6.

Жюли словно предчувствуя что-то недоброе, не желала его отпускать от себя. Именно поэтому ему пришлось уйти как можно раньше, пока еще девушка спала.
Странное ощущение – осознание того, что, возможно, он уже больше никогда ее не увидит. И ребенка тоже, которого она так желала подарить ему.
И все было бы ничего, если бы этой ночью, обнимая ее, он в забытье не назвал ее «Кристиной». Единственное, что он почувствовал и заметил, так это то, как девушка вздрогнула всем телом, но не подала виду.
Он даже не успеет попросить у нее прощание. А если больше не вернется, то эта вина так и останется за ним.
- Я бы хотел, чтобы они ни в чем не нуждались, Антуанетта. Где купленный дом – вы знаете, бумаги я вам передал. Еще я бы не хотел, что бы Жюли нуждалась в деньгах. На случай того, если… если… Вы знаете сами, на случай чего. – Сказал он мадам Жири.
Та тяжело вздохнула.
- Я бы не стала на твоем месте говорить о подобных вещах.
- И тем не менее, это так. Я пытаюсь смотреть правде в глаза.
- Если бы у тебя было побольше здравого рассудка, поверь мне, многого, очень многого можно было бы избежать.
- Прошу, не надо хотя бы сейчас нотаций.
Мадам Жири выпрямилась, сложив на груди руки, и вскинула голову. Даже замолчав, она всем своим видом показывала ему свою правоту.

-

Утро было пасмурным и хмурым. Таким же хмурым был и сам граф Филипп, которого одним из первых Эрику вдалось заметить.
Более разумно было бы найти на месте встречи самого виконта. Но этого почему-то не произошло. Рядом с Филиппом де Шаньи был лишь совершенно не знакомый мужчина.
- Вы…
- Врач семьи де Шаньи. Думаю, вы знакомы с правилами дуэли, мсье Призрак. – Криво усмехнулся граф, ответив за неизвестного мужчину.
Тот стоял, втянув голову в плечи, словно укрываясь от промозглого ветра и пряча руки в карманах, и казалось, что был еще пасмурнее их обоих.
- Ну а где же ваш брат, граф? – Недовольно проворчал Эрик.
Странные мысли начали беспокойно крутиться в голове.
- Не беспокойтесь. Скоро. Очень скоро с минуты на минуту появится.
- Странно. Вам не говорили, что не принято опаздывать к назначенному времени? – Повел бровью Призрак.
- Говорили. Но пока позвольте представить вас нашему семейному врачу. – Граф снова кисло усмехнулся.
Незнакомый мужчина все так же ссутулившись подошел к ним.
- Виктор Болье.
В принципе Эрику было совершенно все равно, как зовут врача. Это его в данный момент интересовало меньше всего. Но мужчина вдруг вытащил руку из кармана и неожиданно протянул ее ему. Это полностью повергло его в растерянность, выбив из состояния равновесия.
- Что? – Эрик, поняв неладное быстро дернулся.
Но не успел. В руках доктора что-то зловеще сверкнуло, а потом почти совершенно неощутимо  вонзилось куда-то в плечо.
И моментально оба мужчины отступили от него. Он почувствовал внезапную слабость, перед глазами поплыло, действия стали замедленные. А дальше…
Дальше началась тишина.

