Девочки, печеньки ему пока нельзя. После месяца полного голодания нельзя есть ничего, кроме бульонов и жидкой пищи - иначе убить человека можно.

***

Утром, едва распахнув глаза, Кэтти сразу вспомнила о своём госте. Торопливо одевшись, она поспешила в гостиную - и как раз вовремя. Эрик, уже полностью одетый, сидел на диване - видимо, дожидаясь её, чтобы попрощаться.

- Доброе утро, Эрик! Куда вы собрались? Я вас никуда сегодня не отпущу, - поприветствовала она его, стараясь, чтобы голос звучал как можно более дружелюбно. Судя по напряжённой позе, Эрик явно чувствовал себя не в своей тарелке. - Снимите верхнюю одежду, я сейчас поставлю чай... Эрик, скажите, вы действительно целый месяц ничего не ели? - он лишь кивнул, настороженно глядя на неё. - Плохо. Значит, плотно есть вам сейчас нельзя, надо что-то лёгкое, лучше всего бульон... Ладно, пока попейте чай, а я схожу, куплю курицу.

- Кэтти, зачем вам это надо? Я ведь сказал вчера - вы ничем мне не обязаны. Я для вас - совершенно посторонний человек, к тому же ещё и урод, вы же видели...

- Ну, предположим, не такой уж посторонний, - улыбнулась она, доставая чашки. - Вы мой любимый клиент, вам об этом известно?

- Я уже не ваш клиент, я больше не буду покупать у вас цветы.

- Эрик, у меня есть к вам предложение, - она повернулась к нему, уперев руки в бока. - Давайте оставим этот разговор. Я знаю, что поступаю правильно. Если вы сейчас уйдёте, вы ведь доведёте до конца то, что начали, я права? - когда он не ответил, она кивнула сама себе. - Да, права. Вы себя убьёте. А этого я допустить не могу. И не спрашивайте меня, почему. Просто не могу. Поэтому вам придётся некоторое время погостить у меня.

Он неожиданно откинулся назад и рассмеялся тихим нерадостным смехом:

- Добрая, сердобольная Кэтти... И часто вы так таскаете к себе с улицы всяких... - он неопределённо помахал в воздухе рукой, - замерзающих и помирающих с голоду котят, собачек... калек и уродов?

- Нет, такое в первый раз, - улыбнулась она.

- Надо полагать, я должен чувствовать себя польщённым, - буркнул он.

- Вы напрасно пытаетесь меня задеть, - рассмеялась она. - Вот, держите чай. А я пойду одеваться.

- Вам разве на работу сегодня не надо?

- Нет, у меня выходной. Заодно зайду в наш магазин, отпрошусь, чтобы меня подменили завтра в первой половине дня...

Уже выходя из комнаты, Кэтти услышала тихо брошенное слово:

- Бред.

- Что, простите? - обернулась она в дверях.

- Я говорю, меня не оставляет чувство нереальности происходящего. Сколько лет на свете живу... Думал, что уже всё в жизни испытал. Но в такой ситуации оказываюсь впервые, - он удивлённо покачал головой.

- Что ж, тем больше причин задержаться на этом свете подольше, не правда ли? - заметила она. - Глядишь, и ещё какие сюрпризы судьба преподнесёт...

- Нет уж, хватит с меня сюрпризов, - он устало лёг на диван и закрыл глаза.

***

Со всеми делами Кэтти управилась менее чем за час. Сначала забежала в салон мадам Буше и предупредила подруг, что в ближайшие дни будет выходить на работу только в вечернюю смену. Сесиль и Амели, ахнув, бросились расспрашивать её, в чём дело, но Кэтти лишь улыбнулась, покачала головой и ушла, оставив девушек изнывать от любопытства и строить разные догадки и предположения на её счёт.

После этого купила продукты и вернулась домой. К её облегчению, Эрик никуда не ушёл, как она втайне опасалась. Он по-прежнему лежал на диване, сложив руки на животе, и при появлении молодой женщины лишь покосился в её сторону, после чего вновь уставился в потолок.

