Ну... как-то опасливо стало. Там были уж очень, как мне показалось, откровенные действия. То есть, в смысле-то, ничего такого. Они просто цУловались. [взломанный сайт] Но как-то очень активно.
Что-то там все начинает развиваться... хоть ничего такого ужасного и не происходит. Тут у них все чисто и прозрачно, ничего девиантного. Но это не отменяет всего остального, вполне естественного. [взломанный сайт] А  после этой главы действия героев изменятся, и невольно задумаешься про рейтинг. Чо мне с ними делать, ох...

**И опять меня штырит. В этой главе опять есть кусок, который мне ну о-очень нравится. [взломанный сайт]

-------- ПРОДА--------

10.

Следующий урок случился через день.
Потому что последующий день после их долгого и слишком откровенного разговора оба ходили задумчивые. И оба боялись подойти друг к другу.
Эрик был хмурым и сердитым на себя, оттого что снова не устоял перед своей драгоценной девочкой и не смог отказать ей, ответил согласием на ее просьбу, и как результат – вывернул наизнанку всю свою душу. Наверняка ощущал себя абсолютно голым посреди площади. А Кристина почему-то испытывала душащее чувство неловкости.
Поэтому утром после завтрака Призрак объявил ей, что ему надо подготовиться к последующим урокам, и удалился в комнату с пианино.
А Кристина ушла к мадам Жувен учиться готовить рататуй, которым они впоследствии и поужинали.
То ли проведенный наедине с думами день, то ли благоухающее пряными травами блюдо подействовали на Эрика благотворно, но за столом он был уже не столь хмурым и даже смотрел Кристине в глаза без всякого смущения.
Похвалил ее и сказал, что ради такого готов обеспечивать семью Жувен продуктами.
Правда, без ядовитого замечания не обошлось.
- Смотри, - предупредил ее он, - только не превратись из подающей большие надежды ученицы в стряпуху!
Но Кристина на эту шутку оскорбилась.
- А у меня есть выбор? – серьезно спросила она. – Или ты предпочел бы, чтобы мы продолжали питаться только твоими омлетами?
Эрик положил на стол вилку.
- Нет, омлет – это чудесно, - добавила Кристина. – Но если есть только его, то можно сойти с ума. Это скучно.
- Еще были тосты.
- Тоже с яйцами!
- Антрекот.
Кристина скучающе вздохнула.
- Бланманже!
- Это десерт.
Он возмутился.
- Чудесно! Повар из меня никакой. Но я и не говорил, что виртуозно владею этим искусством, я музыкант и композитор! Может быть, кулинария тебя привлекает куда больше, чем музыка? Может быть ты так увлечена, а тут я со своими глупыми нотами?
Кристина скомкала салфетку, и кинула через стол.
Чуть-чуть не попала. Обладающей хорошей реакцией Призрак уклонился, и салфетка спикировала на пол.
- Я тебя терпеть не могу в такие моменты!
Ее собеседник с невозмутимым видом нырнул под стол, поднял салфетку, положил рядом с тарелкой.
Ужин был окончен.
Правда, не на самой оптимистичной ноте. Была такая замечательная возможность продолжить этот вечер примирением, и надо ведь было все так испортить…
Кристина поднялась, и с каменным лицом начала собирать со стола.
Вслед за ней вскочил на ноги Эрик.
- Ты бы могла сказать мне, что тебя не устраивает пища, которой я тебя кормлю. Я бы что-нибудь придумал.
- Нанял бы повариху? – Кристина со звоном поставила обратно на стол собранные тарелки и подбоченилась.
- Не надо, это последние, - покосился на них Призрак. - Большую часть ты разбила. Помнишь? Других нет.
Она принялась сметать хлебные крошки со скатерти.
- Я отнесу? – спросил он и, не дожидаясь ее ответа, взял стопку тарелок в руки. – Да хоть бы и так, - продолжил он на ходу. – Неужели я бы не нашел, как поступить? Если нужны были кулинарные изыски, я бы мог найти тут кого-нибудь, кто отлично готовит. Думаю, за хорошую плату мало кто отказался бы снабжать нас едой. А закупать необходимые продукты было бы не проблемой.
Он вернулся к Кристине, встал у стола, уставился на нее ожидающе.
- Я ведь провел половину жизни в подвалах. Разнообразное меню – это последнее, о чем я там думал, - Эрик покаянно склонил голову. - Я совсем не учел, что ты не можешь довольствоваться жареным куском мяса.
- Дело совсем не в этом. Я не просила кормить меня, как при дворе Людовика XIV. Что тебя так задело? – поинтересовалась Кристина. – Что я беру уроки у кого-то еще, помимо тебя или то, что я стою у плиты?
- Меня ничего не задело, - упрямо сказал Эрик, не желая уступать ей. – Просто не хочу, чтобы ты перенапрягалась.
- Эрик, я делаю то, что мне нравится. В театре мне было как-то совсем несподручно заниматься этим, я даже не знаю рецепт… - она сделала паузу, устремив взгляд в потолок, - рецепт бланманже. Понимаешь? 
- А если б ты вышла замуж за виконта, тебе бы вообще не было нужды прикасаться к плите, - съязвил он.
- Но я не вышла за него и очень этому рада! Потому что тогда бы я сидела у окна и вышивала, как старуха. А мне хочется большего.
- Так что тебе больше нравится, музыка или стряпня? – никак не унимался Эрик.
Кристина издала возмущенный вздох.
- Опять требуешь от меня сделать выбор?
Он внезапно побледнел и, заметив это, Кристина смягчилась.
- Эрик, мне нравится и то, и другое. Музыка – это музыка, это нечто прекрасное, в ней часть моей души, а научиться готовить рататуй – это просто очень интересно. И вообще, я женщина! – на последнем слове она повысила голос настолько, что Эрик вздрогнул. – Женщинам присуще заниматься готовкой, уборкой, в этом есть своя прелесть. Я делаю это не просто так, а для того, кто мне дорог. – Она многозначительно поиграла бровями. Но он, кажется, не понял. - Я два года была будто младенец, который сам ничего не может сделать, я поняла, как это ужасно - быть лишенной самых простых человеческих радостей. А сейчас я чувствую такую жажду к жизни, я всему хочу научиться. По-моему, уметь все самой – это так замечательно. Тебе так не кажется?
Он сдался и, соглашаясь, кивнул.
- Хорошо. Тогда завтра в полдень жду вас, мадмуазель, на следующем уроке. По очередности он мой. Это честно.
- Да, честно, - согласилась Кристина. – И да, кстати… несмотря ни на что, ты варишь чудесный кофе. Так что, не такой уж ты и бесталанный.