-

Дверь в коридоре скрипнула. По ногам пробежал сквозняк. Мари Болье с тоской посмотрела на тускло горящий светильник. Судя по возне в коридоре ее муж снова пришел изрядно выпившим.
Как же она устала от этого. Раньше все было хорошо. Это началось с того момента, как он потерял младшего брата. Это словно проклятие какое-то. Он был талантливым врачом. И так бесцеремонно променивал свой талант на спиртное.
- Что произошло? – Недовольно спросила Мари. – Что опять ты задумал, Виктор, что ты делаешь? – Не останавливаясь, продолжала она засыпать его вопросами, наблюдая, как муж практически швырнул в угол что-то бесформенное. - Что это? – Недоверчиво оглядывая мужа, спросила Мари.
- Ни что, а кто. – Процедил сквозь зубы муж.
Женщина закачала головой.
- Снова очередной болван, с которым ты надрался? – Спросила она, замечая все же, что муж трезв.
- Нет. Это… Послушай, принеси-ка мне мой чемодан. Надо бы вколоть снотворного, и побольше, пока он не пришел в себя.  А-то действие той дозы может уже скоро пройти, и тогда… не знаю, что тогда. – Обреченно вздохнул он.
- Да что происходит? Кого ты притащил к нам в дом, Виктор Болье? – Низким голосом прикрикнула на него Мари.
- Познакомься, Мари, перед тобою человек, повинный в смерти моего брата. – Сухо произнес Болье.
- Это он самый? Тот самый… призрак? – Уголки ее губ дрогнули.
- Представь себе. Он.
- Он опасен? Тогда почему ты оставил его вот так?
- Пока все равно он безобиден. Он вряд ли придет в себя раньше завтрашнего утра. Пришлось и так потратить лошадиную дозу снотворного.
- Господи… это он? – Как в бреду продолжала повторять женщина.
- Он. Он. – Почти с раздражением повысил голос Виктор. – Ну и?
- Как он попал к тебе в руки-то, черт побери?
- Какая разница…
Мари скривилась то ли в злой усмешке, то ли в гримасе презрения.
- И что ты собираешься делать?
- Не знаю. Не знаю, Мари. – Дрожащей рукой начал он массировать висок. – Выход только один. Я обещал… мы договорились… то есть… ну… Только убить вот так просто человека… даже… такого… не важно. Я… я уже несколько раз пожалел, что дал согласие. Но поздно. Не надо было. Не надо. – Дрожащим голосом говорил он. – Все эта ненависть. Ослепила, как наваждение. А теперь… ума не прилажу. Это я только во всем виноват.
- С кем ты заключил сделку?
- Это уже не важно. Теперь…
- И что же ты стоишь? Зачем ты вообще притащил его?
Мужчина пожал плечами, и поспешно начал рыться в карманах.
- Проклятье… - Заворчал он себе под нос.
- Ищешь свою чертову флягу? – Отозвалась Мари. – Не ищи. Я ее выбросила. Нельзя столько пить… Черт побери, мало того, что ты притащил сюда не весть кого, так ты еще и хочешь надраться до поросячьего визга? В этом доме два твоих сына, между прочем, не забывай!
Женщина подошла к нему, вцепилась в плечи, и насколько у нее хватило сил – встряхнула мужа.
Мари какое-то время наблюдала за мужем. Тот был в явной растерянности. Его так не колотило даже в самые лютые морозы. Зуб на зуб не попадал. Он уже сам не знал, что натворил.
Мари Болье, наконец, взяв лампу,  присела перед незваным гостем, и для начала слегка поддев его куда-то в бок мыском туфли, убедившись, что он по-прежнему без сознания, заглянула ему лицо, чтобы рассмотреть этого легендарного призрака, а так же увидеть человека, который причинил столько бед и горя ее мужу.
Женщина в ужасе  отшатнулась.
- Что с ним? Он же…
Виктор Болье сидел уже за столом, облокотившись на столешницу, и уронив на руки голову, что-то бормоча себе под нос. Казалось, он уже был в забытье.
- Черт возьми, - вздохнула Мари. – Слушай, Виктор, не решил, что делать? А я знаю, что надо сделать… Твой брат… твой брат погиб, и виновник этому здесь, в твоем доме. Да это же и не человек почти!
- Прекрати. Я не могу так просто убить. Я же врач!
- Тогда… дай это сделаю я.
Мужчина в ужасе поднял на жену глаза.
- С ума сошла?
- У меня рука не дрогнет. – Заметила она.
- Не смей.
- Виктор Болье – я никогда не думала, что ты идиот. – Женщина зашелестела юбками. Я не буду находиться в одном доме с этим… с ним. Я беру мальчиков, и буду ночевать у  Матье.
- Как хочешь. – Вздохнул Виктор. – Мари, я что-нибудь придумаю. Обещаю, к утру я что-нибудь придумаю. Я знаю, я сам виноват.
- И запомни Виктор, ты так оплакивал своего брата, а он… - Женщина кивнула в темный угол.

-

Виктор посмотрел на вторую пустую бутылку вина. Странно, а тревожные мысли до сих пор не покидали его.
Лампа с каждой минутой светила все тусклее и тусклее. Вдруг пустая бутылка по неосторожности скатилась со стола и упала на пол со звоном разбившегося стекла. Виктор по морщился. Голова гудела. Даже вторая бутылка вина не прибавила ему храбрости, и он так и не придумал, как покончить с человеком, который сейчас был в его доме.
До утра ему во что бы там ни стало нужно привести мысли в порядок, и решить.
За спиной что-то шелохнулось. Странно. Но Виктор не придал этому никакого внимания, только лишь тряхнул головой, и вытер испарину со лба.
Но друг в горле засаднило, внезапно перехватило дыхание, и он засипел, теряя силы. Он попытался обернуться, но какая-то непонятная сила ему не позволила этого сделать, а вместе с тем воздуха становилось все меньше, словно его кинули на дно озера, и вода предательски наполняла его легкие.
- Проклятье… - лишь смог он просипеть.
Алкоголь окончательно лишил его сил, и бороться было почти бессмысленно. Но он сделал все-таки попытку. Тот, кто был сзади пошатнулся, не устояв на ногах, стол заскрипел, и до слуха обоих донесся снова звук битого стекла.
Виктор не сразу заметил разбившуюся лампу, и огонь, очень быстро поползший по комнате. Пока он наблюдал за этим, пытаясь справиться с тошнотой, его противник снова дал о себе знать. Под его силой Виктор повалился на пол, ударившись затылком о деревянные половицы.
Последнее, что он запомнил, так это то чужие руки на своем горле. Но они исчезли, прежде чем он закрыл глаза, чтобы потерять сознание от сильного удара головой. 

