Ночью Миша почти не спал. Все листал принесенные из библиотеки журналы. Голова шла кругом, очень уж премудрая была наука. Разбиравшийся во всем этом Витковский, судя по всему, был человеком одаренным и умным. Написавший же несколько статей за время учебы Хведкевич, кажется и вовсе был человеком редкого ума. Каждое третье слово в них Мише было решительно не понятно.
Просто удивительно, что человек с таким направлением мысли и жаждой к науке довольствуется содержанием небольшой аптеки, изредка, как говорила Анна, занимается благотворительностью и рассуждает об отмирании монархического строя, ратуя за уязвленный простой народ. Редкостная глупость, променять дар от Бога на такое вот малозначительное занятие.
Миша внимательнейшим образом пролистал и новые номера медицинских журналов, однако, ничего больше интересного для себя не нашел. Статьи Григория Хведкевича перестали публиковаться, когда он закончил свое обучение. Неужели охладел к науке?
Говорить с ним на эту тему, наверное, все-таки не стоит. Не расскажет ему ничего Хведкевич, Миша это чувствовал.
Видно, тоже недолюбливал мальчишку, и причина была такая же, по которой и сам Миша не испытывал приятственных чувств к аптекарю. 
Анна.
Если бы как можно скорее расставить все точки в этой странной истории, Мишино сердце могло бы биться спокойно. Уж очень тяжело было думать, что Анне может угрожать опасность. Можно пережить даже ревность, только бы Анна была в целости и сохранности.
А вдруг все-таки убитый Витковский был связан с Шульманом и Штейнером?
Опять же, расспрашивать Хведкевича дело пустое. Кто еще мог хорошо знать этого человека?
Ответ пришел сам собою – невеста, конечно же.
Выпив чашку кофе (для бодрости), Миша окончательно определился с последовательностью своих действий.
Невеста покойного Витковского жила близь Введенских гор за Яузой в непримечательном деревянном домике. На гостя сначала смотрела недоверчиво, а потом оттаяла, стала поглядывать с интересом. Видно что-то углядела такое, от чего вся ее тревога и опаска враз утерялась.
Ничего необычного в бывшей невесте Витковского не было – простая русская девушка с русой косой и россыпью золотистых веснушек на лице. Или, может быть, после Анны для Миши все женщины потеряли свою краску и он разучился отличать их красоту?
- Вы проходите в дом, – пригласила девушка, оценивающе поглядывая из-под опущенных ресниц на молодого человека. – На пороге разговаривать бессмысленно.
В комнате, куда хозяйка провела незваного гостя, было светло и очень чистенько. Стол, покрытый белой скатертью, на окнах легкие занавесочки, в шкафу расставлена  посуда – чашки, тарелки. Ничего затейливого, все простенько. Видно, что невеста провизора была девушкой небогатой.
- Судя по испытующему взгляду, вы пришли снова расспросить меня про Странислава. – Проявила удивительную проницательность девушка. - Со мной уже беседовал один видный господин. Я думала, больше уже ничего не будет.  – Это она, наверное, про Андрея Сергеевича, подумалось Мише. - Я ему рассказала все, что смогла. Вы его помощник?
Миша, замешкавшись на долю секунды, положительно кивнул. Пусть и не совсем правда, конечно, зато мысль эта почему-то невероятно грела душу.
- Вы что хотите от меня еще про него узнать? – Не стала уходить от темы хозяйка.
Она тяжело вздохнула, и Миша почувствовал за собою вину – заставлять бедную девушку переживать все снова, крайне жестоко.
Тогда она начала сама.
- Он в аптеке работал давно. В деле своем был мастером, это правда. Я в этом ничего не понимаю, но он рассказывал, что хозяин аптеки берет на работу непременно самых знающих. Кого попало нанимать не станет. – Она налила гостю горячего чая, пододвинула ему чашку и как-то по-особому улыбнулась.
Не ожидавшему такого к себе внимания Мише стало не по себе, он едва не опрокинул на себя чашку с горячим чаем. Хоть чаевничать желания никакого он и не испытывал, но отказываться посчитал непристойным.
