Я к вам вот с чем (уж и не знаю, писать ли вам продолжение. я че-то задумалась. Что-то все как-то тупо... А самое ужасное в том, что "муза" куда-то от меня смылась... И вот я уже третий день на след. главой парюсь. Ну никак не идет.
потому, нежели, чтобы я выбрасывала ее вам в сыром виде (нет, если хотите, выкину) А так - я могу вам сегодня краткий пересказ той главы выкинуть, ну то есть - вот конкретно пересказ. Чтобы я могла идти дальше, не задерживаясь. А потом, может у меня кризис пройдет, и все наладится. А-то, я тут еще с сюжетом запарилась, да еще у меня след неделя - сплошняком экзамены. Я вообще в запаре 8(  Но тем не менее, не хочу ни то, ни то забрасывать.
Так что, если вы согласитесь на краткий пересказ одной главы, я так и сделаю, (а потом буду выкладывать все остальное) но как эту допишу, обязательно кр. пересказ заменю на полноценную версию.
Что скажете????

Так, ну что ж, ладно.
Тогда, чуть позже выложу вам краткий пересказ след. главы.
Посмотрим, как вы на такое отреагируете   А потом, как будет время,  и его откорректирую, и вывешу, а пока, буду продолжать *-p

4.

Сентябрь, 1872.