-

- Ты вернулся! – Радостно вскрикнула Жюли, увидев на пороге Эрика. – Вернулся!
Девушка вскочила на ноги, преодолевая головокружение и сильнейшую слабость, и подбежав к нему и встав на мысочки, обняла.
Где-то за спиной Эрика мадам Жири тяжело вздохнула.
- А ты говорил…
- Собирайся. – Перебил ее он. - Мы уезжаем отсюда. – Произнес Эрик, гладя по волосам Жюли.
- Куда? – Взволнованно произнесла она, ничего не понимая.
- В наш дом.
Жюли улыбнулась.
- В наш дом, Эрик?
- Да, в наш. Тот, о котором я рассказывал тебе.
- А ты больше не оставишь меня? Никогда?
Он отрицательно качнул головой. Несмотря ни на что, Жюли заметила его пасмурность.
- Скажи, все хорошо?
- Более того. Собирайся. Хорошо? Я буду тебя ждать. Через несколько часов мы уезжаем.
Жюли улыбнулась, и сразу же скрыла улыбку, поймав на себе не менее обеспокоенный взгляд мадам Жири. Они оба покинули ее комнату, оставив ее одну. И девушка начала собираться.
- Скажи, чем все это закончилось… - Аккуратно закрыв дверь в комнату Жюли, поинтересовалась Антуанетта. – Если ты здесь, могу ли я предполагать…
- Я считаю лишним пересказывать все. Могу сказать лишь одно, судя по всему, виконт жив.
Мадам Жири, не поняв его, сощурилась.
- Как это.
- Просто. Жив. Вам этого достаточно, чтобы успокоить любопытство и знать, что смертей эта дурацкая задумка не принесла. Хотя нет, принесла. – Он поспешно развернулся, и пошел прочь.

