3.
Жюли тогда сама не успела понять, что дала согласие.
Этот человек попросил ее помочь ему встретиться с Кристиной.
А зачем, собственно?
Жюли не имела обыкновение совать нос в те дела, которые ее уж вовсе не касались, хоть, как и каждая живая душа, как каждая девушка ее возраста, как каждый человек обладала немалым любопытством.
Нет, конечно, она могла догадываться, но все, что ей не приходило на ум, как-то не с лучшей стороны характеризовало мадам.
Зачем мадам де Шаньи тайно встречаться со столь таинственным человеком?
Как-то на кухне кто-то сказал, что мадам вышла замуж за Рауля де Шаньи просто потому, что ей ничего не оставалось делать, ибо репутация этой милой девочки, лишь внешне похожей на светлого ангела с чудесными выразительными глазами, была все равно порядком запятнана.
И она должна быть по гроб жизни благодарна виконту, который не понятно с какой великой глупости взял ее в жены, уберег от позора, который обязательно бы затронул ее имя, не обойдя бы персону того самого жутковатого музыканта.
Кристине Даэ, простой бедной сиротке некуда было уже деваться после всего того, что произошло, если бы не виконт.
Она бы вряд ли могла и дальше слыть добропорядочной девушкой после того, как поползли слухи о том, что Кристину и ее так называемого таинственного учителя связывало гораздо большее, чем одни лишь пресловутые уроки музыки.
К тому же, нравы в театре далеки от строгих устоев и благородства.
Потому, просто наивно и глупо полагать, что сама молодая виконтесса была столь же невинна и чиста, как и ее взгляд больших и чистых глаз.
Жюли тогда, краем уха услышав такие пересуды в адрес Кристины, но верить не хотела, принимая это за грязную клевету.
Зато сейчас она это вспомнила, и к ней в душу закралось сомнение.
Сейчас она уже ничего не знала и не понимала.
Но самое главное, что тревожило ее сейчас, так это был тот человек, который доставил ей немало хлопот.
Ей надо было каким-то образом незаметно пронести к себе в комнату завтрак, чтобы накормить его, так как он был слишком слаб, и ему нужно было восстанавливать силы, а еще постирать его одежду.
Жюли глубоко вздохнула, поняв, что уж если тебя затягивает в болото одной ногой, то непременно скоро затянет и голову.
Ей ничего не оставалось делать, выбора у нее не было, и она решила, что чтобы там ни было, и как бы трудно ей не было, делать нечего, придется это преодолевать.
Первым делом она зашла в комнату к мадам, решив, забрать у нее что-нибудь из вещей для стирки, чтобы под этим предлогом затеять стирку, чтобы постирать все остальное.
Она помогла хозяйке одеться, привести себя в порядок.
- Что с тобой? – сидя у зеркала, не поворачиваясь к ней, спросила у нее Кристина.
Жюли заметила, что мадам пристально на нее смотрит, видя ее отражение в зеркале. Девушка забеспокоилась.
- О чем вы, мадам?
- Ты сама не своя, уставшая, бледная. Ты не больна Жюли?
- Нет. – Сразу же ответила ей Жюли, чтобы избавить ее от всякого рода подозрений.
Не скажет же она, что бледность ее вызвана страхом, а усталость тем, что она ужасно спала, скорчившись в неудобном кресле лишь потому, что эту ночь в ее постели провел незнакомый мужчина, появившийся подобно призраку из темноты ночи.
- С твоим отцом все в порядке?
- Да, мадам. – Наигранно улыбнулась девушка.
Лицедействовать она никогда не умела.
- Ему лучше? Это не из-за него?
- Нет, что вы мадам, - смутилась девушка, - он в порядке. Я просто… не выспалась.
Кристина подняла на нее глаза.
Девушка все-таки была встревожена, и как-то вопрошающе на нее смотрела, будто бы видела в первый раз, желая отыскать в ней что-то, что ранее было сокрыто от ее взора.
Жюли и правда кинула на мадам пару оценивающих взглядов, от которых Кристина поежилась, как от промозглого зимнего ветра и стужи.
Она всегда была уверенна, что мадам Кристина само совершенство, и иногда даже ловила себя на том, что в чем-то ей завидует.
А теперь, что теперь прикажете думать?
Пока спросить она не решалась.
Она знала, что он хотел с ней встретиться, но устраивать их встречу сейчас глупо.
Он болен и слаб, она пока ничего не знает, ей необходимо каким-то образом все рассказать.
Нет, она могла бы с легкостью просто отвести мадам Кристину к себе в комнату, чтобы они поговорили там.
Но она чего-то выжидала.
А не выгонит ли ее потом сама мадам?
Может быть, она вовсе не желает видеться с этим человеком?
- Жюли, - поднимаясь со стула, на котором она сидела перед зеркалом, сказала Кристина, - я сегодня хочу съездить со своим мужем в Париж, я устала быть тут одна!
Кристина не часто выбиралась в Париж.
Чаще она просто скучала здесь, в поместье своего мужа.
- Он вам позволит, мадам? – Спросила Жюли, зная, что муж мадам де Шаньи всегда с неохотой вызывался брать ее с собой в город, предпочитая, чтобы она была здесь.
- Я сейчас же попрошу его об этом. Мне очень тяжело быть здесь одной Жюли, ты же понимаешь. – Покачала головой Кристина. - К тому же, - вздохнула она, - чем больше проходит времени, тем мне сложнее быть здесь одной. Тем более… после всего, что произошло.
- То есть, вас не будет сегодня к обеду? – В голосе Жюли промелькнули какие-то слабые нотки надежды.
