Глава 23
Жаклин тяжело вздохнула и, решительно открыв дверь, зашла в кабинет графа де Шаньи. Как же получилось, что он узнал о её маленькой проделке в саду? Какой позор… Что о ней теперь подумают? Возможно, даже уволят, и тогда придётся жить на те копейки, что получает отец… Ну да ладно, нужно сейчас объяснить, что ей просто стало плохо – и всё будет хорошо, граф простит такую мелкую провинность…
Филипп сидел за своим столом и что-то писал. Жаки опасливо огляделась. Графини не было в кабинете! Как же хорошо! Лучше иметь разговор с де Шаньи старшим, чем с его жестокой мамашей! Да что там с де Шаньи-старшим!? Лучше иметь беседу с самим чёртом, чем с Элеонорой де Шаньи!
– А, это ты? – бросил Филипп, отрываясь от своего занятия. – Ну, подходи ближе к столу, будем разговаривать.
Наверняка он вычтет из жалования ещё и за то, что я облила кипятком мсье Дестлера…
Жаки нехотя подошла на несколько шагов.
– Ну, ближе! Я не кусаюсь! И не собираюсь кричать через весь кабинет.
Было бы лучше разговаривать с виконтом… Он не такой надменный и суровый, как его брат… К тому же мсье виконт симпатичный…
– Итак, за этот месяц ты умудрилась разбить целый поднос посуды, опрокинуть на нашего гостя горячий кофе, два раза не выполнить возложенную на тебя работу и стащить еду с кухни. И, в довершение, вела себя совершенно недостойно! Да, да, я говорю о том, как ты предавалась страсти с мсье Дестлером в саду!
Жаки потупилась и покраснела. Просто отлично! Граф ещё и о других её проступках знает…
Де Шаньи тем временем встал и подошёл к Жаклин.
– Ну, и что ты можешь сказать в своё оправдание?
– Я не хотела! Всё это вышло случайно! Посуду я разбила нечаянно! И кофе пролила на мсье Дестлера не специально! Работу я не выполнила, так как отец болел, и я должна была сидеть с ним! А еду я не украла, а взяла немного, что бы отнести отцу – он совсем болен и не может охотиться и добывать еду себе сам! – протараторила Жаклин.
Филипп поморщился, так как половину не разобрал.
– Ладно, допустим, это я ещё могу понять! Но то, что вчера творилось в саду!.. Ты хоть представляешь, каково было графине наблюдать за этим из своего окна?
– Мы не делали ничего предосудительного! Я просто лишилась чувств, а мсье Дестлер приводил меня в себя! – нашлась Жаклин.
– Ну, если теперь это так называется… – протянул Филипп. – Но всё-таки мне нужно придумать какое-нибудь наказание, а то графиня не успокоится. Ты же знаешь, как строга она в этом вопросе.
– Да уж знаю… – пробормотала Жаки, невольно вспоминая, сколько раз получала розги благодаря мадам де Шаньи.
– И что мне прикажешь с тобой делать?
– Я могу убраться в стойлах и почистить туалеты… – предложила горничная.
Филипп задумался на минутку, но потом покачал головой.
– Нет, стойла убирает Жан, а туалеты ты и так чистишь с завидной регулярностью… Наверно, мне придётся уволить тебя и твоего отца-лесника…
– О, нет, прошу вас, Ваша Светлость! Мы тогда умрём с голоду! Где нам найти новую работу!? – запричитала Жаклин.
Вот теперь она по-настоящему испугалась. Что же делать? Они не смогут оплачивать учёбу её младшего брата Анри, окажутся на улице без гроша в кармане… А отец стар, ему будет трудно найти новую работу…
– Ну ладно, я, может быть, переменю своё решение… – милостиво пообещал граф. – Но ты должна убедить меня.
– Да, конечно! Я буду хорошо работать!!! А ещё буду помогать Розе на кухне! Я буду помогать Ариетте покупать продукты! И убираться в доме буду каждый день! – Воодушевлённо предложила Жаклин.
Филипп поднял руку, прерывая поток обещаний и давая понять, что ему это не интересно.
– Вообще-то я имел в виду кое-что другое, – он многозначительно взглянул на девушку.