В полдень он ожидал ее в гостиной.
Когда Кристина объявила, что готова, сел за пианино, открыл крышку, прошелся по клавишам.
Они спели несколько вокализов. Ангел музыки помогал своей ученице, как мог.
Кристина, кажется, только сейчас обратила внимание – как удивительно и необыкновенно, когда он просто говорит, голос у него вибрирующий низкий с хрипотцой, а когда поет, льется сочно, чисто, мягко.
- Ну, а теперь ты сама, - сказал он. – Уже пора. С чего ты хочешь начать?
Эрик нетерпеливо перебирал пальцами по клавишам.
- Виола, Кармен, ария Маргариты?
Кристина медлила, покусывая губы.
- Ты что – боишься или стесняешься? Или забыла?
Он привстал с банкетки.
- У меня где-то было либретто. Сейчас найду.
- Не надо. – Остановила его Кристина. – Я помню. Все помню. Я спою и Кармен, и Виолу, все, что ты захочешь. Только… может быть, начнем с другого?
Он вопросительно приподнял бровь.
- Эрик, помнишь, что пела своему Ангелу музыки маленькая Кристина в часовне?
- Аве Марию Эллен. – Без промедления ответил он, и глаза его засветились.
- Да! – лицо Кристины озарилось улыбкой в ответ. – Можно начать с нее?
Он сомкнул веки, и позволительно кивнул.
И она запела.
Голос ее, несколько ослабший за несколько лет, звучал сначала неуверенно, подрагивал, ей не хватало воздуха.
- Дыши, - помогая ей, сказал Эрик. – Помнишь?
Кристина распевалась некоторое время, и в один прекрасный момент, взяв высокую ноту, голос ее потек плавно, звонко, нежно. Как вода в ручье, которая все это время наталкивалась на камень, а сейчас наконец преодолела его, отбросила в сторону.
Призрак не сводил с нее глаз, устремив взгляд с нот только на нее.
А Кристина пела, пела…
Это невероятное чувство, когда ты можешь, когда получается, когда голос твой упруг от силы, когда ты чувствуешь его мощь.
И он смотрел на нее таким странным восхищенным алчущим взглядом... что у Кристины защемило в груди, а потом в животе, ее бросило в жар.
Вдруг Эрик, резко убрав с клавиш пальцы, перестал играть, громко захлопнул крышку, поднялся и встал напротив нее.
Вздрогнувшая от внезапного хлопка Кристина, не понимая, все продолжала петь.
Он сделал шаг к ней, еще один - и вдруг порывистым жестом притянул к себе. Глаза Кристины расширились, когда он жадным поцелуем накрыл ее рот, и недопетая нота, задрожав на их сблизившихся губах, потонула в пустоте.
Еще не успев до конца осознать и поверить в то, что произошло, Кристина шевельнула безвольными губами, поддаваясь его неожиданной настойчивости, обмякла в его руках и сделалась ватной, будто кукла.
Перед глазами у нее поплыло. Странное и удивительное ощущение.
Это было не похоже ни на поцелуи с Раулем, ни на поцелуй в подвале, ни на короткие очень осторожные касания, случившиеся между ними здесь.
Глупые мысли приходят в самый неподходящий момент.
Вот и в Кристининой голове сейчас скользнул дурацкий вопрос – если он не знал ни близости, ни ответной любви, выходит, он никогда ни с кем не целовался кроме нее? То есть, сейчас он впервые целует ее сам?
Действия его были торопливыми, энергичными отрывистыми, но вместе с этим все равно очень осторожными и неловкими.
Маятник настенных часов размеренно качался, отбивая секунды, и Кристине начало казаться, что каждое мгновение растянулось до пределов вечности, стало тягучим, вязким, обволакивающим.
Была только вечность, всеобъемлющее чувство покоя и губы, слившиеся в поцелуе.
Чтобы продлить этот столь долгожданный, удивительный момент, Кристина сделала единственно возможное, что подсказывало ей сердце, тело, разум  – все. Она со вздохом разомкнула губы, и язык ее стремительным движением ринулся навстречу Эрику.
Но кажется, зря.
Кристинина напористость спугнула шаткую смелость, и вслед за ее касанием Призрак очнулся, вздрогнул всем телом, губы его напряглись, сжались, и он прервал поцелуй.
Кристина распахнула глаза и увидела перед собою две зеленых точки, затянутые мутной влагой.
Он никак не мог перевести дух, будто задыхаясь от долгого бега.
Вид у него был виноватый, беззащитный и… жалкий.
Теперь он ждал от нее упрека, того, что она оттолкнет его, не простит этой минутной слабости.
- Тебе понравилось?
- Что? – растерялся Эрик.
- Как я пела.
Он положительно кивнул ей в ответ, продолжая согревать ее лицо своими ладонями.
- Прости.
- За что?
- Я не смог удержаться. Кристина, - немножко погодя прошептал он сокрушенно. – Это было… сам не могу понять, что это было.
Уткнувшись носом ей в волосы, поцеловал ее кудри, потом коснулся губами лба, потом переносицы, потом кончика носа.
Каждое его прикосновение теперь было невесомым, едва ощутимым, несмелым, очень бережным. Совсем не похожим на торопливый недавний поцелуй.
- Ты – моя музыка, - сказал восхищенно он. – Ты – выше, чем музыка. Ты – моя жизнь. Я готов умереть без тебя, умереть за тебя и жить, когда ты рядом. Я люблю! Люблю тебя, Кристина.
О Господи!
Кристинино сердце сладостно заныло и ухнуло вниз, в разверзшуюся черную бездну.
Оказывается, эти три незамысловатых слова звучали сейчас красивее, чем любая, даже самая прекрасная мелодия.
- Я тоже тебя люблю.
