***
– Ну вот и все…

Рукав подземной реки изогнулся в прощальном жесте. Лодка вздрогнула и чуть накренилась, когда управлявший ею молодой человек оттолкнулся длинным шестом от каменистого дна. И все – белый силуэт девушки, который он так жадно провожал глазами, скрылся за поворотом. Не слышно было больше плеска воды, рассекаемой шестом. Стих отзвук чистого ангельского голоска, слышать который было столько лет отрадой для него, отверженного гения, пойманного в ловушку безрадостной и одинокой жизни. В обезлюдевшей пещере, где запах сырости смешивался с запахом воска и гари от многочисленных свечей, воцарилась тишина.

– Все кончено, – прошептал Призрак, печально опустив голову. Прислушавшись напоследок, он так и не уловил никакого постороннего звука, кроме мерной капели – лодка уплыла и унесла прочь его Кристину. – Теперь действительно все кончено…

Теперь он совсем один, не осталось никакой надежды. Зачем жить дальше? Ни музыки, ни Кристины, ничего… ничего не осталось, и незачем цепляться за это бесполезное бремя – свою исковерканную жизнь…

Едва переставляя налившиеся свинцом ноги, он подошел к столу и с мрачной решимостью придвинул к себе лист бумаги. Последнее, прощальное письмо оставит он им - своим гонителям, бесчувственным, бессердечным людям, напрочь чуждым чувства прекрасного…. последнее письмо, которое будет подписано зловещим «П.О.». И пусть они прочтут его, когда спустятся сюда, и быть может хотя бы тогда искра понимания зажжется  в птичьем мозгу презренных преследователей, и они с опозданием признают, как  ошибались. И Кристина - она тоже поймет, как несправедлива, как жестока она была к нему. И запоздало всплакнет над его истлевшим скелетом, который разыщут в темном заброшенном уголке оперных подземелий…

Призрак обмакнул перо в чернила и задумался, уныло глядя перед собой. Мысли разбегались, а нужные слова играли с ним в прятки, требуя сначала разыскать их в закоулках разума, а уж потом переносить на бумагу. Чистый лист так и оставался чистым. Вся едкая ирония, ему прежде свойственная, теперь иссякла. Вся богатая фантазия рассеялась, не оставив после себя даже облачка туманных мечтаний. Пока он раздумывал, капелька воска отделилась от оплывающей свечи и густой янтарной слезой упала на так и не начатое письмо... Призрак с досадой смял его и отбросил в сторону.

– Извините, - виновато проговорил Подсвечник, заботливо отодвигая витые бронзовые боковины, где снова опасно скапливалась желтоватая восковая слезинка. – Хотел, чтобы посветлее.

– Ничего, - так же вежливо ответил Призрак. И молчал ровно две минуты, прежде чем потрясенно охнуть и откинуться назад, издав негромкий крик и указывая дрожащим пальцем на Подсвечник, смущенно поправляющий фитилек на макушке. Хотя указывать-то было и некому. В подземелье сейчас был только он – Призрак Оперы. Он да еще говорящий Подсвечник, который две с половиной  минуты назад так деликатно попросил у него прощения за свою неловкость.

– Ч-что? – не слишком вразумительно произнес Призрак. – Это еще что… кто?

– Прошу прощения, - на всякий случай напомнил его собеседник, беспокойно поежившись – он не очень-то любил, когда на него сердятся. Восковый нос картошкой застенчиво опустился.  – Я не нарочно. Э… только не надо меня ронять, ладно? Я хоть и бронзовый, но эти красивые завитушки легко отламываются… и меня уже однажды чинили, а это ужасно щекотно, – и вслед за этим  Призраку наглядно были продемонстрированы украшенные коваными узорами руки, от которых взметнулись к его лицу язычки оживившегося пламени… то есть не то, чтобы на самом деле руки, но ему вдруг показалось именно так. И это наводило на печальные мысли… неужто сходят с ума вот так глупо? С бредом о говорящем подсвечнике, выразительно протягивающем к нему пылающие ладони…

Между тем, предмет продолжал охотно болтать – так охотно, как будто по меньшей мере сотню лет был вынужден терпеть невыносимое для его общительной натуры безмолвие.