- Скорее всего к ужину, - поправляя прическу, еще раз смотрясь на себя в зеркало, сказала Кристина. – А ты Жюли… пока меня не будет, можешь навестить своего отца, чтобы ты не переживала, - ласково улыбнулась она ей, заботливо проведя рукой по ее щеке, - я же знаю, как ты его любишь. И как это важно. – Грустно улыбнулась Кристина. – Ах, если бы у меня была моя семья… Но у меня никого не осталось, ни отца, ни моего… - она резко замолчала.
- Кого?
Кристина закусила нижнюю губу.
- Никого Ж.юли. В том-то и дело, что никого…
- А ваш муж?
- О да, муж… Так вот, Жюли, навести его, - перевела она тему разговора, - ты все равно мне будешь не нужна это время, так что я отпускаю тебя!
- Спасибо мадам, - присела девушка, ее лицо озарилось улыбкой, глаза засветились огоньками, но очень быстро сразу же потухли, будто бы она вспомнила что-то омрачающее ее радость.
--
Поворот ключа в замочной скважине заставил Эрика отвлечься от своих мыслей, которыми он был занят ближайшие несколько часов, пока находился в полном одиночестве.
Все равно, кроме этого, заняться было нечем.
Оставалось лишь беспощадно терзать душу и разум.
Не столько даже душу, сколько сам разум, каждый раз побрасывая ему новые обрывки мыслей для размышлений и раздумий.
Он успел подумать обо всем, что произошло за эти несколько дней.
О том, что произошло вчера, о том, что он, наконец, в доме Кристины, и так близко и одновременно далеко от нее, об этой девушке, и еще о многом, так как одиночество располагало к размышлениям.
Вчера вечером он решительно был настроен на то, чтобы увидеть Кристину, любыми способами, как угодно, чтобы ему это не стоило.
Оставался нерешенным вопрос – как это сделать.
Потому, когда он в темноте заметил чью-то фигуру, то решил, кто бы это ни был, ему надо действовать.
Только потом он заметил, что это всего лишь хрупкая девушка, это вообще облегчало ситуацию.
Женщину всегда легче напугать, повергнуть в замешательство…
На несколько секунд промелькнула мысль, что это может быть Кристина.
Как знать, не вело ли ее сердце?
Но эта иллюзия быстро рассеялась, когда он понял, что это действительно не она.
Ярость была сильной.
Только вот непонятно – почему и на кого.
На Кристину ли, что она не чувствует этого и не ждет его уже, еще на кого-то, в чьи руках все это было сосредоточено.
Потому, испытывая такую сильную ярость, он был готов придушить эту девчонку, которая встретилась у него на пути.
Просто потому, что он встретил именно ее, а не кого-то другого. Если бы встретил кого-то еще, поступил бы точно так же.
А потом последовало то, что последовало, и вот он здесь.
Боль потихоньку покидала его тело, сменяясь новыми силами.
Надо же, мазь, о которой говорила вчера Жюли, действует.
Ключ еще раз сделал оборот, и дверь медленно приоткрылась, Жюли, появившись на пороге, быстро юркнула в комнату, держа в руках глубокую широкую чашку.
Она притворила мысочком туфельки дверь, и прошла к столику.
- Не спите?
Он хмыкнул ей в ответ.
- Ну и хорошо. Вам нужно поесть, месье, – зазвенела она чашками. – Я принесла вам бульона. Вы должны непременно все съесть.
- Я попросил тебя об услуге, но вовсе не просил быть мне матерью. – Которой у него никогда не было. Злобно съехидничал он сам себе, добавив про себя. – Не стоит. Я не голоден. - Поморщившись, недовольно пробормотал Призрак, рассматривая ее.
- Что значит – не стоит?! Когда вы ели последний раз?
Он не ответил.
Девушка вовсе не подала виду, что обиделась на столь резкое отвержение предлагаемой ею помощи.
- Вы попросили об услуге, я помню. Но вместе с тем вы нуждаетесь в помощи другого рода, а если уж я вам помогла, то не могу бросить и все остальное на пол пути.
На полном серьезе сказала девушка, присаживаясь на краешек кровати.
- Вы что ж это думаете, я вас отравить хочу? – Удивленно засмеялась она. – Ну же, обещайте поесть, иначе вам станет хуже, я не думаю, что вы не хотите выздороветь.
Девушка своей поразительной настойчивостью практически «впихнула» в него бульон.
Пришлось все же подчиниться этому.
Хотя, надо было заметить, что она была права – все же голод давал о себе знать, и поесть надо было хотя бы потому, что он потерял много сил.
- Вот теперь у вас совсем другое выражение лица! – Улыбнулась она, когда он закончил есть.
- Какое? – Удивился он, сдвинув брови.
- Более здоровое. – Хихикнула девушка. – Подождите чуть-чуть, я сейчас вернусь… - вильнула она юбкой, снова покидая его.
Но его очередное одиночество длилось не очень долго.
Он успел лишь откинуться на подушку, и поудобнее устроиться.
Девушка быстро вернулась, и снова что-то принесла.
- Месье, - заговорила она немного виновато, - ваша одежда была мало того, что испачкана, так она была еще и порвана, что ее бесполезно было бы чинить, потому я взяла на себя смелость – избавиться от нее.
Эрик, недоумевая, смотрел на нее.
Очень приятно было остаться без своей одежды, да еще не зная, что теперь будет вообще. Рано или поздно ему бы пришлось отсюда выбираться.
И что?
Разгуливать среди народа вот так, без одежды не входило в его привычки.
В его привычки вообще не входило разгуливать средь бело дня, и среди народа.
Очень мило было с ее стороны оставить его без его одежды.
- Но я принесла вам другую, - отводя глаза, протянула она ему новую рубашку. – Надеюсь, она вам подойдет. Должна… - Прищурила она глаза.
Когда Эрик с ее помощью накинул на себя рубашку, снова откидываясь на подушки, он с интересом спросил:
- Где ты ее взяла?