Он чуть отстранился, удивленно посмотрел на нее, несколько раз моргнул, немо зашевелил губами, будто хотел что-то спросить, но так и не смог озвучить своего вопроса.
Кристинины слова явно застали его врасплох, он не ожидал услышать это из ее уст.
Наконец, когда он собрался с мыслями и силами, то произнес лишь одно короткое слово, до краев переполненное недоверием:
- Что?
Кристина смотрела на него сверху вниз и улыбалась.
- Что ты сказала, повтори, пожалуйста! – попросил он и, кажется, перестал дышать.
- Я сказала, - очень медленно, делая паузу между каждым словом, начала она, - что люблю тебя. Слышишь? Люблю не дружеской, дочерней или сестринской любовью, а другой, настоящей… И это прекрасное удивительное чувство. Я тебя люблю, Эрик, – повторила она еще раз, чтобы у него не осталось сомнений.
Сколько времени Кристина хотела это произнести, сказать ему, но не решалась…
Кажется, душа ее освободилась от пут и понеслась ввысь.
- Ты? Меня?.. – он склонил голову на бок, отказываясь верить услышанному.
- Да.
Кристина привстала на цыпочки, положила руки ему на плечи, приникла своими губами к его губам. И случился новый поцелуй, мягкий, глубокий, долгий, покуда у обоих хватало дыхания.
А когда оно иссякло, пришлось отстраниться друг от друга. 
- Я счастлива! – честно призналась Кристина.
Эрик лениво разомкнул веки и посмотрел на нее так, будто Кристина произнесла это на каком-то неведомом ему языке.
- Я люблю тебя, - повторила она, чтобы вернуть его обратно в реальность.
- Хватит, - попросил он, приложив указательный палец к ее припухшим губам. - Если ты будешь это так часто повторять, я умру. Ты и так сегодня достаточно сказала. Столько, что я от одной мысли об этом чувствую себя сошедшим с ума.
- Почему?
- Потому что это возможно только при потере рассудка.
Вместо ответа чрезвычайно осмелевшая Кристина потянулась к ямочке на его подбородке.
- Подожди, - он слегка встряхнул ее за плечи. – Знаешь, я ничего не понимаю. Либо это сон, либо ты надо мною жестоко шутишь, либо я действительно не в себе. Если шутишь, лучше не надо, Кристина! Ты достаточно посмеялась когда-то. Хватит!
Кристина поджала губы, на глазах навернулись слезы. Но она не заплакала, лишь сухо вымолвила:
- Да почему же?
- Потому что так не бывает.
- То есть, ты хочешь сказать, что все это ерунда? - Кристина прищурилась и голосом, исполненным терпения, продолжила: - Твое чудесное воскрешение в моей жизни, несколько месяцев, проведенных под одной крышей, твоя забота, мое выздоровление и…
- И твое признание в любви, – закончил за нее Эрик. - Я тебя не узнаю! Или это ты повредилась рассудком?
- Ну, знаешь ли, - не выдержала Кристина, - это было бы не честно, нам обоим сойти с ума именно сейчас. Прости, я не могла больше это сдерживать в себе. Я должна была сказать. А разве не это ты когда-то хотел услышать больше жизни?
Он криво усмехнулся.
- Только этого и хотел. Но ты ведь…
- Отвергла тебя? Это ты так захотел. Возможно, если бы у нас было время поговорить… Впрочем, - она печально вздохнула, - если бы это произошло, может быть, я бы не осталась ни с одним из вас. Поэтому хорошо, что вышло так, как вышло. Зато теперь я понимаю, как ты мне дорог! Ты вернулся, ты не оставил меня одну, ты помог мне, благодаря тебе я снова вижу…
- То есть, ты сказала, что любишь исключительно из-за благодарности?
Кристина трепыхнулась в его руках.
- Замолчи или мы все испортим. Замолчи! Ты ведь не хочешь все испортить?
- Я не хочу все портить и не хочу тебя терять.
- Я теперь всегда буду с тобою. Если ты позволишь.
- Так не бывает. До сих пор не могу понять, что это и что с этим делать?
- Пока ничего. Давай просто жить с мыслью об этом.
Эрик молчал.
- Ты согласен?
- Я попробую.
- Просто поверь!
- Я ведь сказал, что попробую…
Он долго смотрел на нее.
Кристина рассматривала его в ответ, и чувствовала, что проваливается в глубину его глаз.
Вдруг взгляд его, очерчивающий контуры ее лица, замер, уголки губ приподнялись в легкой улыбке, он поднял руку и очень осторожно отвел с ее лба прядь волос.
- Что? Что такое? – спросила Кристина.
- У тебя… - он улыбнулся еще шире, - веснушки.
- Что? – брови Кристины поползли в испуге вверх, она вздрогнула, будто от удара. – Веснушки?
Она высвободилась из его объятий, оттолкнула и побежала в спальню.
Села перед зеркалом, практически упираясь в него носом, и стала внимательнейшим образом рассматривать свое отражение.
С момента, как она прозрела, она много раз смотрела на себя. Ей больше не хотелось быть похожей на неопрятную оборванку. И хоть она такой и не являлась, но сильно ли хороша может быть девушка, которая не видит? Не видит ни окружающих, ни себя?
Она не могла ни должным образом убрать волосы, ни выбрать себе наряд.
Зато теперь ей хотелось быть самой красивой. Самой лучшей.
Чтобы он смотрел только на нее!
Чтобы он видел только ее!
Господи, господи! Странно, как она раньше не обратила на них внимания, не заметила?
Или не придала значения?
Маленькие рыжие пятнышки! На носу.
Маленькие, светлые, почти незаметные. Но они есть!
Она прикоснулась кончиками пальцев к своей коже.
Это правда!
Веснушки! У нее на лице веснушки!
У нее никогда их не было.
Разве что когда она была нескладным подростком.