– И раз уж я заговорил, позвольте представиться – Подсвечник. Со мной можно запросто. В прошлом – ливрейный лакей, но это так давно было, что я уж и сам толком того не помню. Как говорится – было это давным давно, когда мир еще был юным, в тридевятом королевстве… Ну на самом-то деле вовсе не в тридевятом, а в самом что ни есть французском, но зато действительно давно.

– Ты кто? – еще раз пробормотал Призрак, являя чудеса тугодумия.

– Так Подсвечник же… - немного растерянно пояснил тот. И в подтверждение почему-то склонился в изящнейшем и почтительнейшем из поклонов – хоть сейчас же представай перед императором, не оскандалишься.

– Он не читал сказку, - с осуждением произнес кто-то у него за спиной. Призрак обернулся. Часы так явно хмурились, что даже стрелки подрагивали от возмущения. Или это был нос? Или стрелки и были нос? Призрак не смог бы сказать с уверенностью и предпочел оставить эту дилемму как есть, без выяснения всех тонкостей и подоплеки вопроса. – Да кто теперь вообще читает! Вот в прежние времена все было иначе, наш хозяин театрами не баловался, зато библиотека у него была от пола и до потолка! И интеллектуальный уровень у него был не чета другим – кто только и умеет,  что бренчать на всяких фортепьянах, а сам не знаком с классическими сюжетами! – ворчливо заметили Часы и высокомерно вздернули нос, благо, время, приближающееся к полуночи, это позволяло. 

– Да читает он, читает, милорд Будильник, умоляю вас, не начинайте знакомство со ссоры. У меня  вон и страницы заломлены, видите? Меня читали! Кстати, хозяин, вы так больше не делайте! Я экземпляр редкий, с автографом самого Боккачо, меня необходимо беречь, - и перед Призраком с заговорщическим видом сами собой пролистались несколько пожелтевших от времени страниц. Причем снабженных откровенной гравюрой, видимо, призванной привлечь его на свою сторону куда вернее, чем упоминание о собственной раритетности.

– Да откуда у тебя взяться автографу, а, Дек? Ты вроде все с нами да с нами, – ехидно спросила метелочка для пыли, отличавшаяся пышными формами и девственной чистотой пушистой юбки – ею здесь еще ни разу не подметали, так что она больше всех радела за то, чтобы остаться в подземном доме Призрака навсегда.  Где ж еще так славно поленишься…

– Оттуда! – обиделся толстый том «Декамерона» и, захлопнувшись, втянулся обратно на полку.

– Тише, тише, коллеги! – призвал всех к порядку бронзовый Подсвечник. – Я ему объясню! Скажите, вы читали «Красавицу и Чудовище», хозяин?

– Хозяин? – повторил Призрак недоуменно, проигнорировав заданный вопрос. Не хватало еще, чтобы каждый подсвечник начал устраивать ему экзамен по изящной словесности, а каждая тряпочка, прежде чем отдаться в руки, проверяла знание закона Архимеда…

– Э… ну да. Хозяин. Вы, то есть, - просиял Подсвечник, даже вспыхнув поярче от удовольствия, что наконец-то остолбеневший собеседник проявил признаки здравомыслия и понимания ситуации. – Вообще-то мы можем выбирать, кому служить. Но заколдованных принцев нынче не сыщешь. Шрек сказал, чтобы и духу нашего не было на его болоте. Он людоед, с ним не поспоришь. У человека-слона имеются трудности с размером необходимой нашему коллективу жилплощади. В Нотр-Даме недурно, хотя и шумно, но с мэтром Квазимодо не пообщаться толком, по душам не потолковать… скучно. Съехали мы от него, короче говоря. А у вас неплохо так – нам нравится. Остаемся.