Девушка моментально вспыхнула, ее щеки покрылись румянцем, будто бы он задал ей какой-то уж вовсе неприличный вопрос.
Жюли вздохнула, загадочно посмотрела на него, потом снова опустила взгляд себе на колени.
- Ну… вообще-то, я взяла ее у месье де Шаньи. Если честно, - поспешно добавила она, скривив у себя на лице забавную гримаску, - мне еще никогда не доводилось заниматься воровством! Даже в самые тяжелые времена в нашей семье. Так что, точнее, я ее одолжила, надеюсь, он не заметит! - Озорно захихикала она.
Призрак в момент нахмурился, став темнее предгрозовой тучи.
- Боюсь, теперь мне придется делить с ним еще и одежду… – Огрызнулся он, и недовольно одернув рубашку, отвернулся.
Жюли его не поняла.
Она наивно захлопала ресницами.
- Что вы имеете в виду? Если бы я знала, что вас больше устроит ваша рванная одежда, то…
- Вы, мадмуазель, с легкостью обращаетесь с не принадлежащими вам вещами, не спрашивая разрешения у их хозяев! – Резко и недовольно перебил он ее, ерничая, поворачиваясь к ней. – Что еще можно от вас ожидать!?
Девушка мгновенно обиделась.
Он заметил, как ее глаза увлажнились, и она надула губы, что-то фыркнув ему в ответ.
Явно не самое приятное.
Но она это сделала настолько тихо, что он не понял ее слов.
И наверное, к лучшему.
- Хорошо, спасибо, - быстро проговорил он с холодом и недовольством, чтобы хоть как-то сгладить это, - мадмуазель все равно не поймет всего. Так что там до нашего вчерашнего уговора? Ты говорила с Кристиной? Что она сказала?
Девушка упорно молчала, не желая ему отвечать.
- Ну отвечай же, - попросил он ее настойчиво, в его голосе промелькнул нарастающий гнев.
Если бы рана не давала знать о себе тянущей болью, и у него было побольше сил, он бы уж точно кинулся на нее, и тогда бы она ему ответила.
- Хватит, что за детские выходки?! – Гневно кинул ей он.
Девушка это почувствовала, и, не желая, что б к ее горлу снова прикасались, решила, переступив через свою обиду, все же ответить ему:
- Знаете ли, - начала она, и казалось, что от ее обиды не осталось и следа, и либо это было действительно так, либо она ее умело скрыла, - пока я ничего не сказала ей. К тому же, вы сейчас очень слабы, чтобы с кем-либо разговаривать. Да и пока мадам Кристина…
- Что мадам Кристина? – Заинтересованно спросил он.
От осознания того, что она именно мадам у него неприятно сжималось сердце.
- Сейчас ее нет. Она уехала недавно.
- Куда?
- В Париж. С мужем.
- Разве Кристина покидает имение? – Приподнял он одну бровь. - По-моему ее дорогой муж практически запер ее здесь. В этом проклятом доме.
- Она редко его покидает, это правда, - ответила Жюли, - он против ее поездок в город, не знаю почему, конечно…
- Зато я прекрасно знаю – почему! – Недовольно сказал он, и его взгляд снова стал тяжелым и потемневшим. – Хорошо, продолжай.
- Ее все равно сейчас здесь нет, месье. Да и… пока я все равно не знаю, как устроить вашу встречу. Это нелегко. Я не думаю, что это будет хорошей идеей, привести ее сюда.
- Но ты же сможешь все же сделать что-то?! – Кивнул он ей головой.
Жюли вздохнула, немного помолчала, потом, не скрывая тревоги в голосе, продолжила:
- Я не знаю, что вам от нее надо, месье, и что вас связывает, но не надо сейчас мадам никаких неожиданных встреч.
Ее собеседник напрягся, ожидая того, что она скажет дальше.
- Прошу, дайте ей хотя бы немного времени. Ей сейчас и так нелегко, месье, после того, как она потеряла ребенка, которого ждала…
Взгляд незнакомца заметно изменился, он вздрогнул.
- Что? Кристина… Кристина была беременна? – Сжав руки в кулаки, а вместе с тем и сжав в них простынь, растерянно спросил он.
- Д-да… - Просто ответила Жюли, печально вздохнув.
- Как давно это произошло?
- Совсем недавно, месье. Для мадам это был большой удар…
- Кристина ждала ребенка…
- Да. – С легкостью ответила ему девушка, снова подтвердив уже только что сказанное, начав расправлять складки на юбке.
Он молчал, раздумывая.
И казалось, продолжать глупую, не несущую в себе ничего важного, нового и интересующего его, ему совершенно не хотелось.
Ему хотелось молчать.
Молчать…
В ответ на ее слова он совершенно перестал слушать девушку, погрузившись глубоко в свои мысли, а она продолжала ему еще что-то говорить, говорить...
Его чудесной Кристине причинили боль, вред, разочарование. – Заворочались в мозгу тяжелые, как свинец мысли.
Она страдала все это время…
Как он мог допустить это?
Как он мог допустить ее боль?
Он!
Он так долго оберегал ее, ограждал от ужасов внешнего мира, боли, разочарований и расстройств.
Потому что не представлял, что произойдет, если однажды он увидит в ее глазах боль и страдание.
Наверное, тогда он сам в ту же минуту умрет.
Он боялся дотронуться до нее, понимая, что своей неосторожностью может причинить ей лишь простую банальную боль.
Меньше всего он хотел, чтобы она страдала…
Мысль о ее возможных страданиях подкашивала его.
- Вижу, вы чем-то обеспокоены, месье? – Спросила его, наконец, Жюли, заглядывая ему в потускневшие глаза.
Он поднял на нее растерянный взгляд.