Это было ужасное время. Она вкладывала все свое упорство в танцы, мадам Жири постоянно ругалась, что она не держит спину, как подобает балеринам, что она угловатая, что не так поднимает ногу, не так делает взмах рукой, что у нее слишком длинная и тонкая шея, что у нее опущены плечи.
А ее отражение – какой это был ужас.
Лопоухая, очень-очень худенькая, с белой, почти прозрачной кожей, и эти рыжие веснушки на носу…
Потом, когда Кристина стала превращаться в девушку – они пропали.
И вот теперь опять?
Наверное, от чрезмерного нахождения на солнце.
Она не заботилась эти два года ни о шляпках, ни о зонтике.
Беспечная глупышка!
Кристина обречено повесила голову, уткнулась в сложенные лодочкой ладони и зарыдала.
Очень громко, навзрыд.
Вдруг на плечи ей легли две сильных руки.
Кристина не раскрывала ладошек.
- Ну-ну, - услышала она знакомый голос у нее за спиной. Отчего-то это «ну-ну» было сказано не с соболезнованием, а с веселым восклицанием, будто он сдерживал радость и смех, дивясь ее слезам.
Жестокосердный!
Кристине захотелось вскочить на ноги и ударить его чем-нибудь.
Он еще и издевается над ней?
- Ну же, Кристина, перестань, - повторил он уже серьезнее.
- У меня веснушки, - гнусаво ответила она в ладони.
- И неужели это заслуживает слез?
Он заставил подняться ее, развернул к себе, отнял руки от ее лица, хоть это было и непросто - Кристина сопротивлялась.
- Это ужасно! – зарыдала с прежней силой Кристина. – Веснушки, как у пастушек.
- Чем плохо быть пастушкой? – снова улыбнулся он.
Ей показалось, что все это доставляет ему какое-то особое удовольствие, будто он смеется над ее горем.
Кристина обижено сопела.
- Нашла, чему убиваться. Прекрати сию же секунду, - он поднял руку и стер большим пальцем дорожки слез на ее щеках. – Крохотные веснушки на носу, они просто чудесные!
- Это так некрасиво, - шмыгнула она носом.
- С чего ты взяла?
- У меня ведь не было их.
- А теперь есть. Ладно-ладно, что-нибудь придумаем. Я знаю пару рецептов. Если хочешь, можем приготовить лосьон из петрушки или закажу целую корзину лимонов, будешь втирать сок в кожу.
- Ты что, и в этом разбираешься?
- Немного.
- А это поможет?
- Вот и проверим.
Кристина невесело вздохнула, будто решалась ее судьба, и она стояла перед чертой между жизнью и смертью.
- А мне, - вдруг сказал он, дотронувшись до ее подбородка и приподняв голову, чтобы она посмотрела на него, - они очень нравятся.
- П-правда? – вытирая мокрый нос, спросила Кристина.
- Правда, - кивнул он. – У самой красивой девочки на свете самые красивые веснушки! И они ни в коем разе тебя не портят.
Кристина недоуменно взирала на него снизу вверх.
Она вдруг ощутила вину перед ним. Ее успокаивает человек, который половину своей жизни носил на лице маску, который невыразимо страдал из-за того, что его лицо не такое, как у всех. А она эгоистично рыдает у него на плече, испугавшись своих веснушек.
Но все-таки… если они пропадут, будет лучше.
- И я тебе такой нравлюсь?
- Ты мне нравишься любой, Кристина.
Он наклонился, и едва коснулся губами сначала одного ее века, поцеловав соленые мокрые ресницы, потом второго.
- Пообещай, что не будешь плакать больше никогда. Тем более из-за такого пустяка.
- Ты, правда думаешь, что я красивая? Красивая даже с веснушками?
- Я не думаю, я знаю.
- Я не переживу, если ты найдешь кого-нибудь другого!
- К чему ты все это говоришь? – не понял Эрик, помрачнев.
- Просто, - испуганно ответила Кристина. - Просто так. Чтобы ты знал.
- Хм, просто, - вторил ей Эрик. – Можно подумать, я могу замечать кого-то еще кроме…
И прижал ее голову к своей груди.
- Эрик, – позвала Кристина, слушая мерное биение его сердца.
- Да?
Расслабленная столь умиротворяющей близостью Кристина отняла голову от его груди, и обратила на него умоляющий взор.
- Давай пока не будем рассказывать мадам Жири о том, что я снова вижу и что… что произошло?
Больше всего Кристина последнее время боялась того, что если вдруг мадам Жири узнает правду о выздоровлении Кристины, она сочтет их с Эриком пребывание в одном доме неуместным. Она заберет ее к себе, в город, а Эрик… она не знала, что будет с ним, возможно, он вернется к своей прежней жизни, но противоречить Антуанетте он не станет, потому что с его вечными сомнениями он снова предпочтет дать зрячей Кристине свободу, нежели привязывать ее подле себя.
А этого никак нельзя было допустить!
Тогда все, абсолютно все старания на сближение, на убеждение его в своей любви пойдут прахом.
И они никогда уже не будут вместе.
- Кристина, - усмехнулся он. – Я тебя не узнаю. Что за странная привязанность ко лжи?
Ее брови сложились домиком.
Он не выдержал, и покорно кивнул.
- Ну, хорошо, хорошо. Пока ничего ей не скажем. Да она, думаю, ничего и не узнает. Я не собирался в Париж в ближайшее время.
- Но ты ведь должен узнать ответ. Помнишь? Ответ, касающейся твоей пьесы.
- Ничего, успеется. А здесь меня держит то, что мне намного дороже.
На ее щеках выступила краска.
- Если, конечно, я не проснусь, и все это не окажется сном.
- Надеюсь, не окажется. А что мы теперь будем делать?
- Как что? – удивился ее учитель. – Продолжать урок, разумеется.