Девица же, кажется, гостю была уже очень рада, поставила на стол  тарелку с баранками, блюдечко с вареньем, и принялась зачарованно смотреть на молодого человека.
- А что-нибудь необычное вы припомнить не можете? Вдруг  он что-нибудь говорил вам про свою работу, ну или про хозяина. Может быть вам известно, было ли меж ними взаимопонимание?
- Стася был малоразговорчивым. – Подперев кулачком щеку, начала девушка. - Про работу он мне редко рассказывал. Он много работал. Однажды только, кажется, сказал, что хозяин человек умный, но сам за работу и заказы никогда не берется. От того и нанимает толковых помощников, что б они сами, без его помощи управлялись. А платил он им немного. Об том Станислав много раз поминал. Да, пожалуй, и не было ничего необычного больше. Помнится, мне тот господин тоже такой вопрос задавал, но я ему так ничего толком и не ответила.
Миша поник головой.
- Право, я совсем не знаю, чем вам помочь. Я ведь все понимаю, у вас надобность такая. Чем больше вы разузнаете, тем вам проще будет. Так?
Миша, соглашаясь, кивнул. Так.
- Но я вам совершенно бесполезная. – Горько вздохнула девушка.
- Не отчаивайтесь. – Подбодрил ее Завражский, замечая, что невеста Витковского уже и нижнюю губу закусила, и светлыми ресницами часто захлопала, видимо, слезы сдерживает. – Разве можно о пользе судить таким образом? Это я виноват. Вам, наверное, крайне тяжело. Но, разве вы не хотите, что ты тот, кто совершил это злодеяние, понес наказание?
- А зачем мне этого хотеть? – Пожала она худенькими плечами. – Ведь жениха мне все равно это не вернет.
Необычная барышня, - подумал чуть оторопевший Миша.
В чем-то она права.
А Витковский, должно, выбрал ее не за красоту, а из-за доброго сердца. Так говорить может только человек, обладающий большим и добрым сердцем и мудростью. Потерять любовь (самое важное и дорогое на этом свете) самая страшная беда. А вот эта Марфа Денисьева не сломалась.
- Хотя нет, - вдруг разомкнула уста девушка, наблюдая, как то хмурится, то бормочет что-то себе под нос ее гость, - постойте. Было последнее время кое-что чудное. Не то, чтобы странное, но по первости у меня сердце неспокойно как-то екнуло. С недавнего времени у моего Станислава появились деньги. Много. Как видите, сама я из семьи небогатой, отец мой в самом низком чине состоял до самой смерти. Я санитаркой в Покровской общине числюсь. Станислав тоже был не из богачей. Но он говорил, что хозяин стал платить ему лучше, чем раньше, одумался, наверное. Однажды пришел из аптеки, как раз с дежурства, весь будто изнутри светится, дал мне денег, попросил купить самое лучшее платье. Для свадьбы – мы ведь пожениться хотели. Ну и всего прочего – туфли, перчатки, себе ни в чем не отказывать. Я сначала не хотела тратить, тем более, на такие безделицы. А он сказал, ничего, что, мол, скоро мы с ним будем жить, как господа. А после свадьбы и вовсе уедем. – Крылья носа ее дрогнули,   глаза наполнились влагой, и она все-таки заплакала. – А теперь что? Вон, коробки в шкаф убраны. И платье, и туфли. Не пригодились вовсе. Зачем они мне теперь…
Миша со сдержанным сочувствием покачал головой.
- А куда вы с ним собирались уехать? К нему на родину?
- Нет. В Европу. Он хотел выучиться в каком-то университете. Терпеть не мог любого, кто пытался им руководить. Но у него не было выбора. Без должного обучения своей аптеки ему было никогда не видать. Он говорил мне, что не хочет умереть вот так, до старости проходив в подмастерьях. Он ведь был очень умным. Самым-самым.
- Верю. Можете припомнить момент, когда у него появились деньги?