Поставив курицу на плиту, Кэтти вновь попыталась поговорить с ним, но безуспешно. Эрик просто закрыл глаза и сделал вид, что не слышит её. Или просто не считает нужным отвечать. Когда бульон был готов, она налила его в чашку и принесла своему гостю, однако Эрик даже не пошевелился, и на все её просьбы продолжал хранить гордое молчание.

Однако отступать так просто Кэтти не собиралась. Она упрашивала его, тормошила и ругала, и в конце концов он не выдержал:

- Да оставьте вы меня в покое! Не хочу я пить бульон! Я умереть хочу! Вам не понять, что это такое - терять любимого человека! Единственного человека, который значил для меня всё! Всё! Это был мой первый и последний шанс ощутить себя нормальным! Нормальным, вы понимаете? Таким же, как все!.. И я испытал это! Испытал на себе высшее счастье, которое только может быть даровано такому, как я! Она поцеловала меня... - из-под шёлковой маски покатились слёзы. - Поцеловала меня в лоб, прямо вот сюда... И я отпустил её... Моё сердце разрывалось на части, но я отпустил её с этим юношей... И теперь я хочу только одного - умереть.

Он обессиленно опустился на подушку и затих. Кэтти присела рядом с диваном и тоже некоторое время молчала, слушая, как тикают старинные напольные часы из орехового дерева. Через некоторое время она тихо заговорила:

- Вы напрасно считаете, что я не знаю, каково это - терять любимого человека. Я ведь была замужем. Да, не смотрите на меня так. Я вдова. Мы с Жаком познакомились, когда мне было восемнадцать, я работала в магазине своего отца...

Сама не зная, почему, Кэтти вдруг стала рассказывать Эрику о своей жизни. Родилась она в Париже. Ее отец был владельцем небольшого бакалейного магазинчика в районе Рёйи. Мать умерла рано, ей тогда ещё и пяти лет не было, и детство своё она большей частью провела в Провансе, у бабушки с дедушкой. Когда подросла, вернулась в Париж и стала помогать отцу в магазине.

Ей было восемнадцать лет, когда в их магазин стал частенько наведываться молодой столяр Жак, живший по соседству. Высокий стройный красавец быстро завоевал сердце Кэтти, и спустя полтора года тайных встреч и свиданий отец девушки наконец дал согласие на брак. Однако безоблачное счастье молодых длилось недолго - через несколько месяцев началась война. И отец, и муж Кэтти ушли на фронт.

Молодой семье повезло больше, чем многим другим: Жак вернулся с войны живым и невредимым. А вот здоровье отца оказалось сильно подорвано тяготами военного времени и Коммуны, и вскоре после капитуляции Франции он скончался, оставив в наследство молодым свой магазин.

Но заниматься торговлей Жак не захотел. Он был очень умелым столяром - одним из тех редких мастеров, о чьих золотых руках молва расходится как круги по воде от брошенного камня. Он работал у промышленника, выпускавшего дорогую мебель для богатых домов, а также брал на дом частные заказы, недостатка в которых не испытывал никогда. Заниматься бакалейной лавочкой у него не было ни времени, ни желания, поэтому магазин пришлось продать.

А через несколько месяцев у них родилась малышка Люси. Родители души не чаяли в дочери. Весёлая, шустрая, умная девочка моментально становилась любимицей всех, с кем ей доводилось познакомиться. Шли годы, и казалось, что ничто не способно омрачить счастья молодой семьи...

Беда пришла, откуда не ждали. Шесть лет назад в Париже зимой разразилась эпидемия инфлюэнции. Они заболели всей семьёй. Но если взрослые перенесли болезнь сравнительно легко, то малышке Люси не повезло. Болезнь дала осложнения, и у неё стремительно развилась пневмония... Врачи ничего не успели сделать. Девочка сгорела менее чем за месяц.