Отредактировано smallangel (2011-05-19 22:50:30)

Спасибо!   :wub:

Hand$ome

Крыска Кристина?
Домашняя такая))

Сомнений не было. Были метания относительно некоторых моментов главы. Т.к. любофф у них там цветет пышным цветом... немного пришлось вырезать. Описаний, лобзаний. Вопрос, как раз, в том, что здесь все достаточно непринужденно, естественно, но оно есть. Выкидывать в большом количестве даже жалко, но не зашкалит ли от этого рейтинг, вот на этот счет я и раздумывала.

Lupa 

:friends: О да, это их тема!

Видимо, это у нее в крови заложено))
Она еще и в след. главе над ним поиздевается. Впрочем, не специально, но конкретно))

Kareliya

О, и не говорите! =) Я за ними лишь записываю))

Li Nata, спасибо)) О да, мне этот момент, почему-то, самой очень нравится. Когда он не совладал с собою в тот самый момент, как Кристина начала петь. =)

Тучка, спасибо! Я так хохотала над Эриком-тормозом.    Да, есть такое немного. Он несколько боится происходящего, от того и тормозит по-страшному. Тем более, это такая ситуация, в которой он раньше толком и не был. Все в новинку. =)

Да, мог бы уже, наверное, кстати, это сделать  совершенно спокойно!  :sp:

Pandora,  он, наверное, еще и спец в косметологии)) Мастер на все руки.

Отредактировано smallangel (2010-12-18 12:59:43)

Я думаю, это мнительность, присущая любой девушке.
Более того, влюбленной девушке.
В такие моменты хочется быть идеальной, самой-самой... для того, к кому ты питаешь чувства.
А тут, пожалуйста, какое-то, якобы, несовершенство.    Вот она и парится.
Эрик-то ее любит любой, это понятно, даже если б у нее ослиные уши выросли, думаю.  :sp:  Но Кристининого страха и опасения это ни уменьшает))
А мало ли что. =)

Перейдем к картинкам.  Крис. Кстати, читающая книжку =)))) (это к недавнему разговору тут о книжках)

Отредактировано smallangel (2010-12-24 16:43:28)

Ну, вообще я не хотела вешать проду в праздники.
Ну ок, ПРОДА...

---

11.

