Глава 2 - Природа Демона
Роман нервно пересёк холл. Хозяин не выходил из этой проклятой комнаты уже несколько дней.
Особняк, который он называл домом, был роскошным, само здание было больше похоже на дворец, а в многочисленных комнатах стояла дорогая мебель.
Кроме музыкальной комнаты.
Музыкальная комната находилась в одной из башен дома. В ней ничего не было – ни полированного дерева, ни персидских ковров, ни картин на стенах… ничего. Пустая пыльная комната, в которой стоял только чёрный рояль. Роман никогда не видел рояль раньше, тот, что был у его хозяина, был одним из самых прекрасных в мире, в этом он был уверен. Кремовые клавиши из слоновой кости, дерево отполировано так, что отражает, как зеркало, на крышке золотом нарисованы листья… музыкальный инструмент и произведение искусства.
Но хозяин никогда не играл на нём.
Почти год Роман работал здесь, и за всё это время единственное, чего удостаивался рояль, была пыль. Однажды Роман спросил, зачем хозяину такой рояль, если на нём всё равно никто не играет.
Ответом послужил такой взгляд, что Роман больше никогда даже не упоминал об этом инструменте.
Он и другие слуги даже устроили игру, в которой гадали, зачем великолепный рояль, на котором никто не играет, скрыт в самой дальней и тёмной комнате, но чистится и полируется каждый день по приказу хозяина. Может, хозяин просто вложил в него деньги и потом рассчитывал с выгодой продать? Или это была семейная ценность? Почему-то казалось, что такие простые объяснения были неправильными. Видно, что хозяин никогда не играл на этом чёртовом пианино.
До этих дней.
Три дня назад, когда Роман сообщил ему о судьбе де Шаньи, хозяин заперся в холодной тёмной комнате и начал играть. Музыка заставляла Романа похолодеть. Один из слуг сказал, что это реквием – такая музыка исполняется в честь умерших христиан. Три дня хозяин не ел, не спал, не выходил из той комнаты – он ни на секунду не переставал играть.
Теперь Роман стоял в холле, собираясь подняться по лестнице в башню. Должен ли он подняться? Почему-то он беспокоился за этого человека, которому он служил. Несмотря на всё его могущество и жестокость, сейчас хозяин чувствовал только боль – жизнь в таборе научила Романа разбираться в человеческих чувствах.
А человек, чувствующий только боль, очень опасен.
Роман проклинал свою трусость, но он не мог не признать, что часть его страшится хозяйского гнева. Что такого важного было в этой семье? Де Шаньи? Были ли они родственниками? У хозяина был титул, официально он звался барон фон Алсинг, но Роман подозревал, что титул куплен. Он со вздохом поставил ногу на первую ступеньку и начал подниматься по узкой винтовой лестнице. Эта музыка его пугала. Она была резкой, даже жестокой. В ней чувствовалась ненависть ко всему миру.
Неожиданно ужасающие, но прекрасные звуки стихли.
– Роман!
Роман замер. Как он…
– Роман, поднимись сюда!
Роман взбежал по лестнице и вошёл в маленькую комнату. То, что он увидел, заставило всё в нём похолодеть. Хозяин сидел перед роялем, его чёрные волосы намокли он пота и упали на лицо, на нём были только чёрные брюки и рубашка, рукава были закатаны по локоть. Его ладони, как и великолепные клавиши рояля, были в крови. Это человек стёр свои пальцы в кровь, не прекращая играть.
Его глаза замерли на лице цыгана. Маска, как обычно, скрывала часть его лица, но в глазах было дикое выражение, которому Роман не мог найти определения.
– Роман, найди мне другую девушку.
В голосе была злоба. Роман съёжился от страха. У хозяина был настоящий гарем женщин, которые были готовы прибежать по его первому зову. А искать девушек было его работой. Проституток хозяин отвергал даже не задумываясь, так что Роману приходилось искать девушек, которые были хоть и низкого класса, ног всё-таки хорошими женщинами. Обычно они искали работу и получали место горничной. И вскоре хозяин находил способ их соблазнить… даже если сначала они его и боялись. Кто-то не принимал деньги, но большинство с радостью соглашались за плату стать любовницами богатого господина. Всё-таки он был привлекательным, хотя ни одна не видела, что скрывается за его маской.