Он остался без крова. Но, хорошо заплатив, можно было найти вполне сносное место проживания, да и там и у того, кого не особо интересовала его внешность, и кто вовсе был не посвящен в передряги, касающиеся Оперы и ее Призрака.
В ночные часы улицы Парижа хоть и не замолкали и не прекращали жизнь совсем, и все-таки, ночь оставалась для него излюбленным временем суток, и самым безопасным.
Да и передвигаться по городу ему все равно было необходимо. Нельзя сказать, что он слишком сильно привлекал к себе внимание, и это не могло не успокаивать его, хотя бы отчасти. Немного.
Время уже давно перевалило за полночь, но улицы не были так безлюдны.
Мысли прервали голоса. Один из них, кажется, до боли знакомый. Или ему показалось? Шагнув в тень, он еще раз пригляделся, не смотря на то, что все отлично различал в густом сумраке ночи, и убедился в своих догадках – это был действительно виконт.
Неожиданная встреча. Вот чего он не мог ожидать, так это виконта, покидающего пределы кабаре. Его сопровождал еще один человек, которого Эрик не разглядел, да и не стал разглядывать. Ему было достаточно того, что он уже видел виконта и узнал его.
И это был тот чистый и наивный мальчик, которого избрала Кристина? Эрик хмыкнул себе под нос. Забавно.
В нем поднялась какая-то неприятная, полная отвращения и презрения, доставляющая дискомфорт, волна. Прошло не так-то уж и много времени с их последней встречи. И он был отнюдь не рад этой неожиданной картине, которую он невольно увидел на улице.
Но, похоже, виконт, так настойчиво пытаясь «избавить» всех  от Призрака оперы, не желал сдаваться. А ему это вовсе было не нужно. И если уж виконт был настолько одержим этой мыслью, то он бы запросто мог его сейчас обрадовать своим появлением.
Только, похоже, его появление вряд ли бы заинтересовало его сейчас в том состоянии, в котором он пребывал.
Но увидено им не могло почему-то пройти для него бесследно. Он едва сдержался, чтобы не выдать себя и устроить виконту неожиданную встречу. Только, сейчас это было абсолютно не нужно.
Зато, видимо он столь необычным образом встретил виконта, значит, для чего-то это было нужно. И к тому же, если, что вероятнее всего, муж Кристины здесь не впервые, и не в последний раз, ему будет очень просто увидеть его снова.
Он подождал пока фиакр отъедет подальше, более основательно закутался в плащ, и твердым шагом пошел к дверям кабаре.
Роскошь, блеск и яркость красок всегда привлекали его, но только не лживые дешевые пародии на них, которые господствовали в притонах сладострастья.  Хотя, нужно признаться, что лживый блеск, присущий подобным притонам  был схож с театром, с которым он связывал свою жизнь.
Но… между ними много общего. И туда, и туда приходят, чтобы развлечься, найти и получить то, что интересует.
Он, даже редко поднимаясь наверх и выбираясь за пределы театра, хорошо знал, какая жизнь и нравы царят на улицах Парижа. Потому для него, открывшаяся жизнь не стала удивлением.
Он, кутаясь в плащ, вошел вовнутрь. Нельзя сказать, что его привлекали подобные места. Еще меньше его привлекали подобные женщины и жизнь, цветущая в этих местах.
Образ женщины, как нечто совершенного, невинного,  гармоничного и чистого пребывал в его уме всегда, и он никак не мог ассоциироваться с теми женщинами, которых можно застать здесь. Выходит, мужа Кристины больше привлекали подобные особы, если он предпочитал их ее обществу.
При мысли об этом он незаметно для себя усмехнулся.  Общение с подобными дамами ему тоже не приносило удовольствия, как ни странно, но отыскать женщину, которая  только что выпроводила своего гостя и  могла бы ему помочь, не составило труда.
Она почему-то вызывала у него отвращение, хотя, нужно заметить, что она была вовсе не дурна собой. Хотя, ее одежда была далека от строгой одежды великосветской дамы.
- Мне нужно поговорить с тобою. – Сказал он ей сразу и открыто.
- Поговорить? О чем?  – Уточнила она, хихикнув, и ее лицо исказилось в сардонической усмешке.
- Похоже, дама обладает плохим слухом. Я сказал, что хочу поговорить. – Произнесла темная тень в плаще.
Глаза женщины округлились, и она  расхохоталась, не скрывая своего удивления. Впрочем, не стыдиться отсутствия своих манер было нормально для таких женщин.
- Впервые, - похохатывая, говорила она, - впервые такое в моей жизни! Господину нужна шлюха, что бы поговорить?!
Нельзя сказать, что он отчетливо представляла того, с кем говорила сейчас. Впрочем, это не вызвало у нее никакого удивления или подозрения. Он был похож на обычного заблудшего посетителя, закутанного в плащ.
Женщина вела себя совершено легковесно, всячески показывая свою разнузданность. Ее поведение начинало его раздражать. Он чувствовал, как в нем медленно начинает закипать ярость. Будь его воля, он прямо сейчас, не дожидаясь ее ответа, мог бы придушить ее, и это было бы намного вернее, нежели вести с нею беседы. Но ему, почему-то было столь интересно узнать об увиденной им ранее картине из уст непосредственного ее участника, что он был готов даже вынести общество столь развязной куртизанки. Или она вовсе не была развязной, в силу каких-то обстоятельств ведя себя так лишь с ним? Все-таки, она не создавала впечатление глупой, женщина обладала пронзительными с большой глубиной  глазами.
А в ее глазах мужчина по-прежнему выглядел совершено бесстрастно, только, кажется, ее вопрос разжег в его взгляде еще большее недовольство. Она ощущала на себе тяжелый взгляд, и понимала, что, наверное, вопрос здесь был неуместен, так как этот взгляд меньше всего походил на взгляд мужчины, который ищет удовлетворения в ее лице своего вожделения.
Редкий случай – искать собеседника в числе куртизанок. Это не могло не позабавить ее от души. И скрывать это от него она вовсе не собиралась. И все-таки, не смотря ни на что, ни на яркое пренебрежение, ни на ярость в глазах, ни на, даже, необычный вид, который пока она не затронула, а лишь отметила, она находила его вполне обычным и даже привлекательным.
Лица смешиваются, дни и определенного рода деятельность превращается в рутину, ты перестаешь уделять этому внимание, все переплетается. Но среди массы порою попадаются люди, которые выбиваются из общей толпы. И тогда долженствование профессии – поддаться с ним искушению распутности и разврата – считается блаженством и щедростью небес, и наверное, уже не чувствовать себя просто шлюхой.
Непонятно от чего, но, похоже, этот странный гость мог относиться именно к такой категории.
- Ну, может быть, мы уже приступим?! – Притворив дверь, и опершись на нее всем телом, спросила она. - Раз ты пришел поговорить, - ее глаза снова прищурились, - тогда уж может быть, ты найдешь привлекательным поговорить  уже в процессе?! Я не привыкла долго рассуждать.
Ее слова ни к чему его не побуждали, и это было видно не вооруженным глазом. А уж тем более ей, которая за все эти годы научилась умело все подмечать. Она на секунду замолчала, оценивая его действия, а точнее, их отсутствие, и потом произнесла:
-  Но, только не говори мне, - она, закинув за спину голову, оголяя белоснежные зубы, засмеялась, - что ты пришел только поговорить! Если  мужчина здесь, значит, он хочет одного… и это  – женщина.