Должно быть, решение было лестным, но не каждому дано было оценить широту душевного порыва. Призраку – не дано.

– Теперь сначала, - медленно произнес он, начиная понемногу возвращаться из состояния очевидного помешательства во вменяемую и даже приятную для ее обладателя форму легкой шизофрении. – Кто – вы? Где остаетесь? И главное, зачем?

По подземелью прокатился нетерпеливый вздох, и вслед за тем предметы заговорили хором, сбивчиво объясняя ему очевидное, и в воцарившемся хаосе можно было разобрать только одно – нашествие заколдованных вещей случилось исключительно по их собственной воле, они этим довольны, нового хозяина признали, и никуда уходить не собираются. Будут гнать – они будут сражаться за свое место под солнцем. Или не под солнцем, а под канделябрами, не суть важно. Они уже обжились, осмотрелись, привыкли и новый дом одобрили. Он, Призрак, им тоже нравится. А главное,  в подземелье просторно, удобно, новый хозяин закоренелый трезвенник, колдовским чарам не обучен, клыков, рогов и когтей у него не наличествует, своим одиночеством вызывает отеческие чувства, которые они, волшебные предметы, и намерены в отношении него реализовать даже против его воли, но из лучших побуждений.

–  Понятно, - сказал Призрак, который ничего не понял, кроме того, что у него сама собой образовалась проблема. Шум приутих, и кружок, собравшийся вокруг него, выжидающе замер. Но не дождавшись проявлений радости со стороны нового господина, ожившие предметы обихода приуныли и начали недоуменно переглядываться.

– Да вы не волнуйтесь, хозяин, - успокаивающе заявил Подсвечник, наконец заподозрив, что гостям здесь не рады, - вам с нами понравится. – Я вот сам могу зажигаться, когда стемнеет, - и он наглядно показал свое мастерство, едва не подпалив подобравшуюся из любопытства слишком близко Метелку. Та, испуганно вскрикнув, отпрыгнула в сторону, наступив на чернильницу и разбрызгав по столу мелкие лиловые капли.

– Поосторожнее! – сказала Чернильница.

– Безобразие, - вторила ей Подставка под перья, отряхиваясь.

– Тише, вы! Ну-ка, ведите себя как подобает! Иначе кто поверит, что все вы – полезные вещи? – пробасил Будильник, отодвигая сотоварищей массивным плечом в сторону, чтобы его объемистое туловище оказалось прямо перед Призраком. – Меня не нужно заводить, между прочим. Я сам умею. Так что в ваших интересах, хозяин, если мы останемся жить у вас. За порядком здесь слежу я. Это потому, что раньше я был дворецким и отлично знаю свое дело, уж поверьте. Этого – огнеопасного – не слушайте! Слушайте меня, я вам все объясню просто, коротко и доступно. Нас заколдовали! Очень давно заколдовали, никто из нас не помнит толком когда. Наш первый хозяин, Чудовище, он же заколдованный прекрасный принц, уже отжил свой век, – при этих словах новые жильцы подземелья  дружно вздохнули и, пригорюнившись, уронили по скупой слезинке. – А нам теперь судьба одна – скрашивать одиночество другим Чудовищам. У нас природа такая, и пойти против нее мы никак не можем. Коллектив у нас дружный, немного шумный, но хорошо обученный. Мы заботливы, преданны, работу выполняем с энтузиазмом, за последних триста лет обучены играть в вист, триктрак, шахматы и ренцзю, так что готовы скрасить досуг любому, даже самому придирчивому хозяину. Также читаем вслух и поем хором. Но можем и не петь. Некоторым – не нравится.

Призрак воззрился на него почти с отчаянием, спрашивая небеса, какая справедливость может существовать в мире, где каждый будильник считает себя вправе петь хором у него в доме.

– Я сама буду тут подметать, - подала голос Метелка. – И чистить одежду.