Женщина должны быть красивой. Меньшее хозяина не устраивало.
Роман ненавидел искать женщин… он ненавидел видеть хозяина в их окружении. Когда он был ребёнком, он видел, как его мать умерла от рук его отца. Воспоминание об этом преследовало его, и он поклялся, что никогда не будет относиться к другому человеку как к вещи. А женщины его хозяина были не больше, чем куклами. Он использовал их, словно секс был научным экспериментом… способ забыть гнев и ограничения. Он никогда не  причинял им боль, но никогда не называл их по имени и с лёгкостью расставался с ними. Как только он начинал скучать, он отсылал их прочь.
Роман подозревал, что хозяина даже не волнует сам секс… скорее ему просто хотелось чувствовать рядом с собой чьё-то тело.
– Чёрт, да ты слушаешь?!
Голос хозяина, полный ярости, отскочил он стен комнаты. Роман быстро кивнул и собрался с мыслями.
– Да, сир, простите меня, сир. Я немедленно отправляюсь.
Роман чуть ли не выбежал из комнаты. Его хозяин только потребовал новую девушку, когда он был в самом плохом расположении духа. Бедная девочка, кем бы она ни была. Её встретят только гнев и ярость. Он подчинит её себе полностью. Он её изнасилует? Роман отмахнулся от этой мысли. Он никогда не слышал, чтобы хозяин насиловал своих женщин. Они отдавались ему сами. Он хорошо платил им… и было в этом человеке что-то притягательное.
Где он сейчас найдёт девушку?
Париж.
Да, Париж кажется хорошей идеей. При том беспорядке, что там устроила Коммуна, там есть много женщин, которым нужна работа… любая.

– Как думаешь, Жизель, от неё будет прок? – услышала Кристина грубый голос.
– Думаю да, Дориан. Она не так плоха, как я подозревала сначала… только ребро треснуто и уйма синяков, порезы… А так она уже через неделю будет в порядке.
Кристина узнала этот голос. Она попыталась открыть глаза, но яркий свет слепил её. Она слышала, как два голоса о чём-то переговариваются, но не могла разобрать ни слова. Господи, да у неё голова ранена!
– Смотри-ка… пытается очнуться.
Кристина всё-таки подняла веки. Какое-то время свет резал глаза, потом она различила перед собой лицо.
– Ты слышишь меня, девочка?
Кристина моргнула, пытаясь разогнать туман перед глазами, и что-то прохрипела. Пелена с глаз наконец спала и она увидела женщину, склонившуюся над ней.
– Девочка… девочка, ты слышишь меня?
Кристина ещё раз моргнула и наконец распахнула глаза. Она лежала на неудобной кровати в маленькой и достаточно тёмной комнате. Свет проникал сквозь щели в занавесках на окнах. Женщина средних лет и длинным, каким-то лошадиным лицом смотрела на неё. Она улыбнулась, демонстрируя отсутствие нескольких зубов. На женщине было когда-то дорогое платье, но теперь оно было грязным и рваным.
– Какого чёрта…
Женщина усмехнулась, прервав её.
– Какие сильные слова для такого слабого маленького создания. Такого милого маленького создания. – Она присела на краешек кровати, от неё пахло алкоголем. – Мы нашли тебя на улице три дня назад, милая.
Кристина села, несмотря на боль в спине.
– Три дня! Господи… Господи, я… Вы принесли меня сюда? Где я? – почему-то она смутилась. Целых три дня? Неужели она пробыла без сознания так долго? Неужели прошло три дня, как…
Воспоминание о Рауле вернуло её к сознанию, захотелось разрыдаться. Тело затрясло, странная женщина обняла её, но Кристина не могла оттолкнуть её.
– Не надо, не надо, малышка… Жизель тебе поможет. Ты начнёшь с нами новую жизнь.
Кристина посмотрела на неё сквозь слёзы.
– Новую жизнь?
Женщина кивнула.