Горе безутешных родителей нельзя было передать словами. Кэтти и сейчас говорила об этом с огромным трудом - горло перехватывало, на глаза наворачивались слёзы. Дальнейшая жизнь текла, будто в каком-то чёрном тумане. Но вскоре выяснилось, что это было лишь начало беды. Спустя всего лишь четыре месяца Жака сбил стремительно несущийся экипаж. Бедняга погиб на месте. Это был несчастный случай - кучер не смог справиться с понесшими лошадьми.

- Владелец экипажа был столь любезен, что даже выплатил мне солидную компенсацию за гибель мужа, - горько улыбнулась Кэтти, вытирая слёзы. - Хотя я бы согласилась отдать все деньги в мире за то, чтобы мне вернули моего Жака... Вот тогда я и испытала на себе то, что вы чувствуете сейчас, Эрик. Жизнь потеряла всякий смысл, мне хотелось покинуть этот мир вслед за любимыми... Люси и Жак ждут меня на том свете, а я по какой-то глупой прихоти судьбы осталась здесь... К счастью, ко мне приехала тётушка, лишь она и удержала меня тогда от опрометчивого шага. Благодаря тёте Маргарет я постепенно вернулась к жизни, и теперь об этом не жалею. Терять любимых очень больно, Эрик, но это можно и нужно пережить. Время всё лечит. Вам ещё повезло - вы хоть знаете, что ваша любимая жива и здорова, с ней всё в порядке...

- Не сравнивайте себя со мной, - впервые подал голос он. - У нас совершенно разные жизненные ситуации, вам не понять.

После этого он затих, и больше Кэтти не услышала от него ни слова. Бульон он всё же через некоторое время выпил - видимо, для того, чтобы она перестала донимать его своими просьбами. Но после этого лёг и отвернулся от неё, не желая больше ни слушать, ни разговаривать.

Отредактировано Мышь_полевая (2012-01-10 13:38:18)

Тапки-то когда полетят, люди?
Я им тут про такую махровую ОЖП пишу, а до сих пор ни одного тапка не кинули!
Аж неинтересно.

Ну как это - зачем? Чтобы пообсуждать, позащищать свою ОЖП.
Например, вот кинули бы в меня тапок, что это маловероятно - чтобы одинокая женщина к себе в дом мужика с улицы потащила, да еще и у себя оставила. С какого вдруг перепугу?
А я бы объяснила, что Кэтти за шесть лет одиночества готова была уже на стену лезть от нерастраченной любви и неудовлетворенного материнского инстинкта. И Эрик - весь из себя такой нищастный - просто очень удачно подвернулся под руку.

Кроме того, будь он писаным красавцем, она бы его остереглась - ибо "хранит верность умершему мужу", она вообще вся из себя такая правильная (как автор - аж до тошноты). А тут урод - значит, никаких любовных отношений невозможно, он типа "не мужчина". А значит, можно и без опаски пожалеть, приголубить бедолагу... И вот тут-то бедную вдову ловушка и подстерегает. :sp:

Ну, и всё в таком духе.

Но вообще, очень рада получать такие комменты. :wub:  Как только бета следующий кусочек вычитает, сразу выложу.

Thorn, да, в первый день он бы и послал, если бы силы были - но их не осталось.
А вот дальше уже не пошлёт.
Ибо, на самом деле, он действительно впервые оказался в такой ситуации, за всю свою долгую жизнь никогда такого отношения к себе не видел. И теперь, несмотря на своё разбитое вдребезги сердце и всё это "жизнь кончена", в нём с каждым днём всё больше просыпается интерес к возникшей ситуации - каково это, жить в обычном доме вместе с обычной женщиной? Вести хозяйство? Общаться? Просто так, без всяких мистических закидонов, без напряжения...

Он ведь действительно во многом как ребёнок, а тут - такая чудесная новая игрушка. Вот он сейчас и начнёт эту игрушку изучать, играя на нервах Кэтти. :sp:

Отредактировано Мышь_полевая (2012-01-11 05:07:09)

А мне вот как раз и интересно, насколько это видно из текста. Никто ж ничего не говорит.
Ладно, это я так... Выделываюсь от избытка хорошего настроения.