-

Радости Жюли не было предела. Она с интересом осматривала каждую комнату большого дома, и никак не могла поверить, что этот дом куплен специально для нее.
- Не могу поверить. Он очень красивый! Безумно красивый! Ты не представляешь, как я счастлива. – Жюли посмотрела на невеселого супруга.
После того момента, как он вернулся, пообещав больше никогда ее не оставлять, ей казалось, что его каждую минуту терзают какие-то мысли. И эти мысли отнюдь не об безоблачном будущем.
Как-то мадам Жири, заметив невеселое состояние Жюли, поинтересовалась у нее:
- Жюли, скажи, все хорошо? Ты последнее время сама не своя.
-  О нет, все хорошо! – Жюли вздохнула. – Должно быть, это все из-за беременности. – И опустила взгляд, что бы ее собеседница, всегда подмечая любые мелочи  не могла прочитать в ее глазах тревогу.
- Ну… если это так, то это нормально. В твоем положении это вполне можно объяснить. Но ты  уверена, что это только из-за этого? – Но она и так заметила. – У вас с Эриком все в порядке, Жюли?
Девушка моментально подняла на нее глаза, в которых задрожала влага. Было видно, что еще мгновение, и она расплачется. 
- Мадам, я не знаю… - Жюли вдруг почувствовала, как слезы сами по себе текут по ее щекам. – Мне кажется, что-то изменилось. Не к лучшему. Словно он совершил ошибку, и теперь жале о том, что ничего нельзя уже поправить. А еще этот ребенок… - Жюли зажмурилась.
- Не говори так!
- Я уже не знаю, что и думать. Мне так сложно. Мне и так не легко все это переносить. Но теперь мне кажется, физические сложности куда проще перенести, чем все остальное, что между нами происходит.
Антуанетта взяла девушку за руку, попытавшись ее успокоить.
- Не плачь. Успокойся. Тебе ни к чему сейчас убиваться. Тебе… кажется.
- Нет, нет… - Жюли, протестуя, закачала головой. - Он клянется мне каждую ночь, что любит. – Преодолевая дрожь в голосе, сказала Жюли. – Но я не знаю сама почему – я не верю ему. Не верю, мадам. Словно все это неправда! И я боюсь. Я боюсь, мадам Жири, что когда-нибудь, при первой же встречи с нею он вспомнит о своей былой любви… Я боюсь… что эта женщина отнимет у меня все!
- Девочка моя, - наверное и правда, Жюли было чего опасаться. Это иной раз замечала и сама Антуанетта. - Ребенок не позволит этому произойти.
- О мадам Жири, если бы вы знали… я никогда никому не говорила, но… я боюсь этой беременности. Мне страшно.
- Чего ты боишься?
- Сама не знаю. Просто, все это пугает меня. Для меня это впервые. Наверное, есть слишком много того, чего я не знаю, а значит, чего и боюсь…
- Не говори так!
- Боюсь, что не выдержу всего того, что мне нужно осилить и пережить. А если что-то произойдет?
- Если ты не будешь постоянно об этом думать, то все будет хорошо. И с Эриком тоже. Ты не должна волноваться. Ты дорога ему, Жюли. Поверь.
Девушка пожала плечами.
- Я стараюсь, чтобы все было хорошо. Я хочу, чтобы ему было хорошо.
- И у тебя получается. Думаю, обо всем этом несколько лет назад он не мог и помыслить. А теперь у него есть ты, ты любишь его, ты подаришь ему ребенка… Разве может быть что-то важнее?
- Она. – Сразу же сорвалось с губ Жюли. – Кристина.
- Не хочу больше об этом слышать. – Мадам Жири поправила подушку. – Отдохни немного. Тебя утомляет все это. Что говорит врач?
- Что пока все хорошо.
- Это главное. – Антуанетта улыбнулась девушки, и приподнялась, осмотревшись в большой светлой спальне. – Я оставлю тебя. Отдыхай.
Притворив за собою дверь, она сама поймала себя на мысли, что, наверное, у Жюли и правда был повод думать так, как она думала.
Так оно и было.
Казалось, все должно быть хорошо. Эрик старался быть с Жюли обходительным, справлялся о ее самочувствие, настаивал, чтобы она берегла себя. Но Жюли все чаще замечала его отчужденность. Он словно одновременно был с ней, но вместе с тем и далек от нее. И это и пугало ее больше всего, приводя в панику.
Рано утром он уезжал – куда, Жюли не имела ни малейшего понятия, возвращался он поздно, когда она, утомленная проведенным в одиночестве днем,  невольно засыпала. А если в редкие моменты он оставался в доме, он запирался в своем кабинете, где стояло фортепиано. И все знали, что хозяина сейчас лучше не тревожить. Но только  музыки никто не слышал. Он не выходил ни к обеду, ни к ужину.
Жюли всегда выходила к столу одна, и ей приходилось есть всегда в полнейшем одиночестве и без того ненавистную ей пищу.
Чаще она не ела, а просто давилась слезами. А потом поднималась к себе в спальню, и просто что-нибудь чертила, пытаясь рисовать. Но рисунки не получались, как она ни старалась.
Внутри нее происходили какие-то странные непонятные ей изменения. Живот начинал расти, очень быстро округляясь. И это пугало ее еще больше. Изредка навещающая их дом мадам Жири лишь разговаривала с ней, выслушивая все ее страхи и ужасы, пытаясь поддержать, лишь с ней Жюли могла поделиться своими переживаниями.
Но чаще ей казалось, что она по-прежнему одна во всем мире. Хотя не, не одна, с ней было маленькое существо, которое она с каждым днем начинала все отчетливее ощущать.
Ее супруг, все-таки переживая за ее здоровье, частые головные боли,  длившуюся дольше обычного тошноту и слабость - нанял ей сиделку, которая могла бы следить за ее самочувствием. Надо сказать – это была странная женщина. Кажется, она пришла сама. Сказала, что ищет работу, так как в ее семье произошла трагедия, и ей необходимо кормить детей. Жюли тогда по душевной простоте упросила Эрика все-таки нанять ее.  Тот долго колебался, словно было что-то, что мешало ему дать согласие, но все-таки поддался на уговоры Жюли.
Но чем больше проходило времени, тем больше Жюли начинала ее побаиваться. Она говорила, что она бывшая медицинская сестра, К тому же, ее муж был врачом, и девочке нечего бояться, она со всем прекрасно справится, и излишние волнения совершенно беспричинны.
Но Жюли нужна была вовсе не сиделка. С каждым днем она все больше чувствовала, как ее затягивает в пучину одиночества и безысходности. Ей нужно было лишь понимание и поддержка. И поддержка того, кого она любила и в ком нуждалась…