- Что? – Произнес он, отвлекаясь от своих мыслей.
- Вы в порядке?
- Он… хорошо обращается с ней? – Задал он не вязавшийся ни с чем, сказанным ранее вопрос.
- Кто?
- Виконт.
- Он ее муж. – Пожала плечами Жюли, считая, что этим все может быть уже заранее сказано.
- Это еще ничего не значит…
Жюли в который раз не без удивления посмотрела на него.
- Месье, понимаете ли, - снова начала девушка, отступив от прежней темы, - я не могу больше вас здесь укрывать… - В ее голосе промелькнула тревога, - это очень опасно. Кто угодно может войти, и найти вас здесь, я не смогу закрывать дверь постоянно, и не смогу каждый раз тайно приносить вам еду. Здесь полно любопытствующих. Они обязательно найдут способ, чтобы удовлетворить свою пытливость.
- К чему ты все это ведешь?
Можно сразу сказать – убирайся отсюда!
Черт!
- Кто бы вы ни были, и что бы там ни было, вы ранены, и нуждаетесь в помощи, - продолжила с прежней неторопливостью и убедительностью девушка, - к тому же, как я понимаю, вам все же нужно повидать мадам, так что надо что-то с этим придумать. Вы сможете подняться на ноги?
- Да. – Небрежно кинул он ей. – Смогу. Болит-то рука, а не нога. – С неохотой объяснился он.
Он действительно чувствовал себя гораздо лучше, и он был уверен в том, что уже сможет подняться на ноги, чтобы покинуть это место.
Покинуть-то он сможет.
Даже если она попросит его убраться отсюда как можно скорее.
Вот только, что дальше?
- Тогда… Вам нужно найти более безопасное место.
Он начал терять терпение.
Может уже хватит играть в эту долгую глупую игрушку – а все же взять и попросить уйти?
Нет, она была права.
Это, конечно, было идеальное место, ощущение того, что он находился рядом с Кристиной, что ему для встречи с ней необходимо было сделать лишь несколько шагов, приносило невероятное удовлетворение, что он все-таки достиг своей цели, и что он снова близок к ней.
Но Жюли была права, здесь было очень опасно.
Вот если бы найти такое место, где можно не переживая за то, что тебя обнаружат, переждать.
Ему пришла в голову единственная мысль, снова попросить помощи у Жюли.
Но эта мысль ему с первых же секунд своего существования не нравилась.
Он не может всякий раз, оказываясь в затруднительном положении просить у нее помощь.
У девочки, которая по всем параметрам в два, а-то и во все пять раз слабее его самого.
К тому же – просить милостыню, искать помощи у других – это вовсе не в его, Призрака оперы, правилах.
Хотя, какая в чертям разница?
Кто об этом уже помнил?
Он сам-то начал забывать, что когда-то его единственным и настоящим именем было именно «призрак оперы» а не это брезгливое, скользкое и шаткое «Эрик», от которого его иной раз начинало передергивать.
«Эрик. Эрик»… словно маленькая собачонка.
Но поделать ничего было нельзя.
У людей, в этом мире, который очень сильно отличался от того, где привык жить он, от его подвалов, люди непременно привыкли зваться по именам.
Просто матери были к ним куда благосклоннее, давая своим чадам имена, которыми их уже с детства называли, и они имели возможность хотя бы привыкнуть к ним, освоиться.
А он… кто был он?
Но уж если он решился стать, как они, хотя бы попытаться стать, как они – он должен был так же носить свое имя…
И пусть ему было непривычно и противно – но надо.
Он мотнул головой и вернулся к прежним мыслям.
Просить помощи – не важно, кем он был, призраком оперы, Эриком, кем угодно - это претило всем его устоям.
Девушка сидела на кровати, и сама настойчиво обдумывая что-то, и казалось, что ее мысли унеслись уже очень далеко от этого места.
Когда он хотел у нее еще что-то спросить, и просто потянулся к ней, девушка, придя в себя, резко отпрянула от него, как от хищного зверя, готовящегося впиться острыми клыками в мягкую нежную плоть своей жертвы.
Он понял, что за все то, что ей пришлось пережить прошлой ночью, она теперь порядком побаивается его.
Хорошо.
Пусть побаивается.
Но он все-таки решил не пугать ее, и не стал настаивать на том, чтобы дотронуться ее, к тому же – уж и не так он сам этого желал.
Не хочет, что он ее касался – не будет.
- Чего ты боишься?
- Я не боюсь. Прибавили вы мне забот. – Вздыхая, с опаской сказала она. – Я ума не приложу, как теперь со всем этим разобраться, и как из всего выпутаться…
- Мне вообще-то тоже не очень-то хочется, что бы мои планы испортил кто-нибудь!
- Хотя, знаете ли… - вдумчиво протянула она.
- Что?
Девушка поднялась, оглядела комнату, и протянула ему руку.
- Попробуйте подняться. Я снова делаю глупость! – Дрожащим голосом сказала Жюли, - вставайте месье. Но вам придется выдержать неблизкую дорогу.
Она помогла ему подняться.
- Зато я ваш плащ оставила в целости и сохранности! – На секунду ее глаза прояснились, и она, взяв со спинки стула плащ, протянула ему.
Он принял его из ее рук.
- Что ты придумала? - Набрасывая плащ на плечи, спросил ее он.
- Все, что я могу пока для вас сделать, так это отвести в дом моего отца. Все же там не столь опасно, как здесь.
Он на несколько секунд остановил на ее лице свой взгляд.
- Ты это серьезно?
- Ну не могу же я оставить вас под открытым небом… Крыша-то вам нужна, я думаю. – Честно ответила ему девушка. – У меня есть выбор? Вы не оставили его мне вчера ночью.