– А, поняла… – лукаво улыбнулась Жаки. – Я буду помогать Жану выносить навоз за лошадьми и удобрять им деревья! – улыбаясь, заявила горничная.
– О, да какой навоз! – Застонал де Шаньи старший.
– А что тогда? – Не поняла горничная.
Неожиданно Филипп обнял её и зажал между столом и собой. Жаки от неожиданности растерялась и замерла. В такой ситуации она пока, слава Богу, не оказывалась, а поэтому просто потеряла дар речи.
– Я думаю, такая красивая девушка знает множество других способов, как задобрить меня!
Когда граф потянулся к её губам, к горничной вернулась способность двигаться, и она что есть сил ударила Филиппа коленкой в пах. Мужчина со стоном согнулся.
– Ой, простите! Простите! Я не хотела! – Взвизгнула Жаки и буквально вылетела из его кабинета. По закону подлости, едва выйдя за дверь, она налетела на кого-то и едва не сбила этого кого-то с ног.
– Опять ты!? – Воскликнул Эрик, который едва не упал и чудом удержался на ногах, только ухватившись за ручку двери кабинета графа.
Как ни странно, горничная на этот раз не выдала порцию отменного бреда, а побежала дальше, ахая и что-то бормоча.
Очень странная девушка… Что с ней вечно происходит? То на людей бросается, как одержимая, то по особняку бегает, как полоумная…
Эрик постарался отогнать от себя мысли о ненормальной горничной. Не до неё сейчас было! Дарога только что устроил ему нравоучительную беседу по поводу того, что Ангел Рока – настоящее животное, пристающее к несчастной девушке. А про то, что эта «несчастная девушка» сама буквально бросается на него, Хафиз даже слушать не хочет! Ох, всё настроение испортили! А день так хорошо начинался! Они с Кристиной занимались музыкой… Она так восторженно на него смотрела! Говорила, что он великий музыкант, гений … Нет, разумеется, ему говорили это и раньше, но Эрик особо не придавал этому значения. Но из уст Кристины это звучало так… так… он не мог найти слов, что бы описать, насколько он был счастлив. Когда Призрак Оперы мог слышать её голос, он буквально был на седьмом небе. Когда случайно или специально Кристина задевала его своими юбками или дотрагивалась о него, Эрик начинал дрожать крупной дрожью и забывал, как его зовут.
М-да, похоже, я влюбился…
Мужчина тут же одёрнул себя. Влюбился он, как же! Пока Кристина не знает, что под маской, она относится к нему хорошо… Но стоит ей узнать… Он зажмурился, не желая даже представлять, что будет тогда.
Она не узнает никогда. А я пробуду тут совсем недолго. Всего дня три, не больше. А потом уйду из её жизни навсегда…
Ну конечно! Так он и сделает! Погостит в особняке ещё несколько дней, а в одну тёмную тихую ночь исчезнет. Всего несколько дней маскарада. Просто для того, что бы понять, как чувствуют себя нормальные, обычные люди. Люди, которых не боятся, от которых не шарахаются… Да, всего три дня… И он покинет это место. Эрик вдруг понял, что уже минут пять стоит в коридоре и думает о Кристине.
Что-то я плохо собой владею… Эрик, в самом деле, нельзя быть таким сентиментальным!
Эрик встряхнул головой и пошёл в свою комнату. До вечера, – а вечером граф уговорил их всех поехать на конную прогулку, – было совершено нечего делать. От скуки Призрак Оперы решил покопаться в бюро.
Думаю, виконт не будет против… К тому же сейчас эта комната моя…
Ангелом Рока двигало то самое любопытство, из-за которого он однажды зашёл в шахскую сокровищницу. Открыв бюро, он без особой радости нашёл пресс-папье, пачку дорогой бумаги, несколько карандашей, сургуч и множество других мелочей, необходимых для письма. Окончательно разочаровавшись, и уже не надеясь найти что-либо интересное, Призрак Оперы открыл последний ящик и обнаружил какую-то папку.
Готов поклясться, что это какие-нибудь документы виконта или графа. Но всё равно посмотрю, иначе умру со скуки до вечера.
Для начала его удивил узелок, на который были завязаны верёвки от папки.