Следующим утром Кристина проснулась поздно.
Перед ее глазами крутился такой удивительный калейдоскоп  сновидений, что просыпаться не хотелось.
Открыла глаза, посмотрела на пустую соседнюю подушку.
Он всегда просыпался раньше нее и уходил, предоставляя ей возможность привести себя в порядок.
Потянулась, немного понежилась в постели, силясь понять – было ли все происшедшее вчера правдой или это часть сна?
Потом Кристина, стоя у распахнутого шкафа, еще долго и упорно выбирала, что ей надеть.
Помимо странного желания – подпрыгнуть и взлететь, ее одолевало давно забытое желание – сиять и затмевать все своими лучами.
А чтобы сиять, нужно было быть похожей, по крайней мере, на принцессу.
А чтобы чувствовать себя принцессой, надо одеть что-то красивое.
Пусть он заметит! Пусть он восхитится!
И она решилась.
Достала светло-коралловое в тонкую полоску платье с достаточно глубоким вырезом.
Кажется, оно было куплено перед маскарадом.
Тогда с Раулем они ездили за покупками.
С той прогулки по магазинам Кристина привезла несколько платьев, две огромных ярко-розовых шляпных коробки, расшитый бисером ридикюль с серебряной цепочкой, две пары туфель, пару атласных перчаток. Вдобавок Рауль подарил ей украшенный черным жемчугом и камеей порт-букет, веер, разрисованный в восточном стиле.
Она тогда несколько раз заикнулась на предмет того, что не может взять все эти подарки, но виконт настоял.
Тогда любовь к своей подруге детства переполняла его, била через край.
Господи, как давно это было!
Кажется, в прошлой жизни.
Во рту у Кристины появился горьковатый привкус воспоминаний.
К чему ворошить былое?
К тому же, это уже не ее жизнь. И ни единого сожаления она не испытывает.
Рауль не забирал у нее свои подарки, наоборот, желал, чтобы она все оставила себе. В знак их давней дружбы и… чувств, которые имели место быть.
Но, покидая его, Кристина изъявила желание оставить все. Ну, за исключением сношенных туфелек и шляпок, которые мадмуазель Даэ одевала – возвращать их было уже поздно, да и не очень прилично.
А вот коралловое платье она не одела ни разу, она совсем забыла о нем. Одному богу известно, по какой причине оно не вернулось к тому, кто его когда-то покупал в подарок своей будущей невесте.
Даже странно, что мадам Жири собрала и его для своей подопечной. На фоне остальной одежды оно смотрелось просто нелепо.
Кристина приложила платье к себе, погладила гладкую тафту.
Почему бы и нет?
В конце концов, это единственная нарядная вещь, которая у нее сейчас здесь есть.
О Рауле вспоминать не обязательно.
Сложность была в том, что крючки располагалась со спины.
Она влезла в шелковистую приятно шуршащую ткань, покрутилась и так, и эдак. Завела обе руки за спину  – нет, самой неудобно.
Выглянула в приоткрытую дверь.
- Эрик! – позвала Кристина. – Ты не мог бы мне помочь?
Когда он с невозмутимым выражением лица появился в дверном проеме, Кристина резво подскочила к нему, повернулась спиной, заведя за плечо волосы.
- Ты не поможешь мне застегнуть платье? Мне несподручно самой.
Призрак опешил.
- Что сделать? Застегнуть платье?
- Ну да.
- Ты раньше его не носила, кажется.
- Я знаю. Но оно очень красивое. Правда?
Она посмотрела на него.
Эрик несмело кивнул.
Бедный бывший хозяин оперы напряженно сопел, справляясь с крючками, которые никак не желали поддаваться его пальцам.
Он возился долго, Кристина успела устать от неподвижности, успела заскучать и промурлыкать веселую шансонетку.
Его пальцы то соскальзывали с крошечных застежек и проваливались в разверзнутую ткань, касаясь муслиновой рубашки, то руки слишком начинали трястись, то в глазах начинало двоиться, то его бросало в жар.
Через каждые несколько секунд Эрик покашливал, будто что-то мешало ему дышать.
- Все? – обернулась она.
- Еще нет.
Она подождала немного.
- Ну, все уже?
- Нет! – повысил голос Эрик и отвернул Кристину обратно. – Будешь крутиться, вообще ничего не буду делать. Я не брал уроков у камеристок, нужды в этом было, знаешь ли.
Когда с крючками было покончено, Кристина наконец-то развернулась к нему лицом.
Эрик выдохнул; по виску его, оставляя за собою влажную тоненькую дорожку, текла капелька пота.
Ее это так позабавило, что она не сдержала улыбки.
- Давай, ты не будешь носить такие платья, - попросил он, вытирая лоб тыльной стороной ладони.
- Почему? – она покрутилась перед ним. - Тебе не нравится? – вспыхнувшие глаза ее на мгновение потухли.
Он позволил себе осторожно, не выдавая своего любопытства, посмотреть на нее, обвести взглядом с ног до головы, задержаться на лифе.
- Очень нравится! Но… тебе в нем будет не очень удобно, я полагаю.
Кристина вздохнула. Твердый лиф уж слишком сильно стягивал грудь. Все-таки, к свободной одежде привыкаешь очень быстро.
Прошлась по комнате.
Сзади ниже талии у платья располагался пышный бант.
Она покачала бедрами туда-сюда, чтобы привыкнуть к забытому ощущению.
Ее собеседник, безмолвно наблюдая за происходящим, пошел бордовыми пятнами.
- Ты прав, - все-таки согласилась погрустневшая Кристина. - Мне будет не очень удобно. А еще хотела разобрать в чулане сегодня.
- Ты специально для этого так нарядилась?
Уже привыкшая к его неприкрытому сарказму Кристина даже не фыркнула в ответ.
- Нет. Не для этого. Я хотела, чтобы… Но ты прав, лучше переодеться. - И она снова повернулась к нему спиной. - Тогда расстегни, пожалуйста.
Эрик недовольно засопел, но, не проронив ни слова, стоически взялся за крючки.
В этот раз дело пошло споро, и он управился куда быстрее.
- Спасибо, - поблагодарила его Кристина.
А когда обернулась, в комнате уже никого не было, будто здесь была лишь тень и она растворилась.