-

Коридоры подземелья были, как и прежде сырыми и пустынными. Антуанетта была единственным человеком, который хоть как-то ориентировался в них. Когда они еще с Эриком были детьми, он очень многим с ней делился, открывая тайны оперы, которые отыскивал сам.
Мадам Жири без труда  нашла его там, где и предполагала.
Здесь было сыро и холодно, и почти темно. От этого она невольно поежилась. Почувствовав чье-то присутствие Эрик стремительно поднялся и обернулся, сразу же разглядев очертания Антуанетты Жири.
- Зачем вы вернулись сюда, Антуанетта? – Недовольно спросил он, снова отворачиваясь от не, будто не желал видеть ее лица.
- Это я хотела бы задать тебе этот вопрос. Зачем ты постоянно возвращаешься сюда, Эрик? Что ты хочешь  здесь обрести?  - Ее тон был еще суше, чем обычно.
Он пожал плечами.
- А я знаю.
- Нет, вы ничего не знаете. Что вы можете знать, Антуанетта.
- Ошибаешься. Мне многое известно. Очень легко догадаться, куда ты возвращаешься всякий раз, уходя из дома. Из дома, который купил для своей семьи.  – Она огляделась. Вокруг еще очень многое своим беспорядком напоминало о когда-то происшедшем. – Ты возвращаешься на осколки своего прошлого. Но которое не склеить. – Мадам Жири понизила голос. – Но тем самым так легко разрушить и настоящее.
- Я знаю. Я стараюсь. Не разрушить. – Добавил он аккуратно. – Но у меня скверно получается. Точнее, даже вообще не получается. Я стараюсь, что бы у нее было все.
- И, тем не менее, лишаешь ее самого главного. Она скучает. Не забывай. Она сейчас нуждается в заботе.
- Я не лишаю ее заботы.
- Лишаешь. Лишаешь своей заботы, потому что до сих пор помнишь ее…
Он ответил ей молчанием.