– Я сам сложу разбросанные вещи, - прогудел тяжелый кованый Сундук из дальнего угла.

– А я готовлю, как Бог, - похвалился Печь, который до сих пор с большим успехом маскировался под позолоченного атланта. – Пеку такие пирожки с мясом, что даже травоядный Осел и тот призадумался о смене своей пассивной роли в пищевой цепочке на более хищническую и дерзкую.

– Так значит… вы служите чудовищам, - сделал свой горький вывод Призрак и криво усмехнулся.

– Эм… мда… ну да, верно, - взгляд Будильника предательски забегал, отчего время в подземелье заколебалось от половины одиннадцатого вечера до четверти второго ночи. – Но мы не в каком-нибудь оскорбительном смысле. В конце концов, нужно смотреть правде в глаза. Э… то есть… в некотором смысле, это ведь довольно близко к правде.

– К правде, значит? Ну-ка, убирайтесь все отсюда! - велел Призрак, смахнув со стола Метелку, издавшую протестующий крик.

– Это нарушает наши гражданские права, - задиристо заметил томик Руссо, сползая с полки с воинственным видом и принимая боевую стойку за широкой спиной  Будильника.

– Но мы не можем! – всплеснул руками Подсвечник, осыпая все кругом искрами недоумения и обиды. В буквальном смысле. – Куда мы пойдем! Нас сдадут в цирк!

– Сгорим на кострах инквизиции, - ужаснулась Энциклопедия.

– Нас разберут на детали! – горестно воскликнула Музыкальная шкатулка, высунув нос из-под полы персидского халата игрушечной обезьянки – к счастью, неживой и молчаливой.

– Моя шкатулка! – возмутился Призрак. – И она тоже! А где в таком случае моя шкатулка? Моя собственная! Где все мои вещи?

Краснеть предметы не умели, но смущенно разглядывать нечто на редкость любопытное у себя под ногами вполне.

– Подсвечником больше, подсвечником меньше, – застенчиво хихикнул предмет, носивший то же название.

– Я играю не хуже, – заверила его Шкатулка, наигрывая ту же нехитрую мелодию, что и прежде. – И «мой милый Августин» тоже могу. И еще кое-что.

– А я вообще не занимаю ничьего места, – обиженно протянула упавшая Метелка, выбираясь из-под стола, – здесь даже швабры не было.  Пауки вон с кулак бегают. А меня вот так ни за что ни про что… – оттуда же из-под стола послышался демонстративный всхлип. Но Призрак звукам трагических рыданий не внял.

– Что ж. Тогда уйду я, - сказал он.

– Ай! – зажмурившись от ужаса, завопил Подсвечник, взмывая в воздух, куда увлекла его рука разгневанного господина. Но Призрак, не обращая внимания на  перепуганный визг, уже замахнулся им и шагнул к зеркалу, за которым скрывался потайной ход, которым он и намеревался покинуть свой дом, прежде чем его отвлекли неожиданно обретенные иждивенцы.

– Хозяяяин! – жалостливо пробормотало Зеркало, подаваясь назад и умильно заглядывая Призраку в глаза. – Не надо, а?

Призрак остановился. Дрожащее Зеркало расплылось в обрадованной улыбке. Подсвечник тоже воспрянул духом, пытаясь извернуться и выскользнуть из кольца сжимавших его рук. Призрак медленно разжал ладонь,  Подсвечник тут же соскочил на пол и, приосанившись, посмотрел на него снизу вверх.

– Ну посудите сами, куда вы пойдете, хозяин? – покровительственно заметил он, и язычки огня разгорелись еще опаснее, когда он дружелюбно обнял Призрака за ногу. – Разве бы не знаете законов жанра? Заколдованное чудовище не должно покидать свой замок, иначе его ждут крупные неприятности. Ах, этот мир… он так жесток, так безнравственен. Мы тут лучше тихо, по-семейному. Оставайтесь, ладно? Кого мы будем воспитывать, если вы уйдете? Чье счастье устраивать? А уж вы без нас там просто пропадете…

Метелка, застенчиво приблизившись, аккуратно счистила клочок паутины со штанины и кокетливо похлопала глазками.