- Только смотри, - его голос снова начал вызывать в ней волны страха и испуга, - если ты что-нибудь сделаешь не так… почему я должен доверять незнакомой девчонке, которая всякий раз зеленеет, когда я смотрю на нее, не то что что-то еще!?
Жюли поджала губы.
- Я надеюсь, у тебя хватит ума не сделать что-либо дурное, сама понимаешь - почему?!
- Понимаю. – Отозвалась она. - Я говорю вам правду, только прошу, не делайте ничего, я же согласилась вам помочь! Я не обману вас, клянусь, месье… Разве вам до сих пор не ясно? А если не ясно – так просто поверьте!
- Жизнь научила меня не доверять людям! – Сухо ответил он ей.
- Мне жаль. – Коротко ответила Жюли.
Что она еще могла ответить?
Да, наверное, если бы жизнь научила и ее не доверять людям, они бы оба здесь не стояли, глупо пялясь друг на дружку, как два барана в оцепенении, время от времени препираясь друг с дружкой.
- Я действительно уже не в силах вас предать, потому что, боюсь, от этого пострадаю и я тоже! Поторопитесь, у нас не так много времени. Пока мадам де Шаньи и ее мужа нет, у меня есть время вас отвести.
--
Жюли уже привыкла перебираться по дому с оглядками и опасками, тревожась за то, что б ее никто не заметил.
Предстоял еще один такой нелегкой путь.
Все это время она кроме стука своего взволнованного сердца ничего не слышала.
Она все время думала, а что будет, если случится худшее?
- Я поверить не могу, что это делаю! – Пробормотала она, беря его за руку. К ее удивлению он позволил ей это сделать. – Пойдемте.
Ее рука с прохладными пальцами поймала его руку, и потянула за собой.
Только через несколько минут ходьбы она поняла, что просто тянет его за собой.
- Извините, - виновато улыбнулась она, - я вас, должно, иду слишком быстрым шагом.
- Так можно загнать лошадь, не то, что живого человека!
Жюли замолчала, отвернувшись, и замедлила шаг.
Почему-то ей совсем не хотелось ни о чем говорить с этим человеком.
Он обязательно всегда очень умело находил что-то, чем можно было ее побольнее уколоть.
Однако, она вспомнила о кое чем очень важном, и что даже если ей не хочется говорить с ним, спросить все же придется.
- Сударь, я не очень хочу лезть не в свое дело, но знаете ли… я ведь до сих пор так и не знаю вашего имени. – Несмело, будто снова опасаясь чего-то, сказала она. – Довольно сложно обращаться к человеку, когда не знаешь его имени.
Эрик немного помолчал, и было заметно, что он вовсе не спешит отвечать на заданный ею вопрос.
- Меня никто никогда не звал по имени. – Пробормотал он.
Девушка обернулась, хотела было, что-то еще спросить, да не стала.
- Но если мадмуазели так угодно, - неожиданно продолжил он, - Эрик, мое имя Эрик. – Безразлично ответил он.
- Красивое. – Протянула Жюли.
Остаток пути они провели в безмолвии.
Ни один, ни вторая не пылали желанием вести праздные беседы.
Такая продолжительная «прогулка» немного утомила его, все-таки он был еще слаб.
Он чувствовал усталость, и ему хотелось поскорее куда-нибудь присесть, чтобы отдохнуть, так как плечо снова начинало ныть.
- Ну вот... – Сказала она, проходя в дом. – Сейчас вы отдохнете, месье Эрик.
Они вошли в дом, Жюли огляделась.
Вокруг было спокойно и тихо.
Тихо настолько, что ему и, правда, захотелось отдохнуть.
Она аккуратно ступала по половицам, стараясь не шуметь, показывая ему, чтобы он тоже пытался не создавать особого шума.
Эрику бросились в глаза картины в дешевых простых рамках, которыми была увешана маленькая гостиная.
Но, тем не менее, они были не дурны.
Картины – это было, наверное единственное, что в изобилии было в этой комнате, и на что еще можно было бросить глаз.
Комната находилась в полумраке, так как почему-то окна были зашторены, и солнечный свет плохо проникал в комнату, почти не освещая ее.
Этот полумрак напомнил ему его прошлое.
Все остальное, что окружало их в этой комнате, навевало откровенную тоску.
Выцветшее, серое, роскоши здесь не было, и даже худого намека на нее.
- Я проведу вас в комнату… она раньше была папиной мастерской, - объяснила ему Жюли.
Он не удивится, если та комната будет похожа на эту, и будет такой же тоскливой.
- А сейчас?
- Сейчас - нет, уже нет.
Вдруг Жюли резко остановилась.
- Жюли, малютка?
Девушка испуганно подняла глаза на Эрика, словно ожидая его реакции, по ее телу прошла дрожь, она хотела ему что-то сказать, но как только набрала воздуха в легкие, ей снова зажали рот.
- Не отвечай! – Сказал он ей шепотом, сквозь зубы.
Девушка забилась в его руках, как пойманная в силки пташка, рискующая обломать крылья, о твердь решетки.
По его взгляду Жюли поняла, что лучше с ним не спорить, так как он явно, не настроен на любого рода «знакомства», и не нуждается в том, чтобы помимо нее еще кто-то знал о его присутствии здесь.
Голос становился более отчетливым.
Эрик напрягся, если бы все это происходило в его театре, а он был бы там на своем прежнем положении, его действия были бы очевидными.
А сейчас у него был выбор, либо укрыться, либо остаться стоять вот так, растерянным. По середине комнаты, ожидая сам не зная чего.
Он выбрал первый вариант решения этой проблемы.
Если Жюли его обманула, то она сделала это напрасно.
Ему вовсе не хотелось, чтобы его еще кто-то видел здесь.
Он понял, что еще немного, и глупая девчонка отзовется на зовущий ее голос, и тогда этот человек совершенно точно здесь появится, а значит, увидит и его.