-

С самого утра Жюли плохо себя чувствовала.
Поясницу ломило пуще, чем обычно, и с утра ее начало подташнивать, она с трудом поднималась, и двигаться ей вовсе не хотелось, голова была тяжелая.
Вот уже какое-то время Жюли почти не спускалась вниз и не выходила на улицу. Просто потому, что передвигаться  ей было довольно тяжело. Живот ее, честно говоря, отягощал.
Ребенок часто давал о себе знать, и она, дабы обезопасить себя и малыша предпочитала двигаться как можно меньше.
Она попросила свою сиделку сделать ей травяного чаю. Та долго не приносила его, но, в конце концов, все-таки, она принесла ей обещанную чашку чая.
- Мари, что так долго? – Прикладывая губы к кромке чашечки, спросила Жюли.
- Простите, мадам. – Потупила глаза женщина, но, продолжая наблюдать за ней из-под опущенных ресниц.
Но чай, видимо,  не помог Жюли. Ей  показалось, что ее самочувствие только ухудшилось. Хотя,  врач заверял, что беспокоиться пока не стоит, по его расчетам роды должны прийтись на время, которое настанет через неделю-две, не раньше. Жюли лежала на кровати, укрывшись пледом, чертя что-то на бумаге карандашом, иногда  пытаясь вздохнуть полной грудью. Но это только доставляло ей лишнюю боль, отзываясь где-то во всем теле.
Странная боль то настигала ее, то отпускала. Жюли отложила листы с грифелем, не понимая, что происходит. И попыталась приподняться с кровати, вдруг обнаружив, что юбка влажная. Она спустила ноги с кровати, попытаюсь встать, чтобы дойти до двери. Осознание всего начало ее пугать. Все говорило о том, да и ее внутренний голос подсказывал ей, что ребенок родится сегодня.
- Не может быть… - Придерживая низ живота, пробормотала она, чувствуя, как снова усиливается боль. – Нет…
Жюли приподнялась с кровати, и сделала несколько шагов, но здесь ее настигла еще более сильная волна боли, и она, не в силах сдерживаться, закричала, упершись руками в спинку кресла.
- О нет… - Она закатила глаза, начав что-то шептать.
Дверь открылась, и на пороге появилась Мари.
- Мадам, вы кричали?
- Мари, ребенок… пошли за доктором, моим мужем, мадам Жири, хоть за кем-то, только путь кто-нибудь из них будет здесь… Я боюсь, что что-нибудь будет не так, а я останусь совсем одна. Скорее. Пошлите за доктором. Прошу вас.
- Вы не будете одна, мадам. Не бойтесь за это.
За спиной служанки Жюли разглядела какую-то незнакомую женщину.
- Кто это? – Облизнула пересохшие губы девушка.
- А зачем за кем-то посылать? Она вам поможет, мадам. – Лукаво усмехнувшись, произнесла Мари, закрывая за гостьей дверь в спальню Жюли.
- Уходите отсюда! – Попятилась Жюли. – Я не знаю, кто вы…
- Не волнуйся девочка, - сказала незнакомка, беря ее под руки и  укладывая, - я приму твоего ребенка. И все будет хорошо…
- Не трогайте меня, - откинула ее руки от себя Жюли.
В глазах Жюли потемнело. А когда пелена рассеялась, она поняла, что лежит на кровати, а женщина, которую она видела несколько секунд назад,   крутится вокруг нее.
- Все хорошо, милочка…
- Оставьте меня. Пошлите за доктором. Я очень прошу. Мне нужен доктор. Мне больно. Очень.
- Не нужен никакой доктор. Она опытная повитуха. Все и так будет хорошо. – Сухо ответила ей Мари.
Жюли всхлипнула.
- Ну что там с нею?
Женщина недовольно скривилась, посмотрев на Мари.
- Ничего. Ну же! Проклятая девчонка, прекрати сопротивляться! Ты все равно не сможешь пойти против природы. Все уже началось.
- Что вам надо? – Кусая сухие губы, спросила Жюли. – Что вам надо от меня?
- Ничего особенного. Просто заплатить за все то, что нам пришлось пережить. – Огрызнулась мари. – Думаю, твой ребенок это сможет сделать. 
Жюли  задохнулась воздухом, одновременно чувствуя усилившуюся внезапную боль.
- Что?! – Всхлипнула она.
- Трава, которую ты дала ей должна была ускорить процесс родов. Что она медлит? – Недовольно проворчала Мари.
- Я не знаю каким образом, но эта проклятая девчонка сопротивляется! Ну, давай, моя дорогая, - с усмешкой кинула ей женщина, - ну же, чего ты медлишь? Рожай своего выродка, и ты будешь свободна. Потом скажешь только спасибо.
- Не называйте его так! Это мой ребенок!
- О нет, мадам, в первую очередь это ребенок того, кто именуется Призраком оперы. Ты хоть представляешь, что за ужасное чудовище ты носила в себе все это время? Освободись от него, и сама поймешь, какой это был ужас!
- Не смейте! – Жюли попыталась приподняться, но сильная боль скрутила ее изнутри, и она беспомощно уронила голову на подушки, глотая соленный до горечи пот. – Прекратите говорить такие ужасные слова… Оставьте меня. Пошлите за доктором. В чем я виновата перед вами?
- Не ты. Но тебе тоже придется заплатить. Пока сама не познаешь, как это тяжело – пережить такое, что мне выпало. И все-то по вине этого человека!
Жюли заплакала, и от этого боль только усилилась, заставляя ее напрягаться еще сильнее. Если бы она могла только что-то сделать.
- Прекрати противиться законам природы, и  позволь ему родиться! Ты родишь чудовище, несчастная женщина, это существо будет еще ужаснее своего проклятого отца. – Сквозь зубы процедила Мари. - Оно будет так ужасно, что ты сама не сможешь без отвращения смотреть на него! Ты проклянешь тот момент, когда это произошло, и ты позволила развиться этой жизни в себе, ты проклянешь его отца, себя, всех… потому что твой ребенок будет так ужасен, что люди не смогут смотреть на него. В ответ на это они возненавидят тебя, так как ты дашь возможность появиться на этот свет монстру, ребенку такого же монстра!
Жюли прикусывала язык с каждым словом этой женщины все сильнее и сильнее, в ее рту появился вкус крови. Она закричала.
- Замолчите, не смейте, прочь! – Жюли извивалась на кровати, но противостоять природе она действительно не могла. – Почему такая ненависть и жестокость? Я верила тебе, Мари. За что? За что?!
Процесс причинял ей ужасную боль. Но эту боль она была в силах стерпеть, нежели слова этой женщины, которые острым лезвием ножа рассекали ее болящее сердце.
- Прочь! Не прикасайтесь ко мне! – В очередной страшной судороге, скрутившей все ее тело, она сгребла под собою напитывающиеся кровью простыни. - За что? – Пробормотала она. – Это жестоко, Мари. Жестоко то, что ты говоришь!
- За что?! А за то, что отец дитя, которого ты носишь – ужасен и жесток. Не удивлюсь, что это существо было зачато вовсе не по любви, а лишь по звериному инстинкту этого животного!