- Могу. Не так давно. В конце сентября. Мы как раз хотели в сентябре свадьбу сыграть. Но он меня отговорил, попросил еще немного обождать. Уверил, что и мне, и  ему от этого только лучше будет. Потому что все изменится.
- Что изменится? – Не утерпел Миша, настораживаясь.
- Этого я не знаю. Он так сказал, а я переспрашивать обыкновения не имела. Я ему верила. Значит, что-то надумал. Согласилась подождать. Он сказал, до весны потерпим, и сыграем богатую-пребогатую свадьбу. После нее сразу же и уедем.   
Из дома Марфы Денисьевой Миша вышел несколько растерянным. Во-первых, пришлось четверть часа потратить на то, чтобы успокоить разрыдавшуюся девицу. Уйти вот так просто, когда хозяйка ревела взахлеб, он не мог. Не по-джентельменски это. Все-таки любая дама требует трепетного отношения к своей натуре.  Отпоил ее кое-как водой, накапал успокоительных капель, благо у невесты покойного Витковского имелась в доме жестяная коробочка,  в которой хранились всяческие пузыречки, да скляночки (кстати, все трепетно подписанные, никак самого Витковского рук дело).
После такого Мишу бы самого отпаивать успокоительной микстурой, только не до этого ему сейчас было.
Нужно все-таки навестить аптекаря. Хведкевич жил в том же здании, где располагалась аптека, только этажом выше. Опасался, что может не застать хозяина, однако, Фортуна сегодня была к Мише благосклонна.
Хведкевич, облаченный в темно-зеленый халат, сидел в кресле и играл сам с собою в шахматы.
- А-а! – Протянул он, увидев Мишу. – Завражский, Михаил Аркадьевич, кажется? Вот уж не ожидал. Удивили, удивили. Проходите. – Коротким отрывистым жестом указал на шахматную доску. - Не желаете сыграть партию? А-то, одному, знаете ли, даже скучно. Рад буду сопернику.
От слова «соперник» у Миши отчего-то вдруг стало горько во рту.
- Спасибо. Но вынужден отказаться. Не очень силен в этом виде игры.
- Правда? – Усаживаясь поудобнее, спросил Хведкевич. – Как странно, вы ведь математик, вроде бы должны иметь склонность к подобным игрушкам. Весьма увлекательные, не находите?
Миша промолчал.
- Дайте-ка угадаю, боитесь проиграть. От того не желаете и вовсе браться за игру. Выглядеть слабее противника для человека вашего склада весьма болезненно. Верно?
- Не совсем. Но в чем-то вы правы.
- Мне знакомы люди такой натуры. Не испытываете желания играть пешками, сразу хотите быть ферзем. Так не бывает, молодой человек.
- Я пришел по другому вопросу, господин Хведкевич. Очень важному.
- Неужели? – Протянул Хведкевич, и передвинул с одной клетки на другую черную ладью. – Никак пришли поговорить об одной расчудесной даме? По глазам видел, что эта женщина вам не безразлична, и вы (в силу юного возраста) ужасно ревнуете ее ко всем мужчинам. А ведь Анна не ваша супруга, дорогой друг. И, слава богу.
Михаил Аркадьевич вспыхнул, щеки покрылись густым румянцем, черные брови нахмурились. Не было никакого желания у Завражского говорить с этим человеком об Анне. Да и пришел он не за этим.
- Нет. – Сухо вымолвил Миша. – Вы ошиблись. И пришел я по совсем иному делу.
- Ну что ж, давайте, выкладывайте.   
Миша собрался с мыслями, и начал именно так, как и задумывал. Тот, главное, было не оплошать. Уж очень тонкая вырисовывалась игра.
Яковлевский бы об этом роде деятельности сказал: пощупать объекта не на прямую, а косвенно. Он вообще был великим любителем подобных вещей,  утверждая, что в вычислении преступника хороши не только силовые методы, но и сметливость.