Ему вовсе были не нужны лишние свидетели.
- Жюли! – Еще раз донеслось до них.
Девушка трепыхнулась, попытавшись освободиться от его рук.
Но это было не так-то и просто.
Он сделал то, что первое пришло ему в голову.
Нельзя было допустить, что бы Жюли выдала себя и его.
Он подтянул ее к себе, крепко сжал ее в своих руках, удивительно, что у нее не захрустели кости, от такой хватки.
Она уж точно не смогла выдавить и звука из своего горла после этого, он настолько сильно стиснул ее, что она с трудом искала в себе силы, чтобы хоть каким-то образом продолжать дышать.
Он быстро потащил ее в самый дальний угол, где красовался большой шкаф, между которым и стеной было небольшое место.
Жюли очень скоро оказалась именно в этом проеме.
Другого укрытия он в спешке просто не обозначил для себя в этой комнате.
В принципе, если не обследовать комнату досконально, была возможность их вовсе и не заметить.
Если, конечно же, эта девчонка не вырвется, и не закричит во все горло, моля о спасении от ужасного животного, покусившегося на ее жизнь.
Что бы избежать этого, он прижал ее спиной к стене, придавив собственной грудью, не давая возможности пошевелиться.
Девушка захныкала, вжимаясь спиной в стену, ощущая, что еще немного, и она задохнется от того, что этот человек буквально вмял ее в жесткую стену.
Ее стоны действовали ему на и так порядком потрепанные нервы.
- Замолчи! – Пригрозил он ей. – Почему ты не сказала, что здесь кто-то еще есть?
Девушка пожала плечами, ничего не ответив, лишь только невнятно простонав что-то.
И тут он понял, что до сих пор зажимает ладонью ей рот.
Он осторожно разжал руку, и опустил ее.
Девушка быстро и часто задышала, жадно глотая воздух.
- Позвольте, я выйду… - Пытаясь отодвинуть его от себя, безуспешно стала она упираться ему руками в грудь, чтобы выбраться.
- Нет.
- Месье… - Тихо просила она.
- Тебя здесь нет. Здесь никого нет. – Быстро заключил он. - Так будет вернее. Зачем ты меня сюда притащила, если помимо нас тут есть еще кто-то? Меня не должны видеть! Ты понимаешь, не должны… проклятая девчонка!
Если бы он умел метать взглядом молнии, наверное, Жюли бы уже давно не было бы на этом свете, она бы вспыхнула, как сухая щепка, на которую попала огненная искра его гнева.
- Моя малютка, Жюли, это ты? – Снова услышала Жюли, и из глаз ее хлынули слезы. – Где ты, милая?
Девушка чувствовала на себе сухое горячее дыхание Эрика.
Ей стоило шевельнуться, и он снова бы без труда зажал бы ей рот.
Уж лучше дышать свободно, чем глотать крошечные порции кислорода, ощущая себя так, подобно тебя опускают на самое дно озера.
Даже если бы она захотела, приложив все свои силы, которые были у нее, что бы вырваться, она бы не смогла.
Его руки держали ее, и он был куда сильнее, чем она сама.
- Месье, - шепотом вдруг попросила снова Жюли, - умоляю вас, пустите меня, сжальтесь! Это мой отец.
- Значит, что я прав? Мы здесь не одни! – Процедил он сквозь зубы. – Ты…
Он едва поборол желание, вцепиться ей в горло.
Избавиться от беззащитной девушки, почти ребенка, куда проще, чем убить коренастого сильного, способного постоять за себя мужчину.
Наверное, в моменты гнева можно забыть даже то, что перед тобою ребенок, и есть большая разница – убить ли равного тебе мужчину, или несмышленыша-девчонку.
- Господи, - взмолилась Жюли, - он слеп, месье Эрик! Он слеп! – Повысила она голос. – Он не видит, он болен, ради всего святого, он ничего вам не сделает! Только не трогайте его! Стала бы я подвергать вас и себя опасности? Он вас не увидит, но он знает, что я здесь, позвольте мне выйти к нему, вас он все равно не сможет увидеть, я отведу его обратно к нему в комнату, будьте же милосердны, месье Эрик! Я вас умоляю! Я не скажу ему о вас. Если вы будете аккуратнее, он о вас даже и не узнает, что помимо меня здесь есть еще кто-то! – Она практически умоляла его, поспешно глотая горькие слезы.
Эрик глухо вздохнул.
- Кем бы вы ни были, у вас все равно ведь должно быть сердце… вы должны понять. Я прошу такую малость…
Жюли подняла на него переполненные болью глаза.
Эрик вздрогнул, и неожиданно разжал руки, немного отступил в сторону, пропуская ее.
Жюли быстро, словно испуганный мышонок, прошмыгнула мимо него.
- Отец… - Стараясь скрыть дрожь в голосе, поспешно позвала она, кинувшись к нему.
- Жюли, доченька, я знал, что это ты! Где ты была, я звал тебя?
- Я здесь, папа! – Мягко говорила Жюли.
- Почему ты вернулась? – Жюли принялась его обнимать. - Ты плакала, моя девочка?
- Нет конечно… отец, нет, это пустяки, так… Я не плачу! Мадам де Шаньи уехала, а я вот решила навестить тебя!
- Моя дорогая! – Закашлявшись, произнес ее отец. - Я люблю тебя, ты мое маленькое чудо. Я так рад слышать твой голос, моя дорогая девочка.
- Я тоже люблю тебя папа, - ответила ему Жюли, беря под руку, - пойдем, я отведу тебя в комнату, а потом приготовлю тебе чаю, и мы немножко поболтаем. Скажи, тебе лучше? Как ты себя сегодня чувствуешь…
И голоса стали удаляться, до слуха Эрика стали доноситься лишь какие-то обрывки фраз, отдельные слова.