– Останьтесь, хозяин, пожалуйста, - попросила она голоском, который можно было бы счесть очаровательным, если б она не была всего лишь метелкой для пыли.

– Куда вы заторопились, вы же тут писать что-то собирались, - встревожено напомнили Чернильница и Письменный прибор.

– А я бы пока чай заварила, - вздохнула добросердечная Чайница с букетиком ромашек на круглом боку.

– Обойдусь значит без прощального письма, - сухо ответствовал Призрак. – Располагайтесь и чувствуйте себя здесь как дома. Прощайте, - проговорил он, да так душевно, что от сердечности его тона даже самый неделикатный из гостей вытащил бы из кармана приглянувшуюся ему по пути серебряную безделушку, незаметно водворив ее обратно на полку.

– Эй, вы куда это? – возопил Подсвечник, повиснув у него на ноге. – Что это вы надумали, хозяин? Эй, друзья мои, держи его! Не дайте ему уйти!

Подсвечник удалось стряхнуть, но подоспели другие, и даже почтенный Будильник внес свою лепту в задержание несговорчивого господина.  Действенней же всех потрудились Мышеловка и Каминные щипцы, накрепко пригвоздив его к месту.

– Оставьте меня в покое, дайте умереть спокойно! – закричал Призрак, отдирая одних прилипчивых пришельцев и отпихивая свободной ногой других, но их оказалось слишком много. А уж с остро наточенными Столовыми приборами, неохотно вылезшими из ящика, где они мирно смотрели свой десятый сон, и вовсе шутки были плохи.

– Ну вот, только нашли хорошего хозяина, - разочарованно протянул Печь. – А у него оказывается суицидальные наклонности. Что за невезение! А я так надеялся проявить наконец свои таланты.

– А что хоть за беда приключилась? Мы опоздали, да? Цветок уже уронил последний лепесток? – легкомысленно спросил Кувшин, который пропустил самое интересное, потому что все это время развлекался, пытаясь зачерпнуть собой юркого головастика из озера.

– Уронил, - устало согласился Призрак, пытаясь избавиться от Щипцов, но те пока не готовы были оказать ему доверие и выпустить из цепких объятий.

– И прекрасная девушка вас так и не поцеловала?

– Поцеловала, - подтвердил он с душераздирающим вздохом.

– Ну и? – поощрил его медный крутобокий приживала, подходя поближе.

– И чуда не случилось.

– Хм, бывает. Действительно, обидно, - согласился Кувшин. – Но не смертельно.

– Смертельно, потому что я не хочу дальше жить без нее, – упрямо объявил Призрак. По подземелью прокатился стон, полный сердитого недоумения.

– Вот еще! - возмутился Подсвечник. – А как же мы? Вы значит топиться или стреляться, а нам что делать? Мы с таким трудом отыскали подходящего хозяина!

– Отыщете другого. Я хочу только одного, найти укромный угол и умереть!  И пусть мой прах будет укором всем, кто… в общем, всем. Всем! – с гневом воскликнул он. Кулаком правда ему пред лицом неведомого врага потрясти не удалось, поскольку тот все еще пребывал в плену.

– Ваш скелет примут за реквизит к опере «Орфей и Эвридика», - заметил доселе молчавший интеллигентный Пюпитр, бывший придворный музыкант. - Ко второму акту, где Орфей ищет в царстве Аида свою возлюбленную. Станете даже посмертно трудиться на благо своих гонителей, причем совершенно бесплатно.

Призрак закрыл лицо руками.  Его гости обменялись сочувственными взглядами.