- Ты слишком глупа, если до сих пор не поняла, что мне нужно. Сейчас я задам тебе вопрос, а ты мне ответишь. И мне вовсе не нужны услуги потаскух… Неужели ты думаешь, что если бы мне было это нужно, я бы стал вести с тобою беседы с самого начала?!
Она скривилась в надменной усмешке. Он был надменен. Но она не собиралась уступать ему.
- Ха, -  хохотнула женщина, - а что же тебе тогда надо? Что, интересно, ты пришел искать к шлюхам, если не постель? Беседы?! – Она запустила пальцы себе в волосы, и принялась их поправлять. – Ладно, говори…
- Мне нет нужды любезничать с тобою! А ты  смеешь говорить так, даже не подозревая кто я, и что я могу сделать.
- А меня это мало интересует. Ты можешь быть хоть господом богом или дьяволом из преисподней. Но это вовсе не имеет значения. Постель – это временное пристанище, там это не особо важно, а потом ты захлопнешь дверь, и больше ничего не существует. Все просто. Интересно, что ты можешь мне предложить?! - Вспыхнул ее погасший взор, и надежда показалась на отчаявшемся лице. - Почему я должна разговаривать с тобою на непонятную тему? Ты отнимаешь мое драгоценное время своими расспросами…
- Да, за это время ты уже вполне могла бы лечь под кого-нибудь еще… - С неохотой отозвался он.
- И заметь, у этого времени бы была цена!
- О, тебя волнуют деньги?! Что ж, ты получишь свою стоимость! Если, наконец, обещаешь замолчать, и выслушать мое предложение.
- Я выслушаю тебя. Но хочу сказать тебе, - произнесла она, окинув его взглядом, и вильнув бедрами, - что ты бы мог потратить это время с большим толком, кстати, я бы могла тебе много чего рассказать… или показать.
Его терпение лопнуло, он подался вперед, и через секунду женщина ощутила, что ее шея зажата в сильных тесках. Он встряхнул ее, словно волк, примеривающийся к  пойманной добыче. Красивое смуглое лицо ее  дернулось при этом. Она часто, шумно задышала, с силой сжав зубы.
- Мне надоело впустую тратить с тобою время…
Она, на сколько ей позволяла в тот момент ситуация, пожала плечами.
- Все-таки,  давай, ты расскажешь мне дальше о том, о чем я попросил, мы договорим по-хорошему. А я, в свою очередь… оставлю твое личико в первозданном состоянии.
Лицо женщины на секунду изменилось, побледнело. Но она очень быстро и умело смогла придти в себя.
- И ты посмеешь вот так вот?
- Посмею ли я? Знаешь, ты доставляешь мне излишнее раздражение. У меня сегодня и так дурное настроение, а тут ты… А мне нужно от тебя всего лишь малость.  Потому, я сочту за счастье – например, придушить  тебя! Подумаешь, одной шлюхой в этом мире станет меньше. Ты думаешь, кто-то будет оплакивать тебя и сожалеть? И поверь мне, я-то уж  буду сожалеть о содеянном меньше всего!
- Не надо. Ладно, – сипло произнесла она, мерцая глазами, - говори. Чем я могу помочь месье, если он отказывается от постели?
- Хорошо, когда все решается полюбовно, правда?! – Разжал он руку, съязвив.
- Да уж, - она  скривилась в оскале, прикасаясь к своей шее, когда он разжал руку, - вижу,  тебе нравится грубость?! – Часто задышала она. – Из тебя бы получился хороший любовник.
Она стояла покачиваясь, щупая ловкими пальцами шею. Он не удержался, и чтобы окончательно избавиться от раздражения, почему-то возникающего от того, что он вынужден ожидать от нее ответа, толкнул ее. Та повалилась на кровать. Полупрозрачная юбка ее задралась, оголив  бедра, но она вовсе не спешила опускать свой предмет туалета, чтобы скрыть обнаженное тело. Как ни странно, во взгляде мужчины она не увидела на одной искры, которая свойственна в такие моменты. Ей доводилось много раз наблюдать жадные вожделеющие взгляды мужчин при виде нагого тела, и ее тело умело сделать так, чтобы разжечь эти искры в их глазах. Она это знала. Сейчас это было ее первое поражение. Кажется, он вовсе не хотел ее. Более того, он испытывал отвращение. 
- Так о чем ты хотел спросить? Хотя, почему бы нам не поговорить после?
- Я не думаю, что моя партия в постели будет уместна. Лучше все-таки скажи мне о своем недавнем посетителе!
- Что ты хочешь знать? – Заморгала она глазами.
Она села на кровати, а точнее сказать, бесстыдно развалилась.
- Ты знаешь, кто он?
- Ну, вообще-то, меня не всегда интересует имя. – Лениво начала она поправлять волосы.
- Он часто посещает подобные заведения?
- Знаешь, мне кажется, сам он вовсе не рад его посещать! – Расхохоталась она. – Но уже две среды подряд я имею возможность наблюдать его! – Она снова рассмеялась. – Я думаю, это вовсе не его желание, уж больно он мне напоминает простого мальчишку! Он даже приходит не один…
- Если мне еще не изменяет память, и моя догадка верна – это его брат. Ну что ж, не удивительно. От его родственника это вполне можно ожидать. С его-то пристрастиям к получению легкой и беззаботной любви, развлечениям, женщинам… особенно балеринам и танцовщицам в  числе прочего! Не плохо.
- Я вижу, ты хорошо осведомлен в отношении моего посетителя!
- Я многое знаю. – Спокойно  ответил он ей.
- Вы знакомы?
- Да. Он мой старый знакомый. – Криво усмехаясь, заметил он. -  И у меня есть к нему дело.
- Твой друг наивен. Сразу видно, что его брат не промах, а вот он… У этого парнишки в голове одни сказки. Скучный мальчик. Ну ничего, я думаю, он привыкнет. А вот… у тебя, наверное, получилось бы лучше! - Она по-змеиному извелась, вставая с кровати.
Нет, томно хлопать на него глазами, говорить с придыханием, обольстительно  манить его взглядом и мокрыми губами, а точнее соблазнять и флиртовать с этим мужчиной, было просто невозможно, бесполезно. Рано или поздно мужчина все равно начинает обращать внимание на ту, кто пытается привлечь к себе внимание, и женский взгляд всегда это подмечает. Особенно, если он наметан. И так всегда. Но только не в этом случае. Его взгляд был голодным и беспрестанно ищущим, но искал он не женщину, а что-то другое. Увы.
- Никогда не думал, но… застать знакомого виконта в апартаментах у шлюхи будет интересно! – Не обращая внимания на ее слова, произнес он. - Из этого может выйти очень забавная пьеса!
- Хочешь устроить спектакль?
- Да, я люблю спектакли! – Усмехнулся он.
Он прошелся по комнате.
- Твоя маска скрывает гораздо больше, чем лицо. – Заметила женщина, следя за ним взглядом.
- Можно ли доверять бесчестной женщине? – Задал он совершено непонятный вопрос.
- Доверять?! – Она сузила глаза. - Но… если хочешь знать, куртизанки  намного благородней, чем какие-либо еще женщины! Если тебе это было неизвестно… Вряд ли кто-либо еще имеет представление о жизни полнее, чем мы. Мы знаем ее такой, какая она есть. Что ты хочешь попросить от меня?
- Всего на всего, когда в следующий раз, в следующую среду, как только он прибудет, я бы хотел поговорить с ним, прямо здесь. Я очень хочу посмотреть на его лицо…
- Ты явно не в себе. Но знаешь… не думаю, что если я тебе откажу, я не выиграю.
- Естественно. Если ты согласишься, то сможешь получить гораздо больше, нежели, если откажешься.
- Знаешь, не откажусь. Я испытываю слабость перед достойными мужчинами!
- Ты испытываешь слабость перед достойными  кошельками этих мужчин. Заверяю, что вас ничто не возбуждает сильнее на этом свете, чем толстый кошелек и запах денег!
- Но мое время стоит дорого. А если так, то я потеряю клиента, способного щедро заплатить!
- Я заплачу тебе куда больше, чем ты могла бы заработать сегодня за всю ночь.