Да так оно было и лучше.
Он предпочитал это и не слушать.
Странное чувство сейчас испытывал он.
Эрик сделал несколько шагов вперед, и вышел из-за своего укрытия.
Ему самому была так незнакома родительская ласка, что он сам не понял, что ощутил, невольно став свидетелем этой картины.
Размышления об этом его поглотили, он отодвинул из-за стола деревянный стул, и как подкошенный обессилено рухнул на него, облокотившись на спинку.
Мысли плавно поплыли, словно обволакивая его туманом.
- Месье, все хорошо? - Вклинился в размышления тонкий девичий голосок.
Он поднял глаза, перед ним стояла Жюли.
- Вы зря беспокоились, - объяснила она, - мой отец не причинит вам никакого вреда. Более того, он не будет о вас ничего знать. Я ему не сказала. Ну… если, конечно, вы тоже будете осторожны, и не будете специально искать с ним встречи.
Она держалась с ним совершенно как ни в чем не бывало.
Да, пожалуй, он погорячился и позволил себе лишнего.
И опять напугал ее…
Ну да, надо признать, он совершил ошибку, поступил необдуманно, впрочем, поддался первому своему порыву, возникшему у него в мозгу больше по привычке, чем по желанию.
Как только у этой хрупкой маленькой девчушки хватало сил преодолевать все те обиды, которые он ей приносил, и начинать все с новой ступени в общении с ним?
Странно.
Он не понимал этого.
О, если бы она знала, кто он – она бы вела себя совсем иначе.
Наверное.
Это сейчас она не кривится в гримасе отвращения и брезгливости, это сейчас она еще находит силы видеть в нем человека, это сейчас она может помогать ему, так как не знает, кто именно скрывается под маской, и какой он на самом деле, это сейчас она называет его противным склизким словом «месье», которое, на самом деле обозначает уважение к нему, а не жалкой тварью, это сейчас она может смотреть ему в глаза, и не видеть в нем чудовища…
И ему хотелось верить, что так оно все и останется, ничего не поменяется, а она никогда не увидит того, чего не должна видеть.
Она всего лишь девочка, которую он какое-то время назад не задушил прямо в саду поместья виконта де Шаньи.
- Извини, - поднимаясь, вдруг сказал он.
Жюли вздохнула.
Ему хватило и этого.
- А теперь пойдемте, не будем терять времени! – Ответила ему Жюли. – Вам ведь надо отдыхать, а мне – еще нужно побыть с папой, и успеть вернуться в поместье до возвращения хозяев…
Наконец они вошли в небольшую полутемную комнату.
Он осмотрелся.
Обычная комната, почти такая же, как и та, в которой они были чуть ранее.
Хотя, было заметно, что когда-то это была мастерская художника.
Повсюду валялись холсты, не завершенные рисунки, наброски, на столе покоились краски, кисти.
Он не успел понять, как Жюли быстро и поспешно присела где-то около его ног, подняла с пола несколько валяющихся карандашей.
- А твой отец… - Задумчиво протянул он, осматриваясь в комнате.
- Он сюда никогда не войдет, не бойтесь. Здесь вы будете в полной безопасности.
- Ты уверенна?
- Он больше никогда не заходит сюда, - передвигая что-то на столе, и собирая в аккуратную стопку листы бумаги, ответила ему Жюли, - …он не зашел в свою мастерскую ни разу с тех пор, как потерял зрение.
Эрик промолчал.
Он понимал о чем она говорила.
Это было ему знакомо.
Сложно возвращаться к тому, с чем тебя уже ничто не связывает по определенным причинам, туда, где жило твое сердце, и которое в один прекрасный момент разорвалось, захлебнувшись волнами горячей, напитанной болью, кровью.
- Почему? – Холодно спросил он.
- Он потерял все, что у него было, чтобы заниматься любимым делом, - не заметив, как исказилось лицо собеседника, сказала Жюли.
Эрик невольно пожалел, что спросил.
Зря он поднял эту тему.
У самого засосало под ложечкой.
- О, это тяжело. – Протянула девушка, словно имела немалое представление о том, о чем говорила. - Ему пришлось нелегко, чтобы это превозмочь!
Она быстро прибралась в комнате, так как чувствовалось, что эту комнату уже давно никто не посещал.
Эрик не торопясь, наблюдал за ней, вслушиваясь в ее слова.
- Ну вот, - сказала она, - а-то здесь уж такой беспорядок был… отдыхайте. Вы можете оставаться здесь, пока окончательно не поправитесь, и не уладите все свои дела.
- Зачем ты это делаешь? – Вдруг спросил он серьезно, и Жюли резко подняла на него испуганный взгляд больших, светло-зеленых глаз, обрамленных длинными ресницами.
Девушка явно не ожидала такого вопроса.
Это ее немного покоробило.
Наверное, ей и самой было не просто найти на этот вопрос ответ.
А тут еще вот так вот взять, и ответить ему…
- Я не знаю. – Честно ответила она. – Если уж я взялась вам помогать, то надо довести это до конца… - Наивно сказала Жюли.
И он еще больше поразился ее открытости и прямоте.
- Но ты же боишься меня, верно?
Он сделал несколько шагов ей навстречу, и через секунду девушка снова ощутила на своем лице тяжелое горячее дыхание.
- Боишься… а помочь стремишься так самоотверженно… Странно.
Угнетающий ее и опасный взгляд снова гипнотизировал ее, не позволяя пошевелиться и отвести глаза.
- Странно? – Облизав губы, прошептала Жюли. – Почему? Ну да, б-боюсь....
- Тогда к чему все это? – Усмехнулся он. – Может быть… я убью тебя сразу после того, как ты мне поможешь… Не думала об этом?