– Ты пережила много плохого, ma chere… Судя по твоему виду, у тебя была тяжелая жизнь.
Кристина посмотрела на своё платье – оно было грязным и рваным. Да она выглядит, как последняя уличная шлюха! Жизель заметила, как она оглядывает себя, и улыбнулась.
– Не волнуйся… раны мы тебе залечим… да и одежду новую найдём. Ни один мужчина в Париже от тебя не откажется.
Кристина спустила ноги с кровати. Жизель встала – пусть девчонка проверит, как она держится на ногах. Кристина удивилась, что на может стоять. Тело болело, но на ногах она держалась вполне уверенно. Она взмахнула руками – тело её слушалось, что уже не могло не радовать.
И только тогда она краем глаза заметила, что в углу комнаты стоит мужчина. Он был высокого роста и… на нём не было рубашки. Наверное, это его голос она услышала сначала, когда он разговаривал с женщиной… Жизель, вроде бы.
Кристина вздрогнула.
– Простите, что вы хотите сказать, что ни один мужчина от меня не откажется?
Жизель покачала головой.
– Нет, нет, ни один. Ни один мужчина от тебя не откажется. Кто бы ни был твой последний сутенёр, он был абсолютным идиотом, раз позволил тебе до такого дойти. Ты выглядишь такой невинной, бледная кожа, красивая фигура… богатые неплохо будут за тебя платить.
Кристина побелела.
– Вы думаете… вы думаете, что я… вы сказали… Да как вы смели! – к боли и страху теперь примешалась ещё и ярость. – Вы сказали, что я шлюха!
Жизель пожала плечами, но что-то её смутило.
– Милочка, ты от меня ничего не скроешь. – Её глаза сузились. – Что, хочешь вернуться к своему прежнему хозяину? И это после всего того, что я сделала для тебя? – но её лицо оставалось спокойным, хотя в голосе было полно яда.
Кристина ощетинилась.
– Мадам, да будет вам известно, что вы разговариваете с виконтессой де Шаньи! Я отказываюсь оставаться с… с вами!
Жизель рассмеялась ей в лицо.
– Ты… виконтесса? А я Наполеон. – Смех оборвался. – Или ты забыла, что я нашла твоё наполовину голое тело на улице?
Кристина не могла поверить, что это происходит. Это невозможно. Нет, Господи, нет! Только не после того, что случилось! Только не после того, как Он забрал у неё Рауля! Всё, что у неё осталось, это её честь. Господи, нет! Это жестоко – что ей спасли люди, которые будут использовать её тело для того, чтобы делать деньги.
Жизель ударила Кристину по щеке.
– Слушай меня, потаскуха. Ты в моём борделе. Ты будешь жить здесь. Мне всё равно, где ты работала раньше, сейчас ты моя. Я потратила три дня и немало денег, чтобы вылечить тебя… Так что лучше ты мне всё отработаешь, если не хочешь кончить в сточной канаве!
Кристина почувствовала, что по щекам скатились слёзы. Она хотела, чтобы Господь забрал её. Её поразила перемена, произошедшая в голосе Жизель. Сначала он был приятным, даже материнским, но теперь он бил по ушам, жалил душу.
Жизель тихо вздохнула, её гнев улетучился также быстро, как и возник.
– Слушай, девочка, ты же ещё ребёнок. Ты не знаешь, насколько мир жесток.
Кристина всхлипнула. Если бы ты знала, сколько жестокости я видела!
– Я могу дать тебе приют здесь. Я могу дать тебе возможность зарабатывать самой. – Он посмотрела на плачущую Кристину. – Боже, да тебе хоть двадцать есть?
Она покачала головой. Жизель положила руку ей на плечо.
Спустя много лет Кристина вспоминала, что моменты в публичном доме Жизель были самыми страшными в её жизни. Не потому что она была напугана или разбита – всё это не имело значения… но потому что слова этой мадам были правдой. У неё больше ничего не было, а её тело могло дать ей тёплую постель и денег на пропитание. Так просто…
Но что-то не отпускало её мысли, и она так никогда и не узнала, было ли это понятие о чести или простой страх.