--

Возможно, это было не самой лучшей его идеей. Но что-то мешало ему отказаться от нее. Это слишком хороший шанс еще раз посмотреть на «проигравшего» виконта, а так же освободить себя и оперу от бесконечных поисков и глупых игр. Время очень быстро прошло, и тот момент, о котором он победоносно думал, наступил. Предвосхищение событий не могло его не забавлять.
Нанести столь долгожданный визит своему «старому знакомому» виконту он поспешил сразу же, как тот только прибыл, не желая медлить, ибо при ином раскладе ему вовсе не хотелось созерцать непристойную картину, к которой располагали все обстоятельства.
- Не ожидали такой встречи, виконт?
Рауль на секунду замер, потеряв дар речи. Да, наверное. Он действительно не ожидал. Женщина, стоявшая в двух шагах от него резко отпрыгнула, машинально поправляя волосы. На ее лице читалась то ли хитрая искривленная улыбка, то ли испуг. Понять было почти невозможно. 
- Уходи! – резко приказал гость  женщине.
Та медлила, вжавшись спиной в стену, хитро шарила глазами, медля покидать комнату.
- Вон! – Резко повторил он, не выдержав.
- Из вас хоть один останется в живых? Иначе, кто мне будет платить по завершению всего этого представления?
- Ты уже получила свое! Прочь!
Женщина выскользнула за дверь, не желая становиться жертвой ярости незнакомца.
- Надо же, какая встреча. Зачем ты пришел снова? – Спросил его виконт.
- Вот как, значит, вы проводите свой досуг, - словно не замечая его вопроса, начал Призрак, - вместо того, чтобы проводить эти драгоценные минуты со своей женой, которой вы клялись в любви. Вас больше привлекает общество шлюх?! – С недовольством в голосе, посмеялся Призрак, обращаясь к своему собеседнику.
- Вижу, и ты тоже не тратишь времени. Пребывая в таком же обществе куртизанок, как и я!
- Меня с ними связывают лишь договоренности, и не больше. – Спокойно ответил он. – А вы, виконт… мило.
- Да что тебе вообще известно, что ты смеешь так говорить или в чем-то обвинять?! У тебя на это нет никакого права на это! Ты – никто!  Ты же ничего не знаешь! Не знаешь! – Возмутился Рауль, почти выкрикнув последнюю фразу.  – Это ведь все ты! Это ведь из-за тебя в нашей семье одни неприятности и сложности!
- Я не заставлял вас лезть в постель к проституткам, виконт. – Спокойно усмехнулся Призрак. – Но… знаете ли вы зачем я здесь?!
Рауль очень пристально смотрел на Призрака, и пытался понять, что же-таки  выражает его взгляд? Похоже, сейчас он, был холоден, и не выражал ничего.
- Итак, - продолжил тот все тем же невозмутимым тоном.
Невозмутимость в его голосе могла свести с ума кого угодно. Он умел показать беспристрастность. Порою, может быть, было бы и лучше, если бы он сорвался на крик, рев, шипение. Что угодно, и ты ждешь этого, готов к этому, а его голос по-прежнему издевательски спокоен.
- Итак, - повторил он еще раз, - я вам объясню цель моего визита, виконт. Я думаю, вам все же не терпится узнать.
Виконт был не многословен. То ли ему не очень хотелось разговаривать с ним, то ли он сейчас вообще потерял дар речи, что бы хоть что-то отвечать.
- Вы, дорогой виконт, осложнили мне мою привычную жизнь. Мне это вовсе не нравится. Именно по этому вопросу я и желал переговорить с вами. И представьте, какое было мое удивление, когда я узнал, где вас можно найти! – Рассмеялся он. – Забавно, не правда ли?  Не думайте, что я пришел в столь непривлекательное место, чтобы созерцать вас… в неподобающем виде. Вернусь к прежней теме разговора. Вы, своим вмешательством в мое существование отягощаете привычный ход моей жизни… и моей оперы в том числе.
- Вот как, а ты – нет? Ты не отягощаешь нашу жизнь? А что  ты сделал с нашей жизнью? С жизнью Кристины? Ты… ты…
- …Чудовище. – С легкостью в голосе, закончил он фразу Рауля, опередив его. – Я  угодал? Это ты хотел сказать? Я знаю. Какое еще вы можете кинуть мне в лицо оскорбление. Ну что ж, считайте меня кем угодно. О, но только я не делал с вашей жизнью ничего. Если бы я хотел сделать что-то именно с вашей жизнью, то ручаюсь вам, виконт де Шаньи, вас бы уже давно не было в живых. Очень давно. – Он сделал шаг назад, и прошелся по комнате. – И мне бы это ничего не стоило!
Рауль внимательно наблюдал за его уверенно поступью и глухими шагами.
Призрак скривился в насмешливой улыбке.
- Но… к чему это мое милосердие?! – Саркастически усмехнулся он. - Сам не понимаю, и почему я оставил вас в живых… Наверное, был не расположен убивать в тот вечер…
Рауль криво усмехнулся ему в ответ, не в силах сдержаться от его заявления.
- Конечно, ведь ты тогда уже пресытил свою жажду убийства в тот вечер! Ты всегда тяготел к убийствам! Конечно же, убить человека, который стоит на вашем пути – самое простое решение! Это легко!
- О, виконт, - Призрак искривился в надменной ухмылке. – Вы ошибаетесь. Вы когда-нибудь имели возможность убивать? Убить человека вовсе не просто. Это не так-то уж и легко… как вы подозреваете.
- Только тебе это никогда не мешало!
- Вы не имеете не малейшего представления, что мне мешало, а что – нет. Но, признаюсь вам, я не за этим пришел сюда. И не хочу вести долгие беседы с вами, как со старым знакомым. Потому, не перебивайте меня! Я повторяю вам, что ваши попытки неуместны, виконт, и совершенно глупы. Они ничего не найдут. Все это только доставляет неудобства опере… а мне вдвойне!  Завершите свою охоту, если вы не хотите, чтобы началась уже настоящая война! Иначе, она обещает принести много жертв! Я пришел всего лишь предупредить вас об этом. Или… мое терпение лопнет. А оно уже на исходе! Я не люблю, когда нарушают мои планы.
- Неужели ты пришел только лишь за этим? – Вдруг выпалил Рауль.
Эрик на секунду замер.
- Тебе не запугать меня… Призрак! 
- Я знаю. Так как я еще и не приступил к этому, виконт. – Усмехнулся Эрик.
Рауль было дернулся, но тяжелая рука легла ему на плечо.
- Не стоит. Все-таки, я пришел поговорить, и вовсе не рассчитывал на какого-либо рода баталии. Давайте не будем омрачать жизнь вашей любезной шлюхи трупом в ее постели! Я думаю, ей это не очень понравится! Вы же не хотите ее огорчить… еще больше!
Призрак торжествовал, когда у виконта на лице отчетливо проступил легкий испуг и волнение, перемешенное с ненавистью и отвращением. О, это единственное, что он сейчас мог – молча и бездейственно его ненавидеть.
- Знаешь что, - наконец выдавил из себя Рауль, - ты можешь строить из себя кого угодно, но… я должен заметить, раз уж мы встретились, что был вынужден тебя искать не только потому, что считаю  опасным для общества…
- Вот как? Мило. Вы решили помочь миру?! Это похвально, виконт! Но думаю, мир справится и без вас! – Повысил он голос. – И что же еще заставило искать меня?
- Ты думал, что все  то, что ты устроил будет спущено тебе с рук? – С отвращением произнес Рауль. – И не рассчитывай.
- Я давно ни на что не рассчитываю, виконт. А если в чем-то нуждаюсь, то беру это сам.
- Заметно. И мою жену, похоже, тоже! -  Не в силах сдерживаться, почти выкрикнул Рауль.
Кристина. Вот в чем дело. И как он не догадался? Да нет, догадался.