Только я знаю секрет этого узла! Я сам его придумал!.. Хотя, возможно, кому-то ещё пришла в голову такая идея…
Успокоив себя тем, что не он один может придумать какой-то особенный узел, Эрик дёрнул за верёвку. Открыв папку, Ангел Рока едва не упал. Пришлось ему пойти и сесть на кровать. Эрик быстро смотрел рисунок за рисунком, чертёж за чертёжом…
– Я готов поклясться, что это рисовал я… – пробормотал Призрак, разглядывая портрет Жаклин.
Нет, конечно, наброски ещё мог сделать кто-то другой, но чертежи… Это всё его идеи. Все эти здания он придумывал в двадцатилетнем возрасте и очень выгодно продал некоторые проекты… Но, может, ему всё показалось? Дрожащей рукой Ангел Рока перевернул один из листов и увидел то, что больше всего боялся увидеть. Роспись. Его имя в зеркальном отражении…
– Невероятно… Этого просто не может быть… – зашептал мужчина, переворачивая по очереди рисунок за рисунком.
На каждом листке на обороте было несколько кривых причудливых закорючек. И Ангел Рока прекрасно знал, что если поднести к этой росписи зеркало, в нём отразиться имя Эрик.
Призрак отпрыгнул от рисунков, как от ядовитой змеи, и бросился к окну в надежде, что свежий воздух приведёт его в себя. Распахнув ставни, он сделал несколько больших вздохов и постарался успокоиться.
Это просто какая-то ошибка… Может, мне показалось?
Не веря своим глазам, Эрик вернулся на кровать и, пытаясь унять дрожь, опять взял листы в руки. Но нет, если можно было себя убедить, что рисунки не его, то корявую небрежную роспись ни с чем не спутаешь… Призрак Оперы постарался успокоить себя мыслью, что де Шаньи могли купить его чертежи лет десять назад, просто он не помнит имена всех своих покупателей… Или они могли перекупить чертежи у кого-то, кто сам купил у него эти чертежи… Но это тоже маловероятно, так как этой бумаге никак не дашь десять лет….А как тогда быть с рисунками!? Жаклин на фоне заката, Кристина в саду с книгой в руках, лошадь в яблоках, пейзаж с особняком де Шаньи на горизонте, Кристина в библиотеке, Кристина на подоконнике, Кристина… Что!? Кристина в образе Афродиты?!… О Боже…
Успокойся, Эрик! Нужно трезво посмотреть на все рисунки ещё раз и всё проанализировать…
Перелистав всю папку заново, Эрик пришёл к выводу, что с натуры тут сделаны только два рисунка – Жаклин и лошадь. Они были изображены реалистично и без прикрас. Кристина же везде была с небольшими изменениями или странно изображенная. В образе Афродиты она, естественно, была нагой, и выходила из моря в морской пене, прикрываясь шелковистыми волосами длиной метра два. В саду Кристина была изображена так, будто художник смотрел на нее откуда-то сверху. Эрик обречённо подошёл к окну, уже зная, что там увидит: ту же скамейку, тот же розовый куст и то же дерево, что и на рисунке.
Без сомнений, её рисовали с этого места, стоя прямо у этого окна… Да что себя обманывать!? Её рисовал ты, Эрик!
В библиотеке и на подоконнике Кристина была изображена тоже явно не с натуры. Талия специально нарисована тоньше, чем есть, глаза больше, высокая старинная причёска… Да и платья на ней такие, которые носили веке в семнадцатом…
Значит, найти разгадку можно только через портрет Жаклин и рисунок с лошадью.
По характеру своему Эрик был не склонен паниковать или трястись, запершись в своей комнате. Поэтому он решил, что найдёт разгадку во что бы то ни стало. Нужно было поискать в конюшне ту лошадь в яблоках, и, если она там окажется, спросить у виконта, сколько лет она живёт в этом поместье. А потом придётся спросить у Жаклин, кто её рисовал. Рискованно, конечно, но разве у него есть выбор? Кому, как не горничной, знать, кому она позировала! Но пока вывод напрашивался только один.
Ты сходишь с ума, Эрик!
Отредактировано Mary-Belatrix (2012-11-06 22:53:24)