– От этих женщин одни неприятности, - насупился Подсвечник. – Наша Белль вон тоже… влюбилась, расчувствовалась, замуж вышла. И что? Радовалась она ровно три месяца, а потом начала робко намекать, что скучает, что не за этим шла замуж, и поглядывать на нашего принца с плохо скрытым неудовольствием, ожидая очередных приключений и сказочных чудес. А не дождавшись, стала проводить каждый божий день по двенадцать часов в библиотеке, обнаружив там собрание сочинений семейства Голон. И с тех пор корабль их с хозяином семейной жизни плыл только в одном направлении – вниз. То бишь, ко дну. А хозяин наш был человек нервный, вспыльчивый. Ну совсем, как вы. И всего-то сказал несколько вполне безобидных фраз. Ну почти безобидных. И почти даже не орал. А если и был несколько груб, то это от нервов. И что бы вы думали – заклятие Злой Колдуньи дало рецидив! Мало того, тихое семейное счастье так испортило его характер, что никакими кхм… поцелуями вернуть его обратно в прекрасные принцы оказалось решительно невозможно. Хотя принцессой Белль было поставлено немало практических экспериментов. Впрочем, ему-то грех жаловаться. Неплохо они с Белль пожили все им отведенные годы, детишек правда не родили, но и горючими слезами не обливались. Ну а мы – предметы неодушевленные – обрели бессмертие. И в нем есть некоторая прелесть. Если б еще заколдованные принцы встречались почаще…

– Но я-то не принц, и вам нечего здесь делать. Уходите. Здесь скоро будут люди, с которыми вы так не хотите встречаться.

– Люди?  Какие люди?  - заволновался Будильник, озираясь.

– Люди? Я бы охотно тряхнул стариной, - с аппетитом ощерился Сундук.

– Люди, которые решили избавиться от монстра раз и навсегда, - мрачно усмехнулся Призрак.

– Ах, эти люди… - мечтательно улыбнулся Подсвечник, легкомысленно махнув чадящей рукой. – Сомневаюсь. Мы не сторонники встреч с людьми, они как правило дурно с нами обращаются. Или слишком хорошо, что тоже не особенно приятно. Знаете ли, даже у Метелки есть чувство собственного достоинства, чтобы не позволять первому встречному тискать себя в объятиях. А уж бедному плюшевому Пуфику достается столько поцелуев, что он отфыркивается еще неделю. Уж лучше озверелая толпа с рогатинами, это хоть весело.

– Но я знаю, что они ищут меня, - все слабее и слабее защищался Призрак.

– Люди всегда ищут Чудовище, таковы правила, - философски объяснил Будильник. – На то мы и с вами, господин, чтобы не допустить непрошеного вторжения на нашу территорию. Кхе… пардон. Вашу территорию.

– У них внезапно погасли фонари, – хихикнул Подсвечник.

– И померещилось зловещее тиканье часового механизма, – добавил Будильник.

– А уж полчища мышей, которые внезапно попались им на пути… – многозначительно заметила Мышеловка.

– Опасные места… – скромно подтвердили Садовые грабли и тут же спрятались за своих товарищей, за отсутствием растительности ощущая себя одним из наименее полезных в хозяйстве и потому нежеланных гостей. Но мох же ими здесь прореживать, в конце концов. Разве что подпереть что-нибудь обветшалое. Или ножку кому подставить. Тоже иногда бывает весьма кстати.

Призрак помолчал, свыкаясь с мыслью, что никакого вторжения разъяренной толпы по-видимому не предвидится. Облегчение это или разочарование, он пока и сам не понял. Но его молчание было воспринято с одобрением и оптимизмом. Раз прекратил громко выражать свой протест, значит, и до мировой недалеко…

– Так мы остаемся? По рукам? – нетерпеливо спросил Подсвечник, подмигивая Будильнику, чьи стрелки хмуро сдвинулись на переносице до без десяти двух. Он едва не протянул Призраку для пожатия огненную лапу, прикасаться к которой для закрепления уговора было опасно для здоровья, но вовремя опомнился и просто ослепительно улыбнулся, полагая себя неотразимым. Хотя Призраку так и не показалось.