***

Так продолжалось ещё три дня. Эрик лежал на диване, безучастный ко всему. Кэтти пыталась разговорить его, задавала разные вопросы, уговаривала и тормошила, однако он продолжал хранить упорное молчание и смотрел немигающим взглядом в потолок. Единственное, что она смогла от него добиться, - это принимать пищу. При этом она готова была поклясться, что делает он это лишь для того, чтобы от него поскорее отстали. Порой она задавалась вопросом, может ли человек действительно вот так умереть - просто от нежелания жить. Ибо Эрик, похоже, именно это и намеревался сделать.

По вечерам, слегка прибравшись в квартирке, она садилась рядом с ним и разговаривала - обо всём подряд: о своём детстве, проведённом в Провансе, о раскидистых лугах и синем небе, о том, как одуряюще пахнут летом полевые цветы, на которые слетаются толстые полосатые пчёлы... О том, какой вкусный мёд получается у них потом, когда старик-пасечник достаёт из улья сочащиеся соты и протягивает их любимой внучке...

Эрик и виду не подавал, что его каким-либо образом интересует её болтовня. Кэтти казалось, что он вообще её не слушает, уйдя куда-то далеко в собственные мысли, и мысли эти явно были не радостными. Она продолжала рассказывать о синем море и белых облаках, о живописных склонах гор и вкусной домашней выпечке... Он молчал и лишь изредка вздыхал - тихо, но так тоскливо, что у Кэтти сердце сжималось от жалости.

Вскоре перед ней встал и ещё один вопрос, требующий безотлагательного решения. Кэтти долго думала, как завести с Эриком разговор на столь щепетильную тему, но потом решила, что разговоры в этом деле будут лишними, надо просто действовать. Приготовив с утра всё необходимое, она подошла к Эрику, тронула его за плечо, а когда он повернул к ней голову, решительно сказала:

- Эрик, поднимайтесь. Я приготовила вам ванну. Там есть всё необходимое, для бритья тоже. Вот... это вещи Жака, - с этими словами она сунула ему в руки стопку одежды. - Здесь белье, рубашка и брюки, всё чистое, не волнуйтесь.

Эрик ошарашенно молчал, и Кэтти впервые за всё это время вдруг пожалела, что на нём надета маска - выражение его лица сейчас наверняка было очень забавным. Не давая ему времени опомниться и смутиться, она потянула его за руку:

- Давайте же, не мешкайте, а то вода остынет. Свои вещи оставьте в ванной, я отнесу их прачке.

Эрик ошалело потряс головой, после чего с трудом встал и, пошатываясь, покорно направился в ванную. Кэтти вздохнула с облегчением - её план удался. Она застигла его врасплох, он был слишком изумлён, чтобы сопротивляться или возражать.

Провозился в ванной он довольно долго, а когда вышел, Кэтти едва смогла сдержать смех - вещи Жака оказались ему слишком широки, зато рукава были коротки, равно как и штанины брюк. Она всегда считала своего мужа высоким и стройным, но Эрик был выше его как минимум на голову, и при этом был настолько худым - невероятно, болезненно худым, - что брюки наверняка спадали бы с него, если бы не подтяжки.

Прекрасно осознавая, насколько нелепо он выглядит в одежде с чужого плеча, Эрик быстро юркнул на диван и забился под одеяло. Кэтти снова приготовилась к тому, что он будет часами молчать и буравить взглядом потолок, однако он вдруг заговорил:

- Ваш муж... Вы говорили, что он умер шесть лет назад?

- Да.

- И что, вы всё это время храните в доме его вещи?

- Да, - она настороженно взглянула на него, не понимая, к чему он клонит.

Но продолжать Эрик не стал. Он лишь как-то странно хмыкнул и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Тем не менее, за всё время это был первый случай, когда он проявил интерес к окружающему, и Кэтти решила считать это обнадёживающим признаком.