Она не думала о том, что её муж будет осуждать её с небес. Нет, почему-то она не вспомнила Рауля. Она подумала о реакции другого мужчины, она подумала о…
Не обращая внимания на боль, она бросила маленький кувшин с ночного столика Жизель в голову. Женщина вскрикнула, а Кристина бросилась к двери. Она уже схватилась за ручку, но тут её оттолкнул назад тот мужчина с обнажённой грудью. Он схватил её за волосы и скрутил из вокруг своей руки. Кристина закричала, но он только рассмеялся.
– Интересно, милочка, в постели от тебя столько же проблем?
Он приблизил свой отвратительный рот к её губам, но поцеловать её не смог. Кристина со всей силы ударила его коленом между ног. С криком, в котором угадывалась боль, он осел на пол, а она ринулась прочь из комнаты. Боже! Как они высоко! Кристина насчитала шесть или семь лестничных пролётов, прежде чем наконец не оказалась внизу, удивляясь и благодаря Всевышнего, что она не сломала себе шею. Только тогда она заметила, что Жизель почти догнала её. Кристина бежала к выходу, но понимала, что скоро её тело не выдержит боли и она упадёт без сил.
Так близко! Всего несколько шагов и она окажется на улице! Назад к солнечному свету! Прекрасному, тёплому солнечному свету! Сердце билось так, что, казалось, вот-вот разорвётся, но Кристина продолжала бежать. Дверь! Она была совсем близко!
Кристина с криком распахнула дверь и вылетела из здания, но тут Жизель догнала её и ударом повалила на землю. Солнечный свет резал глаза, Кристина ничего не видела. Когда она так привыкла к темноте? Кристина пыталась привыкнуть к свету, но мозг отказывался принимать мир таким ярким. Жизель со свей силы ударила её по лицу.
– Шлюха! Ты ещё запомнишь урок, маленькая сучка!
Кристина пыталась вывернуться, но она хотела слишком многого от своего тела. Она ничего не могла сделать.
С выражением абсолютной победы в глазах, Жизель достала из-за грязного корсажа маленький кинжал. Кристина даже не успела вскрикнуть. Лезвие полоснуло по её правой щеке, оставив прямой, но страшный порез. По белоснежной скуле тянулась красная линия, кровь начала заливать щёку.
– Вот так! Посмотрим, как ты теперь будешь работать, маленькая потаскуха! Никто ещё не уходил от Жизель просто так…
Тёмная фигура отшвырнула Жизель от Кристины. Женщина упала на землю без сознания. Кристина почувствовала, что её опять поднимают на руки и несут куда-то по парижской улице. Кристине было всё равно. Даже если это и сам дьявол, её всё равно.

– Порез не такой уж глубокий, повезло, что щёку не порезало насквозь. Только  ссадина. – Роман приложил к её щеке ещё одну салфетку. – Только кожа на щеке очень нежная, боюсь, мадмуазель Кристина, останется шрам.
Кристина обернула вокруг себя одеяло её плотнее.
– Спасибо, Роман, я даже не знаю, как отблагодарить тебя за твою доброту.
Цыган кивнул, понимая, что больше он этой девочке уже ничем помочь не сможет. Рану он промыл, наложить перевязку на щёку возможным не представлялось.
– Ничего не надо, мадмуазель, я только благодарю Бога, что подошёл вовремя.
Он встал, удобнее устраивая её удобнее в кресле в гостиничном номере. Бедная девочка дрожала, как листочек, пока он занимался её раной.
– Простите, что спрашиваю, Кристина, но как вы там оказались? – он увидел, как расширились её глаза, и поспешно поправился. – Нет я не имею ввиду, что вы там работали… просто я… – он замолк, пытаясь подобрать слова, но не смог. Но Кристина сама заговорила.
– Я не знаю, Роман, я просто очнулась там сегодня. – Она заметила любопытство на его лице и теперь думала, что рассказать ему, а о чём умолчать. Это человек был ангелом, которого Господь послал ей на помощь. Она видела, что он не француз, хотя он и был одет безупречно и разговаривал почти без акцента. Наверное, подумала она, он слуга какого-нибудь дворянина – она даже не знала, что она была права. Когда он упросил её идти в этот отель, чтобы он мог заняться её щекой, она не возражала. Кристина понимала, что она может отказаться, что своим согласием она может только подвергнуть себя ещё большей опасности, но в тот момент другого выхода не было.