– Вам же тут так тоскливо, - печально потерлась об его ноги Метелка, заботливо снимая крошечную пушинку. Приподнявшись за задние ножки, жалобно заскулил Пуфик, почуяв, что пора внести свой вклад в обретение постоянного пристанища.

– И пусто, и одиноко, - сочувственно добавила добродушная круглобокая Чайница.

– Да неужели? – Призрак пессимистично обвел глазами свое мрачноватое убежище, которое в данную минуту назвать одиноким можно было лишь в состоянии тяжкого помрачения рассудка. К вавилонскому столпотворению это было куда ближе. – Орган мой хоть человечьим голосом не заговорил?  - поинтересовался он, неуверенно оглядываясь через плечо.

– Нет-нет-нет! Ну как бы сюда влез орган, посудите сами, хозяин! – Подсвечник беспокойно оглянулся на товарищей, которые тут же приняли вид кроткий и убедительно невинный. - С нами только Губная гармошка, но она осознает, что ее аккомпанемент будет нежелателен…

Призрак поискал глазами Гармошку, но та предусмотрительно не высовывалась. И тут, как раз кстати, раздалось негромкое постукивание фарфора о каменные плиты, ознаменовавшее появление еще одного существа. Крошечного, но бодро подпрыгивающего по ступенькам.

– А я нашел девушку! И привел ее сюда! Смотрите! – гордо сообщил всем по-юношески ломающимся голосом малыш Чайная чашечка, перепрыгивая через порог. – И она совсем не против заменить своего старого и больного отца, которого взял в плен наш господин!

За Чашечкой появилась слегка ошарашенная Мэг, которая аккуратно ступала, пытаясь не задавить никого из местных обитателей, вертевшихся под ногами.

– Какого еще отца я взял в плен? Ее отец умер десять лет назад, - отмахнулся Призрак.

– Ну какая разница, - надулся Чашечка. – Так положено говорить. А девушка теперь ваша пленница, хозяин. Ее нужно запереть в комнате и не выпускать оттуда, пока она не проголодается. И нарычите на нее, ей это понравится.

– По правде говоря, не очень, - рассудительно заметила Мэг, переступая через Чайницу, которая прокатилась между ее ног, набросившись на сына с ворчливыми наставлениями впредь не перечить старшим.

– Хорошенькая, - обрадовано  заметило Зеркало, только недавно счастливо избегнувшее безвременной кончины от удара Подсвечником и после помилования пребывавшее в наилучшем расположении духа.

– Голодная наверное, - мечтательно вздохнул Печь, любовно прижав к груди салфетку.

– Наша Белль была брюнеткой, - подозрительно пробурчал Будильник, но  все же начал бочком подбираться поближе к пленнице.

– Отправьте девушку домой! – рассердился Призрак. – Только ее здесь и не хватало! – воскликнул он и тут же ощутил молчаливое осуждение Каминных щипцов.

– Все Чудовища так говорят, - извиняющимся тоном объяснил Мэг Подсвечник, галантно предложив ей руку, однако в который раз припомнил о своей опасной природе и спрятал ее за спину. – Это они так, от глубоко сокрытой душевной доброты… А мы и слушать не будем. Пойдем-ка, моя милая. Заточим тебя как следует, чтобы ты не убежала.

– Ну что ж, если так нужно… - мирно согласилась Мэг и, конвоируемая недоверчивой Мышеловкой, гордым своим успехом Чашечкой, а также вездесущим Будильником, который считал своим долгом лично проконтролировать, чтобы гостья была устроена со всеми необходимыми удобствами, пошла следом за Подсвечником, который вприпрыжку поскакал вперед, освещая ей дорогу.

***

PS А будет себя плохо вести, в следующий раз к нему в гости явится скелет Джек Тыквоголовый. С подарками.

Отредактировано Sunset (2005-10-20 03:21:05)