- А, вот вы о чем, виконт. – С прежней невозмутимостью в голосе произнес Призрак.
- Именно об этом. Или твоя память уже вычеркнула происшествие того вечера? Или это было для тебя столь незначительно? Конечно же, простой забавой, которая могла вылиться отнюдь не в забаву! А о ней ты подумал? Ты хоть вообще думал о ней когда-нибудь? О Кристине… или ты только требовал от нее!?
- Виконт, вы не пили сегодня? – Усмехнулся Призрак. – У вас на удивление развязан язык. Или это общество дешевых шлюх дает вам такие силы? Будет вам известно, я ничего не требовал от вашей жены… Никогда.
Рауль сощурил глаза.
- Нет. Ты  всегда, всегда требовал от нее что-то. Ее душу, ее любовь, и ее тело… - Задохнулся он возмущением. - Ты всегда искал способ подчинить ее! А она… она всего лишь наивный ребенок, которая шла за этими мистификациями, одержимая своими грезами! Ты умело заманивал ее в свои ловушки!
- Кристина давно не ребенок. И все-таки… если вы о нашей последней встрече…
Рауль побледнел, вспоминая.
- …Я никуда ее не заманивал, будет вам известно, она шла на все по доброй воле. Не думаю, что будет достойно освещать вам подробности того вечера. Это не я ее звал тогда…
Рауль заскрипел зубами. И Призрак это заметил. Виконт по-прежнему видел его страшный взгляд,  отсутствующий, и проницающий насквозь.
- Не думаю, что вам будет интересно… услышать подробности о вашей жене. Да я и не считаю это достойным. Если вам интересно, то думаю, что более уместно вам будет спросить это у нее. Ей будет, что рассказать вам, уверяю вас! – Усмехнулся он.
Рауль  встревожился – улыбка была совершенно непонятной, пугающей, и где-то в глубине груди как-то неприятно заныло. Он облизнул пересохшие губы.
Виконт снова хотел вскочить на ноги, но что-то его остановило.
- Ты - ужасен! – Воскликнул он.
- Для меня это не новость. Пускай так. Но ваша жена была вовсе не против… - Нехотя произнес он.
- Какой позор! Я всегда знал, что тебе была нужна Кристина, и ни о каких невинных отношениях не могло идти и речи! Грязные бесчестные отношения, и ты готов был на все!  – Рауль до боли сжал кулаки. – Ну, ничего, еще можно кое-что сделать, устранить ошибки, и, прежде всего – исправить ту ситуацию.
Призрак хищно оскалил зубы в улыбке,  и тут же сменил выражение лица на бесстрастное. 
- Вы ошибаетесь, виконт. Что вы знаете о том, какие чувства я испытывал к Кристине Даэ?! Это вы… если бы не вы… Кристина бы сейчас была примой моей Оперы! И заметьте – была бы счастлива! Счастлива! У нее бы была музыка!
- Как бы она расплачивалась с вами за эту щедрость, сударь?
- Не желаете ли, виконт, чтобы вам вырвали язык?! Кажется, вы стали излишне разговорчив. – Холодно глядя на Рауля, язвя, сказал Призрак. – Вы уж больно много  болтаете, глупый мальчишка.
- И моя жена могла… как она могла общаться с таким…  с преступником! Ты только и можешь угрожать и убивать! Нет ничего позорнее, чем  быть любовницей убийцы!
Эрик почувствовал, как где-то внутри груди начала подниматься ощутимая ярость.
- Я бы на вашем месте был осторожнее в выражениях, касающихся  собственной жены! Я бы никогда, что бы ни было, не позволил себе выражаться так в адрес своей жены!
- А ее у вас никогда не было и не будет! Потому, я бы на вашем месте воздержался от таких указаний!
Взгляд Призрака потемнел.
- Не пора ли вам замолчать?
- Не надо угрожать! Если ты и правда хочешь, чтобы «охота» на Призрака оперы и просто убийцы прекратилась, предлагаю решение… касающееся нас обоих! Вы мужчина, сударь,  и вы должны отвечать за свои поступки!
- Я в силах отвечать за свои поступки, если будет вам известно, юноша! Похоже, это вы не в силах отдавать отчет тому, что вы говорите.
- Тогда, совершая что-либо, вы делаете это с полным осознанием последствий. – Отгрызнулся виконт.
Эрик обратил на него усталый и недовольный взгляд. Ему еще не хватало для полноты действий демонстративно зевнуть, чтобы показать, как его утомил скучный и неинтересный разговор в обществе Рауля де Шаньи.
- Что ж, тогда, я думаю, вы знаете, что  за то, что произошло, и за то, что вы сделали с моей женой, я в праве потребовать от вас сатисфакции. – Голос Рауля налился тяжестью. Мальчишка упрямо настаивал на своем. - И у меня на это есть все права! Я считаю, что ваши действия оскорбительны не только по отношению к моей жене, но в первую очередь ко мне, моему имени!
Эрику захотелось рассмеяться. И в чем именно его обвинял виконт де Шаньи?
- Ну, если вы настаиваете на этом… - Протянул Эрик, окидывая своего противника недовольным взглядом.
Если ему так хочется этой забавы – не ее получит. 
- Да, я настаиваю! – Почти выкрикнул Рауль. - Это бесчестно, то, как вы поступили с нашей жизнью. Вы низко и мерзко поступили! Не достойно благородного мужчины… хотя, о чем я? Благородный… да вы им никогда не были. Но Кристина замужем! Дуэль  неизбежна!
Призрак несколько секунд молчал, потом сказал:
- Что ж, думаю, будет намного уместнее, разобраться во всем с глазу на глаз, как и поступают достойные мужчины, а не трусы, нежели вы будете пытаться перевернуть с ног на голову мою Оперу, пытаясь найти ее призрака, прячась за спинами полиции. Я не люблю этого, не люблю, когда кто-то вмешивается в мои владения.
- Что ж… Так вы согласны?
Рауль тяжело дышал, пытаясь противостоять страшному взору противника. Огонь безумия, до забвения затопил все его тело. Тот же внешне был совершенно несокрушим.
- Да.
- Очень хорошо, сударь! Хоть что-то вы решаете достойно настоящего мужчины! Надеюсь, вам можно доверять?
Призрак усмехнулся.
- Не беспокойтесь! Я не обману вас! Зачем разочаровывать вас! Что же – если вы выиграете, - с усмешкой произнес он, - то, как я понимаю, ваша часть будет очищена, и одновременно, вы избавите мир и оперу от Призрака оперы, что сделать вы так стремитесь последнее время. А если… если выиграю я, - сделал он акцент на последнем слове, - что ж, не скрою, мне будет приятно все-таки исполнить то, что я должен был сделать еще давно! Тогда вы обещаете, если, конечно же, останетесь жить, что никогда, никогда больше не заговорите о Призраке, и не потревожите его… Что бы ни случилось!
- А Кристина? Что будет с Кристиной в случае, если…
- Если вы умрете или проиграете? Увы, - пожал он плечами, - я не знаю, виконт. Кажется, это ваша жена. Позаботьтесь о ней сами, это в ваших интересах.
- Ты не отнимешь ее тогда? – Удивленно воскликнул Рауль.
- Нет. – Сухо произнес он, чувствуя, как сжимается сердце.
Рауль тяжело сглотнул. Странно было это слышать.
- Сейчас я больше заинтересован в своем спокойствии. Я не хочу больше ни коем образом пересекаться с вами, и не желаю видеть вас в моем театре. Вот, что меня заботит больше. И… не смею больше отвлекать вас, виконт! Кажется, я и так надолго отвлек вас! – Усмехнулся Призрак, покидая комнату.
- Вы можете продолжить! А все, что мы решили – остается в силе. И поверьте, такое решение мне нравится куда больше, нежели вы бы скрывались за дюжиной глупых жандармов, которые штурмуют оперу!
Дверь с тяжестью захлопнулась, и Рауль остался наедине со своими мыслями, которые не покинули его остаток ночи.