Отель был одним из лучших в Париже, один из нескольких, которые не были разорены Коммуной. Роман объяснил, что главари Коммуны с радостью пользуются благами общества, как и дворяне, которых они ненавидят, и часто останавливаются в дорогих отелях города. Кристина подумала об Опере. А она – неужели она не была достойна, чтобы остаться нетронутой?
– Нас с мужем арестовала Коммуна. Его убили, а я смогла выбраться и бежала до тех пор, пока не свалилась прямо на улице. А потом очнулась уже… там.
Она замолчала. Сердце Романа разрывалось при её виде.
– Я сожалею, Кристина.
Она качнула головой, пытаясь сдержать слёзы.
– Прошлого не вернуть, я знаю.
Рауль опустился рядом с ней, доставая из кармана носовой платок.
– У тебя кто-нибудь остался из семьи?
Кристина покачала головой.
– Мои родители умерли, как и родители моего мужа. Мы жили одни в Париже… не считая слуг, конечно, хотя, боюсь, они разбежались.
Роман изогнул бровь.
– Слуги? Кто вы?
Кристина похолодела. Что ей сказать ему? Вдруг его хозяин – один из главарей Коммуны, который приказал уничтожить де Шаньи? Она понимала, что её имя накладывает нм неё ответственность. Коммуна хотела убить её и Рауля только из-за того, что они были богаты. Деньги и власть всегда ходят рядом. То, что она жива, означало, что все деньги де Шаньи принадлежат ей… а то, что деньги де Шаньи принадлежать ей означает, что её убьют, как только она попытается их забрать и вернуться к своей обычно жизни. Теперь она понимала, что Кристина де Шаньи действительно умерла в тех подземельях.
– Мой муж был Чарльз Даэ, – солгала она, – музыкант. Он неплохо зарабатывал, так что мы не бедствовали. Он был достаточно известным скрипачом, но в политику он никогда не вмешивался. Говорил, что его неправильное дело для неправильного человека.
Кристина вытерла слёзы и протянула платок обратно Роману. Казалось, он ожидал подобного ответа.
– Детей нет?
– Нет, – ответила она. – Я болела последний год… Доктор сказал, что это небезопасно для меня.
Роман решил не спрашивать, что у неё со здоровьем, но поверить в это было легко. Если не принимать во внимания её раны, она была очень худой и неестественно бледной. Он знал, что не может так просто оставить её. Что-то в её больших тёмных глазах умоляло его и он понимал, что не может оставить её в Париже. Это означало, что он вернётся домой без новой девушки для хозяина, но чувство долга пересилило чувство вины.
– Кристина, могу я предложить тебе кое-то?
Она подняла заплаканное лицо.
– Как я тебе сказал, я камердинер. Я служу у барона фон Алсинга. Он отправил меня в Париж, чтобы я нашёл ему новую любовницу.
Что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице Кристины. Роман восхитился, насколько она красива, когда улыбается.
– Твоему хозяину нужен камердинер, чтобы искать любовниц?
Роман вздохнул.
– Всё не так просто… ну, он никогда не покидает поместье. А они не любовницы, скорее…
– Проститутки, – закончила за него Кристина. Роман не ответил, только продолжил.
– И раз я не собираюсь везти тебя как его очередную любовницу…
она уставилась на него и Роман понял, что он только что оскорбил её.
– Нет, ты не можешь! Ты очень красивая! Но хозяин требует совершенство…
Роман чуть не прикусил язык. Ну вот, опять.
– Это не значит, что ты не совершенна! Ты красивая девушка… ну, я хочу сказать, хозяин просто не позволит мне привезти тебя!
Кристина посмотрела на несчастного человека перед ней, размышляя над его словами. Он сказал правду, она совсем не обиделась, но она не думала, что ему будет так сложно назвать её красивой с этим шрамом на лице.