***

С этого дня Эрик начал постепенно возвращаться к жизни. Он стал отвечать на её вопросы, и со временем их вечерние беседы перестали походить на её монологи. Удивительным образом Эрик оказался интереснейшим рассказчиком. Кэтти даже не ожидала от него такой обширной эрудиции. Казалось, он знает всё и обо всём, не было такой темы, которую он не мог бы поддержать, и скоро уже она сама превратилась в восторженного слушателя и боялась упустить хоть слово из сказанного этим странным мужчиной, волею судьбы ставшим её гостем и подопечным. Иногда Эрик объяснялся загадками и вообще любил напустить тумана, при этом он оказался весьма язвителен и саркастичен, часто его речь была приправлена изрядной долей горькой иронии, однако при всём при этом собеседником он был изумительным. Правда, не всегда. Порой он снова впадал в меланхолию, замыкался в себе и лишь отмахивался от попыток Кэтти завязать разговор.

Уже на следующий день после того, как она вернула ему постиранную одежду, он, наконец, встал с дивана. Вернувшись вечером с работы, Кэтти обнаружила, что он облюбовал себе кресло возле камина... Любимое кресло Жака. У неё перехватило дыхание. Со дня смерти мужа она ни разу не садилась сама в это кресло, а теперь вдруг в нём оказался посторонний мужчина. И не просто случайно сел, а устроился там со всеми удобствами: обложился подушками, укрылся пледом, подтащил поближе столик, на котором теперь красовалась кружка с уже остывшим чаем и стопка книг, взятых...

- Эрик, откуда вы взяли эти книги?

- У вас в комнате на полке стояли.

- Вы что, заходили в мою комнату?! - возмутилась она.

Он лишь пожал плечами:

- Мне было скучно. А книги у вас оказались только там. Все порядочные люди держат книги либо в библиотеке, либо - при её отсутствии - в гостиной. Впервые встречаю дом, где книги хранились бы в спальне.

- Ну, знаете! - кипевшее в ней возмущение внезапно разбилось о его мелодичный смех, рассыпавшийся по комнате звонкой капелью.

- Да будет вам, Кэтти. Я всего лишь взял у вас пару книг. Кстати, я приготовил ужин, вы, наверное, проголодались? Особых изысков не ждите - приготовил, что мог, из того, что нашёл.

Она лишь покачала головой, ловя себя на том, что не может сдержать улыбку - настолько её подкупала эта непосредственность. Определённо, Эрик был очень необычным человеком. Во всех отношениях.

layara, погоди, это ещё цветочки. :sp: Я ж говорю - он начал играться в новую игрушку. Насколько хорошо это у него будет получаться...

layara, интересно, что дало тебе основания так думать?

Любовь к Кристине не забыта и забыта не будет никогда. Это ещё будет всплывать, и не раз.
И Кэтти он, кстати, не любит.
Просто он оказался в новой ситуации, в нём проснулся некоторый интерес, ему, проще говоря, прикольно. Поэтому он пока временно передумал умирать и решил посмотреть, что из этого выйдет. Только и всего.

Насчет кресла - нет, не знал. Но даже если бы и знал, ему на это начхать. Кэтти - это не Кристина, с ней можно не церемониться.
И нет, он не в халате и не в тапочках. Вполне прилично одет: брюки, рубашка, жилет, шейный платок и пиджак - всё как полагается.

Здесь, наверное, сказывается несколько разное вИдение книги и Эрика как такового. Я его полным социопатом не считала никогда. Он работал строительным подрядчиком (что предполагает очень близкое и активное общение с людьми) - поэтому навыки общения у него должны быть обязательно. Другое дело, что под конец жизни устал от мерзкого к себе отношения и забился в подвалы - но это уже иное.
Про любовь Кристины - да, только она одна могла его спасти - и спасла ведь! То, что он сделал, отпустив Кристину, есть великий жертвенный подвиг, после этого он уже стал другим человеком... И понял, что жить дальше просто незачем.
Но тут есть закавыка: человек - очень живучая и приспосабливаемая скотинка. Эрик - ещё более живучий и приспосабливаемый, раз дожил до почтенного возраста со всеми своими проблемами.
И вот, случайно не получилось у него умереть - Кэтти помешала. И психика уже начинает приспосабливаться к новым условиям, жизнь продолжается, однако.