В такой «игре» может быть два исхода – либо объект даст осечку и тем самым обязательно выдаст свое несовершенство, либо твои старания не увенчаются успехом, и время будет потрачено впустую (и это будет означать то, что ты, как затейщик, подготовился дурно, что-то не продумал, что-то не учел). Главное нащупать тонкий лед, тут важно обратиться к той части человеческой природы, которая глазу не видна, кожей не ощутима, а сокрыто где-то внутри (где именно, чрезвычайно образованный чуть ли не во всех сферах наук Яковлевский сам затруднился ответить). Главное правильно подстроиться.
Миша же, конечно, знаниями Андрей Сергеевича не обладал. Поэтому. Решил пойти по пути менее сложному. Разыграть пьесу.
- Я к вам пришел, как к специалисту. Как к знатоку лекарственной химии. У вас ведь своя аптека. – Миша значительно повысил голос, оглядел комнату.
Хозяин морщил лоб, вертел в руках шахматную фигурку, ждал, что будет дальше. Значит, заинтересовался. Теперь главное побольше туману нагнать, - подумал Миша, - что б не заподозрил ничего такого. 
- Вы знаете, я одно время учился на медицинском.
- Да? – Удивился собеседник. – Не знал.
- Да. Чистая правда. Но, увы, не сложилось. Пришлось перейти на другой факультет. Не был готов, так сказать, к урокам анатомии. – Честно признался Миша, решив, что в данном случае придумывать текст для маленького спектакля бессмысленно.
Удачнее и честнее та сцена, где вымысел переплетается с истиной правдой. Тогда их сложнее отделить друг от друга.
- Зато сейчас я подумываю, а не закончить ли начатое образование.
- Всю жизнь учиться желаете, книжки штудировать, - хохотнул Хведкевич. – Ну-ну. Но что же вы хотите от меня?
- Постепенно готовлюсь, читаю всяческую литературу, - пропустив вопрос хозяина аптеки, воодушевленно продолжал рассуждать Михаил Аркадьевич. – Совсем недавно, листая журналы и книжки, встретил весьма любопытнейшую информацию. Но мне без помощи человека знающего самому нипочем не разобраться. Взгляните?
Мишины ночные труды не прошли даром. Он достал из внутреннего кармана сюртука листок, сложенный пополам,  протянул его Хведкевичу.
- Что это? – Морщась и крутя в руках листок, спросил тот.
- Это на латыни. Текст о фармакодинамических особенностях некоторых лекарств.  – Объяснил Миша. – Выдержка из статьи. Для меня медицина интересна, прежде всего, еще и тем, - опять решил быть откровенным со своим собеседником Миша, - что она в век прогресса, в котором нам предстоит жить, не стоит на месте. Если хотя бы сравнить достижения медиков сто лет назад, и те, что мы имеем сейчас, поразительные изменения произошли. Я полагаю, что и из-за новых лекарств тоже. Поэтому, исходя из текста, который я вам принес, хочу спросить…
Хведкевич дернул уголком рта, не дал ему договорить.
- Молодой человек, я сейчас совершенно не настроен вести разговоры на темы о фармакологии или медицине. Если все-таки интересуетесь, поговорите с моим нынешним провизором. А так, настоятельно прошу, не забивайте себе голову. Как всегда, стремитесь оказаться выше всех, представиться самым умным? Видно невооруженным глазом. Но выше своей головы не прыгните.
- Значит, вы мне не поможете? – Вздохнул Миша.
- По крайней мере, не сегодня. – Зевая и прикрывая рот ладонью, попросил Хведкевич. – С самого утра страшная мигрень.
К его огромному удивлению, молодой человек настаивать не стал. Забрал листок бумаги, сложил, снова убрал в карман.
- Уже уходите? Так скоро? Может быть, вы все-таки приходили поговорить об Анне, да в самый последний момент струсили? –  Хмыкнул хозяин аптеки, посмеиваясь себе в усы.
- Нет, сударь. Здесь вы все-таки ошибаетесь. Я не намерен ни сейчас, ни когда либо, говорить с вами о госпоже Толстинской.
