаза, и видела своего нынешнего мужа.
Она ужасалась.
У нее начинало заходиться сердце.
Это было слишком для нее.
Они были оба здесь.
Здесь были снова оба человека, которым она принесла столько боли и разочарований. 
Она пыталась сделать шаг навстречу ему, но ОН ее не пускал, крепко держа.
- Нет! – Выкрикивала Кристина. – Нет, прошу, пусти меня!
- Ты не его! – Слышала она. – Больше не его!
Его голос звучал ужасающе.
Но самое страшное было тем, что ОН был прав!
Он был прав! – Она это знала.
К ее удивлению ее пышное подвенечное дорогое платье поразительным образом сменялось черным траурным.
Кристина вскрикивала, не веря в странное ужасное перевоплощение.
Зал так же грохал в ужасном возгласе удивления.
- Кристина! – Слышала она чей-то голос, но кому именно он принадлежал, она уже не разбирала.
В ее ушах гремел какой-то тяжелый и почти непереносимый шум.
- Делай выбор! Делай же выбор Кристина! – Стучало у нее в голове, словно желая ее свести с ума.
- Отпусти! – Выкрикивала она, поражаясь своему безумию и беззащитности. – Пожалуйста…
Она понимала, что это было безумие.
И она сойдет с ума, если это не прекратится.
И это не ОН мучил ее, это она сама истязала себя, это было ее наказание.
Она рывком снимала с себя кольцо, и оно падало у нее из рук куда-то на сцену, скатывалось с нее, и падало в оркестровую яму.
Она думала, что это остановит весь этот ужас.
- Глупый ребенок! – Слышала она. – Ты все равно пожалеешь!
- Нет!
Он с яростью хватал ее за плечи, она вскрикивала, лиф ее платья рвался, и Кристина чувствовала, как она под давлением чужой силы  опускается на пол сцены, не в силах бороться.
И уже не было страшнее физической расправы, чем его прикосновения.
Кристина вдруг забывала, что под ее ногами сцена.
Это уже переставало быть страшным спектаклем.
Это действительно становилось страшным кошмаром.
В его глазах застывала жестокость и ненависть.
Самое страшное было то, что она видела его взгляд.
Сказать, что его взгляд осуждал ее и укорял – было ничего не сказать.
- Почему?!
Она знала, что он ее не пощадит.
- Прости меня! – Робко просила она. – Прошу тебя!
Если бы она могла хоть что-то теперь поделать.
Если бы она могла все изменить.
Она не могла.
Лучше бы она умерла сейчас.
Она была так беззащитна перед ним, что при первых же его прикосновениях она готова была сделать этот самый выбор, чтобы раз и навсегда прекратить страдания – не только свои. Его.
Но было что-то, что ее останавливало.
Как и когда-то.
И это была она же сама.
Она ненавидела свой разум.
Ее разум боялся неведенья.
Господи, как это было мелко!
И он прав, что презирает ее сейчас!
Но самое страшное, что его презрение сменялось любовью, и Кристина понимала это, как только начинала чувствовать на себе поцелуи.
- Стой, господи, стой! – Кричала она в ужасе.
- Ты моя, Кристина!
- Нет, пожалуйста!  Они смотрят же на нас… - Но вырваться из его рук она не могла.
У нее не было сил.
…И желанья.
- Разве ты не предавала меня прилюдно?!
Кристина все вновь вспоминала и у нее начинала кружиться голова.
Зал исчезал, и она оказывалась в кромешной тьме, где чувствовала только лишь прерывистое грубое дыхание.
Но, почему куда восхитительнее было переживать все эти жестокие упреки и месть ее разума за свои грехи во сне, чем чувствовать себя хозяйкой на светских приемах или быть женой своего законного мужа?
Все это было так не ценно.
А сейчас, здесь она не может противостоять, когда сильные руки сжимают ее тело, не пуская, не позволяя вырваться, не давая вздохнуть.
Она вздыхает, но вместо вздоха издает стон.
Она больше не может так жить.
Ее тело теряет силы.
Она начинает медленно и мучительно терять рассудок под этими страшными ласками, ее прижимают к полу, до боли в теле, до хруста в костях.
- Оставь меня! Оставь же меня! – Кричит она через силу, понимая, что желает вовсе противоположного.
Слезы начинают катиться у нее по щекам, и она беззвучно плачет, не в силах сдерживать свою боль.

*Ооо, я наконец пришла. Дорвалась до компа! *

Эра, ты меня пугаешь! Это ты о чем? Че, че со стилем?? Что тебя так пугает, даже если не сюжет???

Edelweiss, да не нравится мне Кристина,   Честно говоря, я понимаюю ее, как женщину, и только. Надеюсь, что понимаю.
А не люблю... хм, знаешь, наверное потому. что в моей жизни была такая вот "Кристина", хуже, правда. И была я тогда только на месте Призрака.
И знаешь, и поступил этот человек почти так же, как Кристина, если не сказать, что еще противнее. Честно скажу, при всем при этом, я наверное, не столь хорошо даже психологию призрака понимаю, не смотря ни на что. Но смириться вот с таким уж точно нельзя, я долгое время привыкала к этому, училась с этим жить. Честно, правда до сих пор начинают трястись руки, когда этот "урод" дает о себе хоть как-то о себе знать. потому, меня аж трясти начинает, как представляю, каково призраку было! галгофа приятнее! Потому, наверное, не люблю Кристину, ибо сама не смогла до конца смириться с поступком подобного человека. Одно только, кристина хоть как-то раскаивается, а тот нет!

Все, это было отступление,  а теперь жду, че скажете, а-то Эра меня озадачила 

Отредактировано Night (2005-05-31 14:35:20)