- Не правда! – Воспротивилась она.
- Правда! Как и его отец. Но  он никогда не увидит свое отродье! Он будет лишен этого, так же, как лишил моих детей возможности видеть и знать своего отца! Понятно тебе?!
Жюли подняла на Мари измученный взгляд. Она ничего не могла понять в том, что говорила ей эта женщина.
- Я не знаю о чем ты…
- Так знай, его ребенок  никогда не узнает своего отца! Вашего ребенка постигнет участь еще страшнее, чем твоего мужа… А он лишил моих детей отца. И судьба волею случая свела нас. Благодари бога, что однажды мне посчастливилось наткнуться на него, хоть застать его здесь почти невозможно. Я хорошо запомнила этого человека тем вечером. Я-то уж ни с кем его не спутаю. Это он… И ты очень кстати ждала ребенка. Что ж, значит, так должно быть, не находишь, глупая девчонка? – В ярости выкрикнула женщина.
- Не-ет! – Жюли дугой выгнулась, кусая губы, и давясь слезами. Она почувствовала, как с кровавой вспышкой в ее глазах изнутри зашевелилась боль.
Ей казалось, она умирала.
- Ну вот, умница! –  Хрипло кинула ей вторая женщина.   – Вот видишь, все равно ты не смогла бы противиться естественному процессу, и он все равно родится. Еще немного, и всему придет разрешение. 
- Мне больно! – Выкрикнула Жюли.
- Ничего. Уже скоро. Еще немного.
- Еще немного, и сможешь увидеть это отродье ада, этого монстра, и ты увидишь кого ты выносила в течении этих месяцев! – Обронила ядовито Мари. - Ты сама не захочешь прикасаться к нему. Потому что тебя будет мутить от того, насколько он будет ужасен! Ты проклянешь момент, когда ты сама появилась на свет, проклянешь минуту, когда позволила дотронуться до себя ему!
- Замолчите! Не смейте так говорить! Это мой ребенок!  Он мой, какой бы ни был! Что вы хотите с ним сделать? Вы не получите его! О господи! – Жюли начала плакать. – Мой малыш! Не смейте касаться его и меня! Мари, ты предательница.  Где все? Они хотят отнять моего ребенка! – Словно в бреду начала она шептать. - О господи, не позволь этому случиться! – Начала молиться Жюли, понимая, что ребенок скоро появится на свет, а у нее почти нет сил и возможности защитить его. – Не отдай его в их руки! Мой малыш, мой ребенок! Эрик, Эрик! Где ты? Это же твой ребенок… ты не простишь мне этого…
- К кому ты взываешь?!  - Нахмурилась женщина, вытирая окровавленные  руки о передник.
- К своему ужаснейшему мужу. – Усмехнулась Мари. – Но он не придет. Ты можешь не звать. Точнее, сейчас он не придет! Потому, поторопись, дорогая, мне вовсе нет желания встречаться с ним! Ты и так отняла много времени своими сопротивлениями! Молись, чтобы это была девчонка, а я буду молиться, чтобы это был мальчик, такой же ужасный, как и его отец…
- Оставьте меня! 
Жюли последний раз истошно выкрикнула имя отца своего ребенка, и почувствовала что-то мокрое, жалобно запищавшее и зашевелившееся   у себя в ногах.  Этот комочек пискнул, и женщина сразу же подхватила окровавленное только что родившееся на свет человеческое существо к себе на руки.
- Мой малыш, моя малютка! – Закричала Жюли, приподнимаясь на локтях, но слабость давала о себе знать.
К тому же, боль во всем теле была слишком сильной и у нее закружилась голова.
- Это мальчик… - Многозначительно сказала повитуха, вытирая его.
- Да?! - Мари моментально оказалась рядом с повитухой и младенцем.
Старая женщина недовольно повела бровью, поглядев на Мари Болье.
- Мой сын, мой сын… дайте его мне! Дайте мне посмотреть на него! Мой мальчик, они хотят отнять тебя у меня! Отдайте мне сына! – Взмолилась несчастная девушка, чувствуя, как последние силы покидают ее.
Женщина развернула ребенка к Мари.
- Ты обманула меня, Болье! Ты говорила, что эта девчонка родит чудовище, посмотри на него. – Она повернула заплакавшего во все горло ребенка к ней. - Младенец красив. Он совершенен, смотри же на него! Я повидала на своем веку множество детей, но клянусь, такие красивые младенцы рождаются не часто! Он обычный, на нем нет намека на ужас, о котором ты говорила. Он совершенен! Обычный мальчишка… Ты уверена, что его отец и впрямь урод, чудовище…
- Чертов ребенок, да я клянусь тебе, его отец что ни на есть такой, как я описывала…
- Значит, он не его отец. – Усмехнулась повитуха, кинув взгляд на бледную Жюли. – другого у меня объяснения нет. Или ты мне наврала, и он обычный человек, как и все.
Девушка на кровати билась в истерике.
- Отдайте его!
- Зачем он мне? – Не обращая внимание на стоны девушки, продолжила повитуха, прожигая Мари Болье недовольным взглядом. – Скажи, зачем мне ребенок, которых на этом свете тьма? Ты говорила, что это будет необычный ребенок. Так хоть можно получить за него деньги. А этот? Этого мне придется кормить самой. А у меня нету таких средств, что бы кормить еще один рот. Тем более, у него есть мать, и отец тоже.  Отдай его этой несчастной, посмотри на нее.
Она кивнула в сторону кровати.
- Девчонка и правда такого не заслужила. Она же еще совсем девочка. Оставь ей ее родного ребенка.
- Замолчи! – Болье выхватила ребенка из рук повитухи.
Мальчик  был и, правда, самым обычным ребенком. Он был красив. 
Красив ровным счетом настолько, насколько может быть красиво только что появившееся на свет крохотное человеческое существо. А главное, на его личике не было ни частички того, что бы могло хоть как-то указывать на уродство.
Ребенок хныкал в руках женщины, а потом, набрав в крошечные легкие воздуха, снова истошно закричал.
Жюли облегченно вздохнула. Слышать плачь своего дитя – это значило, что ее сын жив. Но она не могла смириться с тем, что ее сын находится до сих пор в руках чужой женщины.
- Дайте посмотреть на него. Какой он?
- Обычный. – Ответила женщина. – как все.
- Отдайте мне его! – Протянула руки Жюли к ребенку. – Я умоляю вас! Сжальтесь! У вас наверняка есть дети… во имя них, отдайте мне сына! Вы же мать! Это мой сын… мой мальчик!
- Вот потому я, во имя моих детей, и делаю это! Мои дети были лишены отца твоим проклятым мужем, этим чудовищем… И потому, твой сын заплатит сполна, девчонка!
- Нет!
Жюли приподнялась, спустила слабые трясущиеся от напряжения ноги на пол, оттолкнулась руками о перину, пытаясь встать, почти приподнялась, и… от боли и пережитого ранее лишилась чувств. И вокруг нее оказалась темнота.