В начале пятого вечера  Михаил Аркадьевич снова позвонил в дверь Яковлевского, да не размеренно и не спеша, а отрывисто и нетерпеливо.
- Что за шум, а драки нет, - пребывая в замечательном расположении духа, весело отозвался хозяин, открыв дверь. – Ну, снимите же палец с кнопки звонка. Перегорит. Такая вещь, не колокольчик. Боитесь, что я вам не открою?
- Андрей Сергеевич, - прямо с порога обратился Миша к Яковлевскому, - вы простите, что я  к вам вот так, не предупредив. Но я тут подумал, позвольте мне съездить в Одессу? По важному делу.
- Что? – Приподнял одну бровь коллежский советник, не ожидая такого натиска от молодого человека. –  Отдых затеяли? Никак город хотите посмотреть, сходить в Одесскую оперу? Вот только должен разочаровать, сезон купания еще не начался.
- Да нет же! Имею одну гипотезу. Хочу ее проверить.
- Не ради культурного просвещения едите, значит? Что за гипотеза?
- Не сочтите за дерзость, но какой смысл обременять вас своими домыслами, если вдруг потом все это окажется не больше, чем фантазия. Гипотеза, конечно, ужасно глупая, но…
- Ну, хорошо. Не желаете говорить, молчите. Не пытать же мне вас. Что вам нужно от меня?
- Видите ли, мне очень нужно побывать в паре мест, узнать кое-что. Но я боюсь, что приди туда туристом, толку от меня будет мало.
- М-да. Понятно. Ну, это решаемо.  Когда готовы ехать?
- Хоть сейчас, Андрей Сергеевич! – Вскричал обрадованный Миша. - Чем меньше будет потеряно времени, тем лучше.
- Давайте завтра рано утром. Самым ранним и скорым поездом. А я успею найти для вашего сопровождения толкового человека.
- Зачем? – Обиделся молодой человек. - Не нужно, Андрей Сергеевич, что вы! Я не собираюсь совершать там ничего ужасного и предосудительного. К чему мне надсмотрщики?
- Вы-то, может быть, и не собираетесь. Но как прикажите понимать тот случай с каретой? Если это была не случайность, где гарантия, что подобного не повторится? Но если вы так принципиальны, и не желаете, то, как вам будет угодно. И все-таки, отправитесь завтра утром. А я обо всем позабочусь.
- То есть, вы разрешаете?
- Да. Проверяйте свою гипотезу. Только не забудьте после о ней рассказать. Какой бы она не оказалась – верной или не верной. Идет?
- Только, пожалуйста, - попросил Миша дрогнувшим голосом, - присмотрите за Анной, - и тут же поправился, - за госпожой Толстинской. Вдруг она в опасности!
Домой Миша заехал буквально на час, поспешно переоделся, багаж для путешествий собирать не стал. Родителям всю историю изложил под несколько иным углом зрения, мол, хочет помочь одному очень хорошему человеку, доброму знакомому. Но, для этого нужно на некоторое время уехать. Прямо сейчас.
Матушка, конечно, разволновалась ни на шутку, мол, отчего раньше не рассказывал ни про каких знакомых, почему утаил про поездку. Но успокаивать ее времени совсем не было.
После этого, чрезвычайно торопясь, отправился в дом генерал-лейтенанта Толстинского. Вот это сейчас было превыше всего. Анну он не видел несколько дней, и делалась от этого невыносимо скверно на душе.
- Где ты был? – Воскликнула она, увидев своего возлюбленного на пороге, и сию же секунду кинулась ему на шею. - Я так ждала тебя, так тосковала. Ты же сам говорил, пока мужа нет в городе, мы можем наслаждаться друг другом. А сам пропал! Я истосковалась, испереживалась! Ты обо мне позабыл!
- Я о тебе не забывал. Ни на минуту.