- Нет.
Он едва не расхохотался.
Сам же над собою.
Он с самого детства привык видеть в людях темные жестокие, лишенные самого простого сострадания и понимания, души, и это было проще, когда являлось правдой, а здесь…
Девушка пожала острыми плечиками.
- Нет, не думала.
Он криво усмехнулся.
- Только не обольщайся, что я буду тебе за все благодарен… - Ехидно заметил он. - Будь бдительнее, не забывай, что я говорил тебе вчера.
Жюли в глубине души согласилась с этими его словами.
Уж лучше забыть обо всех любезностях, и как он сами сказал, быть бдительнее.
Неизвестно, когда его рука потянется к ее горлу.
- Мне нужно будет скоро покинуть вас, мадам должна уже вернуться. – Поспешно произнесла девушка, отвернувшись от него, и снова начав копаться среди всяких безделушек на столе, только чтобы не встречаться с ним взглядом. - При удобных случаях я буду вас навещать, только обещайте, что не будете выходить из дома, и, пожалуйста… папа… - Ее голос задрожал и сорвался.
Он заметил, как она заскребла ногтем по столешнице.
- Не беспокойся за него. С ним ничего не случится. Я обещаю. – Твердо ответил он, чтобы успокоить ее, и прошелся по комнате.
Жюли окинула его еще раз взглядом.
- Спасибо, - с просветленной улыбкой сообщила ему она. – В этом я доверяюсь вам. Я надеюсь… у меня больше никого нет. Он, правда, ничего не сделает вам.
- Я уже понял это, Жюли. – Оборвал ее Эрик.
Она понимающе кивнула.
- Я буду навещать вас, чтобы следить, как вы поправляетесь, и приносить вам еду.
- Не обязательно следить за тем, как я поправляюсь. – Скривился он. - Мне уже лучше. – С неохотой отмахнулся Эрик.
- Хорошо, но вы же не будете отрицать того, что есть-то вам все же надо… Я думаю, голодная смерть – это вовсе не то, что вы искали здесь.
- Хорошо. Я могу быть уверен в том, что я могу просить тебя о каких-либо одолжениях, если мне что-то понадобится, и что ты их выполнишь?
Девушка пристально посмотрела на него.
- Если я буду в силах, то да.
- Очень хорошо. – Он сделал несколько шагов по направлению к ней, и, взяв ее за подбородок, приподнял ее лицо, чтобы посмотреть ей в глаза. – В конце концов, мне нужно от тебя не так уж и много. Ты знаешь это сама, Жюли Лоранс.
- Я знаю. Я постараюсь, я же говорила, - выдохнула она, и покладисто кивнула головой.
- Хорошо. И еще… твой отец точно не обнаружит странного гостя в своем доме?
- Отец очень плох. Я вам уже говорила. В мастерскую он точно не зайдет, видеть он не может. Я не сказала ничего папе. Ему не надо об этом знать. Он крайне редко покидает свою комнату. Чаще, я навещаю его в ней, и вывожу на прогулку. Я буду навещать отца в свободные минуты, и вас, конечно же. Я постараюсь придти завтра, принесу вам обед.
Ей было ужасно не по себе от того, что она так близко была к нему.
В маске он был, или нет – но перед ней стоял мужчина.
А сама по себе мысль об этом ее медленно начинала угнетать.
До этого ей приходилось общаться лишь со своим отцом, ну и с соседскими мальчишками.
Хозяин – не в счет.
Потому, ей всегда казалось, что мужчины какие-то совершенно другие существа, а в мозгу ее прочно отложились слова ее отца, понимающего то, что дочь растет, что их надо остерегаться и опасаться.
Похоже, с самого первого момента начала всей этой истории этого-то как раз ей и не удалось этого сделать.
- Мне уже пора.
Он сделал пару шагов назад.
- Иди. И не забывай о чем я тебя просил…
- Я помню. – Подходя к двери, сказала Жюли.
- Жюли, - позвал он вдруг, когда девушка почти собиралась покинуть комнату.
Жюли испуганно оглянулась.
Он увидел, как побледнело ее лицо, а глаза потухли в испуге.
- …У вас нет библиотеки? – Спросил он, понимая, что задает совершенно глупый вопрос, даже не ожидая на положительный ответ, однако понимая, что если будет молча, ни чем не занимаясь, сидеть в этой норе, ожидая встречи с Кристиной, и скрываясь от всего живого, подобно крысе, то попросту сойдет с ума.
Девушка вернулась в комнату, прошла к окну, присела у тумбочки, и, выдвигая ящики, начала:
- У папы где-то были книги… Были, я помню, свои самые любимые он хранил где-то здесь. Где-то были еще, я поищу. Вот месье Эрик, здесь у папы книги, - сообщила она, выдвинув последний ящик. - А остальное я обещаю найти позже. А теперь, вы не возражаете, мне необходимо уйти. Мне надо еще зайти к отцу…
Жюли улыбнулась, и, зашуршав юбкой, разворачиваясь к выходу, покинула его, мягко захлопнув за собой дверь, отдав его во власть собственных размышлений.
(ред)
Отредактировано Night (2005-10-08 03:46:01)
Должен же он был за столько лет это предусмотреть, и сделать что-нибудь, что б носить ее спокойно, не задумываясь - она еще на нем или нет?! А-то так бы всегда и ходил как монумент, головой боясь повернуть! 
Шучу.
Чего? К ней как-то ПО привязать ещё надо? Пенджабским лассо его к ней привязать /Hmmm/ 
Так что поэтому только жду продолжения *:[!--emo&*-))--][img]http://ruhelp.com/boards/html/emoticons/drug.gif' border='0' style='vertical-align:middle' alt='drug.gif' /][!--endemo--] 