--

Когда она снова открыла глаза, ей показалось, что прошло уже много времени, и все изменилось. Единственное, что она помнила – это крик своего сына. Но сейчас было тихо. Слишком тихо. Она застонала, ощущая боль во всем теле.
- Жюли? – Ее руку крепко сжали. – Жюли… - Голос дрогнул.
Она с трудом повернула голову.
- Эрик… - Еле слышно прошептала она, и губы ее скривились.
- Что произошло, Жюли? Что произошло?
- Господи, они отняли его… - Бессвязно захныкала она.
- Кто Жюли?
Она ощутила, как по щекам покатились горячие слезы. Ей было больно.
- Они… моего… нашего сына.
Он молчал несколько секунд.
- Мой мальчик… - Стонала Жюли, забывая о боли, которая растекалась по всему телу. – Найди его, ты можешь найти его? Если бы ты был тогда со мною. – Впервые за все это время он уловил в ее голосе злобу.
Спустя какое-то время, рассказав все, что была в силах рассказать  Жюли лежала, вжимаясь в матрац, топя свою голову в подушках. Где-то совсем рядом происходило что-то страшное. Кажется, в соседней комнате что-то летело с грохотом в стену, звенело и грохотало, слышался звук перевернутой мебели. Голос своего мужа она могла узнать среди тысячи. Ее муж почти рычал, хрипел, словно раненный зверь. Последнее, что Жюли услышала – это голос мадам Жири. Потом она больше ничего не слышала.
Она лишилась чувств.

Отредактировано Night (2006-01-13 01:02:38)

Сансет,  :ph34r:
А почему это мы Рауля потеряли, да еще из рядов положительных героев??
Фил в К  :heart: ? Нет, это исключено. К сожалению, может быть... )

Отредактировано Night (2005-05-18 00:24:32)

Я же говорю, что любите вы Ф. я ж знаю. 
и почему всем нравятся порочные мужчины?  *-p ГыГы

Эра, по какому делу?  :gmm: я что-то не врубилась

Гы   а почему, собственно, прикололась!?
Ни над кем я даже и не думала прикалываться! Все как есть!