В одно из мгновений Миша подумал, вернее не так – сначала какое-то время он вообще не думал ни о чем, кроме Анны, находящейся рядом, а потом уже подумал, а может, рассказать ей про все, как есть, про разговор с Яковлевским, про услышанное в ее доме, про опасность, в которой она, возможно, может находиться теперь? Но все-таки, решил этого не делать. Зачем ей об этом всем знать, только будет тревожиться, еще обвинит его в чрезмерной мнительности. Ведь и, правда, все это не боле чем Мишины домыслы. Она и так считает его мальчишкой,  иной раз нарочно (что бы разозлить, ей, видите ли, чудится, что в охватывающей его злобе, страсть у них куда более сильная и горячая), называет его маленьким глупым мальчиком.
Конечно, он не злился на нее долго, не испытывал ярости, ему просто хотелось доказать ей, что никакой он не ребенок, и не глупенький совсем. Анна просто придумывает, зная, что тем самым разбудит в нем обиду, лишний раз подчеркнет его детскость.
Вместо долгого рассказа, произнес совсем иную фразу:
- Знаешь, Аня, я должен буду уехать. Ненадолго. Но постараюсь вернуться, как можно скорее.
- Куда ты едешь? – Зеленые Аннины глаза в темноте сделались синими.
- Не могу рассказать. – Выдержав небольшую паузу, ответил Миша.
Не от того, что хотел эффектно потомить ее любопытство, а от того, что решал – может все-таки рассказать?
Заметил, как Анна тревожно задышала.
- Ты ведь тоже совсем ничего мне не рассказываешь, - не удержался он от упрека.
- Значит, это месть? – Шутливо хохотнула она, и сразу же снова сделалась серьезной. – А еще не признаешь, что ребенок. Решил играть со мною?
- Нет! – Воскликнул поддетый обидной фразой Миша.
Это, действительно, было не так. Как ей объяснить, что это все ради нее?
- Я, правда, не могу. Но это совсем ненадолго. Просто срочно. Я уезжаю утром. Поэтому, сейчас я с тобою. Я обещал одному хорошему человеку, что помогу ему. Он, конечно, не просил. Я сам. Но это очень важно. Не могу кое в чем разобраться. Если не найду ответа, мучиться буду ужасно.
- Понятно. – Будто смирившись, мягко ответила Анна.  – Я ведь говорила, что твое любопытство и ум тебя погубят. - Погладила его по взъерошенному чубу. –  Значит, я больше тебя не увижу.
- Что ты такое говоришь, Анна? Конечно же увидишь, я ведь вернусь!
- Нет. Я чувствую, милый. Я всегда чувствую.
Это бывает у женщин. Они вообще чрезмерно впечатлительные. И Анна такая же, хоть с виду и кажется, будто изо льда.
Конечно, растрогалась. Обещался быть ежеминутно и ежечасно с ней, пока в городе нет генерал-лейтенанта Толстинского. И обманул, женщины этого ох как не любят, сразу проникаются смертельной обидой! 
- Это все из-за твоего брака, - нежно погладив ее скулу, сказал Миша. - Аня! Давай во всем признаемся? Я так больше не могу. Не могу тебя больше ни с кем делить! Это ведь и по отношению к твоему мужу не честно. Все ведь не так должно быть. Я хочу, чтобы у нас с тобою все было не так, а как положено. Я хочу жениться на тебе.
Но Анна к матримониальным темам, кажется, слабости не питала.
- Ты с ума сошел.- Не столько спросила, сколько утвердительно произнесла Толстинская. -  Если бы я только встретила тебя раньше, наша жизнь могла бы быть совсем другой. Но это невозможно, милый. Всему свое время.
После этого и до рассвета Анна была какая-то совсем не разговорчивая. Не сказала больше ни слова. Они, конечно, могут обходиться и без слов, но совсем не хотелось оставлять ее вот так, недоговорив. Он даже несколько раз пытался спросить у нее еще что-то, но Анна молчала. Молчала, будто не слышала.