--

Утром следующего дня Рауль и его брат снова были в его кабинете. Их завтрак прошел совершенно угрюмо. Все были немногословны и молчаливы. Утро началось ужасно.
Кристина к завтраку выйти отказалась, сославшись служанке на страшную мигрень и тошноту, и попросила принести  ей лишь только один чай в комнату.
Рауль после вчерашней ночи есть совершенно не хотел, у него в голове было столько мыслей, что они путались, отяжеляя ее. Насладился полноценным завтракам лишь Филипп, завершивший его чашкой ароматного кофе с большим куском свежего орехового пирога.
Сейчас Филипп, вальяжно развалившись в кресле Рауля, неспешно потягивая сигару, курил, следя за братом, который зачем-то рылся в груде бумаг на столе, делая совершенно ненужную и неважную работу. Скорее всего, просто для того, чтобы отвлечься.
- Что ты делаешь? – Не выдержал он.
- Ничего. – Недружелюбно ответил ему Рауль.
- И все-таки, Рауль, расскажи мне, что там было вчера… Я не очень хорошо понял, что ты рассказал мне вчера ночью. Как он нашел тебя?
- Я не знаю. Он всегда обладал каким-то странным необъяснимой способностью появляться в ненужный и неожиданный момент…
- Нюх отличной гончей… Я хочу заметить, а он не дурак, и не промах… этот твой оперный монстр.
Рауль продолжал шуршать бумагами, резко рассовывая их по стопкам.
- Черт побери, Рауль, прекрати рыться в бумагах, как крыса! – Повысил голос Филипп. - А он не так уж и глуп, как я понимаю. Так Рауль? В его сообразительности и уме ему может позавидовать любой мужчина, ну а  женщины, почему бы нет, я думаю, если бы не…
- Вот только не надо об этом! – Грубо прервал его Рауль.
- А что?! Я лишь сказал, что он мог бы быть неплохой партией… твоей женушке.
- Филипп! – Выкрикнул виконт.
- А что?
- Ну да Филипп, ты еще скажи, что он душка! – Рауль кинул на стол стопку бумаг, которую он складывал. – Ты просто потешаешься.
Филипп хмыкнул.
- Ну… этого я не знаю, Рауль. Думаю, тут уместнее поинтересоваться у твоей жены, она нам расскажет!
- Ты опять издеваешься, Филипп! – Дрогнувшим голосом сказал Рауль, чувствуя, как подкашиваются ноги.
- К черту ребячество. Скажи, о чем вы говорили?
- Как раз о моей жене. Я сказал, что не позволю ему просто так уйти, не заплатив по счетам, которые касаются доброго имени моей жены!
- Очень доброго?! – Насмешливо уточнил Филипп.
Рауль позеленел. От злости. Ярость, оставшаяся у него со вчерашней ночи до сих пор не покидала его.
- Ладно тебе. Ты же знаешь, что я шучу! Так, и что вы решили? – Стряхивая пепел с сигары, спросил Филипп.
- Как что? Ты знаешь другие способы, когда речь идет о поруганной чести супруги?
- Ну… о чести я бы помолчал. – Протянул Филипп, затягиваясь. – Так, хорошо, и что? Дуэль?
- Ну да, драться! И только драться!
- Глупо! – Спокойно ответил Филипп. – Рауль, я не перестану удивляться тебе…
- Филипп, а что ты хотел, чтобы я сделал?
- Хорошо, что ты не набросился на него прямо там, в борделе! А-то бы действительно, драться вам не пришлось тогда, так как он придушил бы тебя, как цыпленка прямо там… На постели у шлюхи! Ужасная смерть! – Прищурился в кривой усмешке Филипп. – Ни одному идиоту не пожелаешь этого! Я рассказывал тебе об одном старом бароне, с которым случился приступ прямо в постели у проститутки…
- О чем ты, Филипп?! – Возмутился Рауль, тряхнув головой, и было, чуть  не бросил на пол бумаги.
- О том, что ему было не очень хорошо в тот момент! А проститутке тем более! Представь, каково это, когда на тебе умирает твой клиент!
Рауль все-таки кинул стопку бумаг на стол. Наверное, ему сейчас самому хотелось вцепиться в горло брата. Так как тот самым ужасным образом  надсмехался над его чувствами, которые он испытывал в данный момент.
- Тебе не в чем обвинить меня! Я всего лишь защищаю свою жену!
- А вот если бы ты не женился на этой… Кристине Даэ, - поправился сразу же Филипп, - то и защищать ни чью поруганную честь тебе бы было не надобности! Зачем ее защищать, когда она, наверняка сама с превеликим удовольствием легла к нему в постель, лишь стоило  ему заикнуться об этом! И возможно, даже не раз. Рауль, я знаю толк в женщинах… Но ты отказываешься слушать меня и по сей день! Как ты думаешь, почему я до сих пор не женился?!
Рауль пожал плечами.
- Твое сердце слишком черствое, чтобы полюбить.
Филипп расхохотался.
- А зачем любить, Рауль, скажи? Любовь, это условность, которая имеет тенденцию пропадать с первым же лучом солнца после чудесной ночи, наполненной, кстати, этой самой любовью! И из-за этого стоит жениться? Ну, тогда, мой дорогой, мне бы следовало жениться на сотне дамочек, которые отнюдь не чисты в своей репутации и помыслах. Представляешь, что бы было с фамилией де Шаньи? Рауль, как ты не можешь понять, любовь выдумали сказочники, те же, что выдумали для детей гномов и фей! Это та же сказка! Верить в это в стиле твоей наивной жены, Рауль, но не тебя, мужчины… Любовь – удел убогих и глупых!
- Ты… - Вздохнул Рауль, - слишком бездушен и расчетлив. Ты всегда знал, что для меня твои принципы и взгляды были непонятными. Я хотел счастливую семью, наполненную пониманием и теплом.