Она давно хотела разобрать этот чулан.
Там было столько всего навалено, что заходить страшно.
В свою привычную одежду Кристина переоделась очень быстро, стянула волосы на макушке в тугой пучок – чтобы не мешали, повязала передник (вряд ли он сильно поможет, но пусть будет), взяла с собою метелку, совок. Надо бы еще ведро с водой. Но все сразу она не унесет.
После долгого процесса застегивания и расстегивания крючков Эрик куда-то пропал. В доме его не было.
Ну и ладно! Обойдется без помощников.
Открыла дверь в чулан, пристроила все свое хозяйство у дверного косяка, зажгла лампу, поставила ее на пол.
Почти у самой двери стоял большой ящик, до краев заполненный каким-то барахлом.
Старые журналы, пара книг, невесело смотрящая на нее голова куклы, расколотая прямо посередине, туловища которой не было видно.
Кристина не сдержала любопытство и присела перед ящиком, осторожно достала один журнал, полистала.
Картинки со свадебными платьями, подписанными 1860 годом, распределенные по месяцам. Листая, восхитилась молочной белизной и пышными турнюрами, изобилием кружев, складками и длинной газовой фатой. Какой все-таки старый журнал… и модели, хоть и красивые, но кажутся несколько нелепыми.
Она отложила его, умостилась поудобнее, встав на колени, заглянула внутрь.
Вдруг за спиной у нее что-то звякнуло.
Она удивленно обернулась и встала.
На пороге стоял Призрак, опустив (повтор) рядом со своей правой ногой ведро.
- Кажется, вы забыли это на плите, мадмуазель, - сказал он.
- Спасибо.
- Я думал, ты не будешь копаться в пыли мадам Жири. Здесь столько старья, что пыль, наверное, помнит самого Наполеона.
- Ну, во-первых, - Кристина привстала с колен и вытерла руки о повязанный поверх юбки передник, - какая бы пыль ни была, это не повод оставлять все в таком беспорядке. Верно? Даже если эта пыль принадлежит мадам Жири. А во-вторых, сейчас здесь живу я, и мне не нравится этот чулан.
Эрик обвел глазами полутемное помещение.
В полоске просочившегося через щель приоткрытой двери белого света лениво плавали пылинки.
- Чулан как чулан.
- Ну да, - Кристина сложила руки на груди и упрямо потопала ножкой. – Тебе, как жителю подземелий и коллекционеру всякого театрального старья, должны нравиться подобные места.
У него на переносице пролегла вертикальная складка.
И Кристина виновато прикусила язык, почувствовав шестым чувством (которое периодически очень глубоко засыпало), что опять сказала лишнее, позабыв про осторожность и про то, что его так легко ранить даже самой невинной фразой.
- Вообще-то, театральное старье и… - он посмотрел по сторонам, зацепил взглядом первое, что попалось на глаза, - развалившиеся картинные рамы, сломанные лопаты – это разные вещи. На самом деле, я пришел предложить помощь.
- Спасибо. Я не буду ничего выбрасывать, - успокоила его Кристина. – Я просто хотела немного прибрать и навести порядок.
- Здесь могут быть пауки, - с легкой усмешкой предупредил он, делая шаг ей навстречу.
- Ничего. Надеюсь, ты не позволишь им меня покусать.
Кристина снова присела перед ящиком, он опустился на корточки рядом с ней.
- Здесь не водится кусающихся пауков. По крайней мере, смертельно кусающихся.
Кристина игриво воздела глаза к потолку.
- Почему ты все время стараешься оказаться впереди?
Призрак ее не понял или предпочел сделать вид, что не понял.
- И в чем ты обвиняешь меня на этот раз?
- Это неудачная шутка. Не будем об этом.
Она и без того знала ответ.
Это как раз легче всего понять.
Так уж он устроен, так уж привыкла поступать его раненая когда-то этим миром душа. Или это не мир, а он сам себе ее изранил?
Неважно.
А ядовитая самодовольная маска, которую он так часто надевает – лишь защита.
- Ладно, - дабы не углубляться в философские разговоры, Эрик перешел к другой теме, - я готов. Ради тебя готов даже надышаться вековой пыли и передавить всех пауков, которых тут, уверен, тьма. А вообще, зря ты решила ничего не выкидывать, не думаю, что хоть что-то из этого Антуанетте еще понадобится.
- Все равно, выбрасывать что-то было бы нехорошо. Это не наше.
- Ну, что-то, явно не дорогое сердцу Антуанетты, мы можем выкинуть, например, старые доски или прохудившееся ведро, та рама, опять же. Здесь станет посвободнее. Ты ведь хочешь облагообразить это место?
А Кристина в этот момент извлекла из ящика маленькую деревянную конструкцию – на резной палочке располагалась круглая шапочка, к которой были прикреплены несколько бубенчиков.
- Какая милая погремушка, - расплылась в улыбке девушка. И потрясла ею перед носом своего собеседника.
- Обычная, - не выразил восторга погремушкой «черствый» Призрак. - Она могла принадлежать твоей подружке.
- Возможно.
Кристина аккуратно положила погремушку на пол, а сама снова нырнула рукой в ящик и достала довольно увесистую стопку больших карт.