А когда пришло время расставаться, изменилась. Не осталось в ее лице ни боли, ни обиды. Она даже повеселела, стала такой, как обычно, попросила не терять головы и быть осторожнее. Потом еще посмеялась над тем, что стоит ей захотеть, сказать одно слово, сделать одно движение, и никуда он не уедет, совершенно безобразно опоздав на поезд.
И была совершенно права! Расставаться с ней Мише ужасно не хотелось. Он бы и сам с радостью опоздал, тем более, после Анниных вздохов, многозначительных взглядов  и улыбок, желание было велико! Но кем после этого он будет перед Яковлевским? Ненадежным глупым взбалмошным мальчишкой.
А когда Миша стал подбирать разбросанную одежду, собираясь уходить, то обнаружил  нечто чрезвычайно неприятное.
- Черт! Я ее потерял! – Щупая карманы, выругался он.
- О чем ты? – Спросила Анна, поглядывая поверх его плеча.
- Фотокарточка. Я ведь ее всегда носил с собою…
- Чья? – С живейшим интересом спросила Анна.
- Ее. Незнакомой девушки.
Анна вдруг хмыкнула, и легонько толкнула его в спину.
- Да вы просто ужасны, мой милый друг! Свое свободное время проводите с одной женщиной, и еще смеете говорить при ней про другую?
- Нет, это совсем не то, о чем ты думаешь, – продолжая проверять карманы одежды, пробормотал Миша. – Я отыскал ее случайно. Я не знаю, кто она. Но она необыкновенная, в смысле, не такая необыкновенная, как для меня ты! А другая… неземная. Понимаешь?
- Нет.
Он обернулся, встретился глазами с Анной, поцеловал.
- Я все не правильно рассказал. Ты не так поняла. – Попытался оправдаться он, почему-то почувствовав перед Анной вину. - Это как талисман.
Но та, кажется, не обиделась вовсе.
- Я вообще ничего не поняла. – Улыбнулась она. – И нечего тебе носить с собою фотокарточки каких-то женщин. Я могу дать  тебе свою.
За всем этим Миша все-таки чуть не опоздал.
- Уезжай, уезжай. Так, и правда, будет лучше. Скоро все кончится. – Непонятно сказала Анна, и голос ее вдруг дрогнул. – И моя западня кончится. Только вот ты… Прощай, милый.

Отредактировано smallangel (2009-04-21 16:05:13)

Angel de la musica, спасибо!  :give: Ой, как приятно читать ваши слова.    И ваш коммент в целом (единственный), спасибо! А-то мне сейчас на общей волне вообще не просто. Так хочется снова с героями как-то сблизиться за время отсутствия, а это только путем бесед с читателями можно осуществить. Но боюсь, это вряд обретет жизнь((

:shok: Почему?

Ну, я думаю, тут нет вины читателя. У Миши там какие-то свои мысли, себе на уме. =)

Ну, я думаю, даже если и нашла бы, то, наверное, ничего такого ужасного не случилось бы. Она, кажется, и не ревнует особо. 

Приближается, приближается.
Слава богу, наверное.
И пора на покой.

Я обещала еще иллюстраций.   
В особом ходу у меня Анна. =)

Из кареты. 
Будет. Даже несколько. Но попозже.
А еще может ожидаться бонус. В виде НЦ-картинки.    Но вот тут я как-то буксую. Поэтому, здесь, наверное, я его показывать не буду. =)

Violet, нет))
Даже более, я скажу страшное    Думаю, это не "спустя", а "до". 
Ну... увы, объект, который мне приходится использовать. за последние пару лет сильно "повзрослел". =) А что делать, материал - на вес золото, нужен тот, который подходил бы по параметрам. Иной раз приходится и на разницу в годах закрывать глаза))

Крисси, спасибо))
Особенно за Мишу.  :give: 
Ну, видимо Кэтти вся в мечтаниях - от того и смотрит так хитро)) Рядышком-то объект ее тайных воздыханий.  Может, она ему о чем-то там рассказывает, или книжечку читает. А он на нее снисходительно смотрит))

Отредактировано smallangel (2009-04-29 02:14:04)