- И я, как не странно, счастлив, Рауль! Но к природе своего счастья я вернусь позже, а сейчас я хочу спросить у тебя, мой дорогой братец, что ты думаешь делать с фактом вашей детской игры в настоящих мужчин? То есть… дуэли.
- Притворить ее в жизнь.
Филипп выпустил кольцо серого едкого дыма, и гулко вздохнув, безнадежно замотал головой.
- В таком случае, возможно, ты живешь последние пару дней. Что же ты тогда делаешь здесь? Ты не думал, что бешенных собак заманивают в ловушку, и там убивают? Это намного вернее, чем самому получить укус от бешеных клыков!
- О чем ты? – Рауль присел на кресло, стоящее напротив.
- Дуэль будет проходить по всем канонам?
- Конечно!
- Глупец!
Рауль привстал.
- Постой. Сядь!
Он опустился обратно, не в силах отрицать, что в словах брата его, все-таки что-то заинтересовало.
- Вот! Скоро из тебя выйдет человек! Эх. Побольше бы мне терпения с тобою, мальчик!
- Говори, Филипп. У тебя в голове что-то дурное!
- Не дурное, а то, что должно вразумит моего непутевого родственника!
- И?
- И… самый правильный выход, Рауль, это не дожидаясь взаимных выстрелов избавиться от него. Тем более, о дуэли кроме вас никто не знает. От тебя знаю только я, а он… вряд ли он будет сообщать кому-то об этом. Рауль, если тебе дорога твоя жизнь, да и вообще, дорог этот свет, от этого человека нужно избавиться. Тем более, ты получил такой шанс, который дается раз в жизни! Ты не понимаешь о чем я?
- Но это будет нечестно, Филипп! Это противоречит всем законам чести!
- Это будет нечестно!? – Воскликнул Филипп, повторяя слова брата. - Но кто будет говорить сейчас о чести? Скажи, тебе нужна честь перед ним? Я сомневаюсь, что он придерживается такого же мнения, после того, когда в его объятиях побыла твоя дорогая жена! По-моему, никакой чести уже не осталось еще в тот момент, когда твоя жена явственно выразила к нему свою страсть на сцене… Она предала тебя уже тогда, черт возьми, запятнала свою честь! О чем ты сейчас мне говоришь? Выплюнь свои ребяческие замашки, Рауль!
- Что ты предлагаешь? – С заинтересованностью в голосе, спросил тот.
- Не будь глупцом! Ты желал, что бы Призрака оперы нашли… нашли и покончили с ним! И на меньшее ты не согласен. Как я понимаю, лишь смерть этого человека разорвет ту страшную порочную нить, которая связывает его и твою жену, а вместе с тем отягощает и твою жизнь!
- Я уже теперь не знаю, что может помочь. Мне кажется, он никогда не покинет разум моей жены.
- Устранение противника всегда было верным ходом.
- И ты хочешь устранить его именно тогда, не дожидаясь нашей дуэли?! – Догадался Рауль.
- Молодец! Ты верно все понял! Ты не подумал, что в этой схватке может статься, что он одержит победу, а ты окажешься побежденным?! И тогда ты проиграешь гораздо большее, даже нежели сражение за женщину. Ты проиграешь в жизни, в своей жизни… Он может убить тебя, а не ты. Ты же не знаешь, что ожидать от этого человека! Он, как я понимаю, все-таки очень опасный противник… в силе, или в уме, не важно. Я вижу, он с легкостью дал тебе согласие на этот бред. Ты знаешь, что ожидать от его действий?!
- Спрашиваю еще раз - как я понимаю, ты предлагаешь покончить с этим, не начиная дуэли. – Вдумываясь в свои слова, осторожно произнес Рауль.
Филипп положительно кивнул  головой.
- Ты уже малость начинаешь понимать… умнеешь. У меня появляется надежда на обретение вполне разумного брата!
- Но, тогда действительно, о чести не может идти и речи…
- Забудь о чести, братишка, - Филипп с нажимом и яростью затушил сигару, смяв ее в хрустальной пепельнице, -  я повторяю, сейчас она не имеет значение. Одно дело, когда твой противник достоин, а другое – когда это бессчетный и грязный убийца. Я думаю, здесь все разумно, и ни о каких предательствах чести не идет речи. Он это заслужил… А ты… ты оправданно поступаешь! И здесь все на твоей стороне! Ты здесь останешься прав…
- Но это означает, что придется  убить его прежде, чем мы начнем поединок.
Филипп поморщился.
- Глупость. Конечно нет! Ты думаешь, я могу предложить тебе такую глупую идею?! Все решается намного проще! Тебе никого не надо убивать!
- Но тогда моя жена не будет отомщена!
- Осознания того, что это животное мертво - будет достаточно, что бы твоя жена была отомщена? – Спросил Филипп.
Рауль молчал.
-  Всегда можно найти способ, как это сделать намного проще.
- И как ты это себе представляешь?
- Я-то представляю. Но если бы ты не был моим братом, я бы даже не стал затевать всю эту заварушку, Рауль. Если честно, я бы без всяких рассуждений, не задумываясь, отдал Кристину этому человеку, и жил бы спокойно, она этого заслуживает, если быть честным до конца…
- Филипп!
- Что?! Я сказал то, что думал. Ну да ладно, вернемся к начатому разговору. Будь уважителен к моему предложению. Речь идет не об убийстве. Я не очень был бы рад, если бы ты марал руки. А здесь… знаешь что, - он откинулся на спинку мягкого кресла. –Можно устроить все намного проще! Я подумаю. Хотя,  вообще не понимаю, зачем тебе это надо. К чему? Пойми, что в таких делах нужно опираться не только на собственную наивность, но и на грубый расчет, мой брат. Тебе есть что терять. Потому, думаю, что в твоих интересах сохранить это.