- Какие необычные! Вот это да!
Эрик присмотрелся к Кристининой находке, но особого интереса не проявил. Только поморщился, будто от зубной боли.
Память о виденных ранее подобных вещах подползла с задворков сознания, воскресив давно забытые образы.
Карты, бутафорский дурацкий шар, темно-синяя скатерть, усыпанная звездами, аляпистая вывеска с криво нарисованным на ней глазом – все это было в шатре у гадалки. Глупые люди, так отчаянно желающие знать свою судьбу и мечтающие заглянуть в будущее, с преогромной радостью оставляли у старой Лилы хрустящие купюры и звенящие монеты.
В нее они не тыкали пальцем, не кривились в отвращении, перед ней они замирали в благоговейном трепете. А перед «ребенком Дьявола» их скручивал спазм отвращения и смеха.
Не заметив, как Эрик побелел лицом, уносясь сознанием куда-то далеко, Кристина поднесла их к лицу поближе, чтобы рассмотреть, сдуть налипшую нитку паутины и пыль, но неловко уцепилась за края пальцами, и карты веером разлетелись по полу.
- Ох! – выдохнула она.
Шорох отрезвил Эрика. 
Кристина поспешно подалась вперед, чтобы собрать рассыпавшуюся по полу колоду, в этот момент то же самое сделал и Призрак, они по странному стечению обстоятельств потянулись за одной и той же картой, не рассчитали молниеносного сближения и встретились лбами.
У обоих где-то в голове отозвался глухой звон, загудело в ушах, перед глазами вспыхнули яркие точки.
Удар был несильный, но ощутимый.
Кристина схватилась за ушибленное место и зажмурилась.
- Больно? – ее лба коснулись горячие пальцы. – Прости.
Она открыла глаза и увидела совсем близко его лицо. Он смотрел на нее с такой пронзительной нежностью, что у Кристины защемило сердце.
- Прости меня, - еще раз повторил он и любовно погладил порозовевшее пятно на ее лбу. – Надеюсь, что шишки не будет.
- Ничего, уже совсем не больно, - не спешила отстраняться от него Кристина. – А у тебя шишки не будет? – и в свою очередь коснулась его лба.
- Нет, моей голове все нипочем, сколько по ней не бей.
- Не зарекайся. Тебе ее однажды уже разбили, не такая уж она у тебя и крепкая, - заулыбалась Кристина и, пользуясь тем, что лица их находятся на опасно близком расстоянии, играючи потерлась кончиком своего носа о его нос.
Какое, оказывается, это счастье – просто быть рядом друг с другом, видеть свое крошечное отражение в глазах того, кто тебе дорог, слышать такой родной, такой милый сердцу голос и знать, что ты любишь, что тебя любят…
Кристина еще не до конца привыкла к этой мысли.
И Эрик, кажется, тоже. Хотя, после вчерашнего он стал куда увереннее и смелее.
Призрак будто прочитал ее мысли.
- Скажи, все происшедшее вчера было правдой, это не сон, не греза? – минуя долгое молчание, спросил он. - Ты там, говорящая о любви, была настоящая?
- Настоящая, Эрик, - успокоила его девушка. – И я по-прежнему тебя люблю. Надеюсь, ты тоже.
Кристина перевернула карту, которую все это время продолжала держать в руке, и прочитала:
- «Los enamorados».
- Возлюбленные, - будничным тоном перевел Эрик.
Кристина обратила на него полные изумления глаза.
- Это по-испански, - не дрогнув ни единым мускулом лица, объяснил он, и в глазах у него заиграли искорки.
- Ты знаешь испанский?
Губы его растянулись в какой-то особенной загадочной улыбке, и он изрек:
- Это же язык дон Жуана, bella!
Он слегка поддел пальцем кончик ее носа и подмигнул.
Кристина открыла рот в немом восклицании.
- Я иногда тебя не узнаю.
- Это плохо или хорошо?
- Не знаю.
- Просто ты не все обо мне знаешь.
- Неудивительно. У меня почти не было возможности узнать тебя получше.
Она виновато опустила голову и стала собирать карты.
- Мадам Жири занималась гаданиями?
Эрик повел плечом.
- Понятия не имею. Но даже если это и так, держу пари, она никогда тебе в этом не признается.
- Никогда таких прежде не видела. Красивые.
- Убери их обратно, - попросил Эрик.
- Тебе они не нравятся?
- Н-нет. Просто, не очень хорошие воспоминания.
К его огромному удивлению девушка сделала так, как он просил - засунула колоду в ящик.
- Ты хорошо знаешь мадам Жири.
- Просто я знаком с ней много лет. – Кристина мгновенно подняла на него обеспокоенный взгляд. - Мы были практически детьми, когда встретились, - объяснил Эрик.
- А как это произошло? Как вы познакомились с мадам Жири?
Он отвел глаза.
- Это долгая история, Кристина. И не самая приятная.
- Но так я о тебе ничего никогда не узнаю, - расстроилась Кристина.
- Хорошо, - сделав над собою усилие, ответил Эрик. – Обещаю, что когда-нибудь расскажу. Только не сейчас…
За всем этим оба не заметили, как расположились на пыльном полу.
Эрик поспешно встал, помог подняться Кристине.
- Ну, так что, будем разгонять пауков?
- Будем! – согласилась Кристина.

Отредактировано smallangel (2011-05-19 22:53:58)