--

«…Мы переехали.
Как это утомительно. Нет ничего ужаснее смены места жительства. Я убедилась в этом сама. Кошмарно. Я дико устала за все это время.
Ума не приложу, зачем Раулю понадобилось менять дом? Я пока еще не привыкла к новому дому, к новому месту…
Все здесь мне чуждо, хотя, здесь очень мило.  Но оно гораздо дальше от Парижа…
Прежний дом заключал в себе множество воспоминаний… А этот совсем чужой.
Не знаю, кажется, я  начинаю проклинать эту идею мужа с переездом.
У меня предчувствие, что она приведет к чему-то непоправимому…
Нас пару раз навестил Филипп, брат мужа. Не знаю, никогда не относилась к нему плохо… но кажется, он недолюбливает меня. Я замечаю. Он по-прежнему видит во мне девочку из театра. И… может быть не стоит обвинять его в этом? Наверное, я так и осталась этой девочкой из театра… И никогда, ничто и никто не изменит этого… Жаль.
А может быть, вовсе и не жаль?! 
Порою, чем дальше мы от Парижа, тем сильнее моя тяга вернуться туда, иногда я вспоминаю Оперу. Все, что я пережила там, хоть я и желаю забыть это… мой разум все равно возвращается к этому. Зачем? За что? Я твержу себе, что все это в прошлом, и для меня больше не имеет значение. Ведь это в прошлом… какое значение может иметь прошлое? Прошлое – это ничто. Его не существует. Его нельзя повторить. А значит - его нет.
Но этого нельзя забыть. От этого нельзя избавиться… Это страшное наказание.
Иногда мне приходят в голову мысли – ах, если бы это можно было зачеркнуть, так же как можно вычеркнуть из листа написанное. Или вырвать, подобно тетрадному листу… Но разница лишь в том, что если из тетради бумагу можно вырвать, и этого больше не будет, воспоминания будут жить всегда. Их невозможно вырвать. Увы.
…С появлением Анри Рауль стал более сдержан, бросил свои прежние занятия, перестал пить. Спасибо, Господи.
Я счастлива, что все приняло нормальный ход. Он даже приходит пожелать мне доброй ночи на ночь. Кажется, он стал ласковее со мною.
Но… мне что-то не дает покоя. Не знаю что. Мы живем здесь недолго, но все эти соседи… Они милы, но не понимаю, к чему это все, Рауль никогда не вел особой дружбы с соседями, а сейчас…
Честно скажу, мне не нравится, когда к нам на чай заглядывает эта соседка - Эмили Кальм. Она всегда крайне рада меня видеть, и Рауль говорит, что мне будет полезно общаться с людьми, указывая мне на дружбу с этой девушкой.
Но она не нравится мне… при ней Рауль совершенно изменяется в непонятную мне сторону. И еще – я никогда не видела его таким.
А эта девушка, надо признаться, образована, умна, этого нельзя отрицать, начитана, хороша собою, богата… И все-таки… мне с ней рядом не уютно.
Не удивлюсь, если ей не безразличен мой муж.
После очередного чаепития, когда я отказалась идти с ними на прогулку в сад, сославшись на недомогание, и поднялась наверх к Анри, они долго гуляли, премило беседуя!
Сама не понимаю, что происходит – пишу это, а во мне невольно поднимается раздражение… Не могу об этом думать!
Зачем я пишу все это до сих пор? Все изменилось, я счастлива потому что у меня есть Анри… Но мне по-прежнему есть надобность разговаривать с бумагой… Мне по-прежнему больно… внутри… в душе. Я как и раньше  чего-то жду… Или кого-то.
Признаюсь честно, и не буду лгать… даже по прошествии сколького времени, ничего не зная и не ведая - я иногда все равно вспоминаю о нем…
Рауль больше не упоминает о прошлом. Будто бы для него прошлого больше нет. Но это лишь иллюзия. Моя иллюзия.
Но у моего мужа и впрямь, похоже, появилась какая-то странная уверенность в том, что его  больше нет в нашей жизни… Такое может быть после всего, что было?
Он как-то сказал, что больше не намерен разговаривать и вспоминать о том, что было, и чего больше нет…
Я не верю в это. Это лишь его уверенность. Но откуда она у него? Почему такая уверенность? Он ошибается, если думает, что его  больше нет. Если бы это была правда… я бы почувствовала.
Я же… может быть я схожу с ума, но… у меня создается впечатление, что он рядом, что он почти каждую минуту рядом, со мною… что он близко, я чувствую его… моего Ангела! Как и прежде. Но только уже немного иначе, это другое, не как раньше. Но он со мною.

…У Анри такие прекрасные пальчики…
Он чудесен, мой ребенок! Мой сын самый красивый ребенок на свете!

Я никому и никогда его никому не отдам! Он всегда будет со мною.
Я не могу уже и помыслить о том, а что было бы, если бы бог лишил меня радости иметь этого чудесного ребенка!
Он очень быстро растет, и чем дальше, тем спокойнее становится мне на душе, - когда я с ним, когда он рядом, я знаю, что я не одна, и что мир только для меня… как это было когда-то. С ним я ощущаю счастье!
Такое счастье и спокойствие я чувствовала за всю жизнь лишь рядом с одним человеком…
А еще… когда он начинает хныкать, я пою ему.
Он замолкает, и так внимательно слушает, я вижу, что он все-все понимает! О, маленькое чудо! Его личико становится таким светлым, прекрасным… я не могу это на бумагу. 
Мне кажется, его душа создана для музыки!
Рауль не любит, когда я пою ему… и говорит, что это не обязательно, и что он вовсе не хочет, чтобы мальчик рано или поздно с моих «подачек», когда подрастет, попросит фортепиано или что-то в этом духе... и я испорчу его. А я не против. Я буду только счастлива, если мой сын когда-нибудь пожелает этого.

…Знаешь, я думаю, если бы у тебя  когда-нибудь мог быть сын, он бы был похож на Анри…

Рауль очень мил с ребенком, но он очень редко относится к нему, как к сыну.

…Я думаю, ты  бы мог быть замечательным отцом… Если бы это когда-нибудь могло произойти с тобою. У твоего ребенка могла бы быть душа, которая невероятно чутко чувствует музыку. Я знаю.
…Нелегко осознавать, но во снах ты меня не покинул. Если бы я могла встретиться с тобою, то первое, что спросила бы у тебя – почему?
Где ты?
Твой дом по-прежнему Опера?
Знаешь, иногда она снится мне… та, какой она была раньше… я тоже была другой раньше.
Знаешь, я хочу верить… что ты где-то там, ты живешь, и ты - счастлив.

Январь 1874».

Кристина быстро дописала дату в тетради, закрыла ее, и убрала в ящик стола, и, встав со стула, почувствовала невероятную тягу к тому, что ей просто необходимо увидеть своего сына, который мирно спал в колыбели.

Отредактировано smallangel (2005-11-19 16:44:31)

/все, упала под стол, и теперь остаток ночи лежу там от смеха/ Представляю эту картину!  :sus:
Да нет же, я не об этом! Я говорила о последствиях, и все такое. А Жюли никого за косы мотать не будет!
З.Ы. Про кроликов -  &)))  Сансет!

Отредактировано Night (2005-05-16 00:45:22)