– Он запретит тебе? – любопытство одержало верх.
Роман кивнул, окидывая взглядом её фигуру.
– Да, хозяин запрещает мне привозить ему девушек с каштановыми волосами и большими карими глазами.
Кристина фыркнула. Господи… когда она последний раз смела фыркнуть?!
– Что ж, тогда твоему хозяину придётся сдержать свои желания.
Он улыбнулся. Не мог не улыбнуться. Эта девочка прошла сквозь ад и всё-таки находила в себе силы относиться к жизни с юмором.
– Хозяин немного… эксцентричен. – Роман перевёл взгляд на пол. – Но он хороший человек. – Он понял, что он сам верит тому, что только что сказал, и поднял глаза на девочку перед ним. – Что возвращает меня к тому, что я хотел предложить тебе.
Кристина подняла взгляд.
– У барона фон Алсинга большое поместье, но прислуги мало. Думаю, ты смогла бы неплохо жить среди нас. Работа не такая уж тяжёлая, а у тебя жалованье, крыша над головой, да и голодать не будешь. – Он улыбнулся. – Одинокой бы себя тоже не почувствуешь. – Он вернул своему голосу серьёзный тон. – Я знаю вас всего несколько часов, мадам Даэ, но я возненавижу себя, если оставлю молодую женщину вроде вас погибать на улице… или хуже. С нами вы сможете начать жить заново. Моя жена покажет вам всё, что вам необходимо будет знать… она будет относиться к вам как к дочери, Кристина, вам нечего бояться.
Он поднялся, отряхнул костюм и провёл руками по своим чёрным волосам. Кристина заговорила, запинаясь.
– Роман… не знаю, могу ли я. Что я могу делать? Я никогда не была служанкой, меня не учили...
– Вам нечего делать здесь, Кристина, – сказал Роман то, о чём думала она сама. – У вас здесь ничего не осталось. Только воспоминания.
Конечно, Кристина знала, что он прав. В Париже её ничего не держит, здесь её ждёт только смерть или проституция… или и то, и другое. А приняв предложение Романа она и в самом деле могла начать новую жизнь. Эта будет не та жизнь, о которой она мечтала, но эта будет её жизнь. У неё будет шанс что-нибудь построить… доказать себе, что она не ребёнок.
Ночью они покинули Париж, направляясь к красивому поместью на севере Франции и странному хозяину, который жил в нём.

Не, "Ангелов" я не оставлю, просто там продолжение выкладывают не так уж и часто, надо чем-то себя в перерывы занять. Вот и взялась за это.

Ссылку я давала в "новостях", по-моему, так что olyalya - ничего страшного.

Но Призрак мне здесь нравится. Хех. Здесь он больше на себя похож, а то его любят таким нежным и любящим показывать. Да и Крыся здесь тоже неплоха. Только вот что - я в оригинале немнго путаюсь с описанием внешности героев, так что взяла за основу Призрака и Крысю из фильма, как они выглядят всем понятно.
ЗЫ: чёрт, а очепяток-то сколько... :sorry:

Отредактировано Эра (2005-05-04 10:27:58)

Если всё бу нормально, порда будет завтра. А теперь харош флудить, давайте тапки
:heh: - такая шляпа пойдёт?

Глава 4
Он отбросил её, словно она могла его обжечь. Кристина отскочила назад, потирая хрупкую руку, не спуская глаз с лица Эрика. Его взгляд напомнил ей о её изуродованной щеке, и она попыталась отвернуться.
– Я спрошу только об этом.
Его голос оставался жёстким, но сейчас он был спокойнее, чем секунду назад.
– Это сделал виконт?
Слёзы защипали глаза, но она отказывалась поворачивать к нему лицо. Её сердце всё ещё истекало кровью от осознания того, что он сейчас здесь, рядом с ней.
– Нет, – с трудом ответила она. Голос был тихим, несмотря на всю ярость, которая её переполняла. Она не хотела, чтобы он слышал дрожь в её голосе.
– Тогда я знать не желаю, как это произошло.
Кристина почувствовала, что в груди что-то оборвалось. Было ли… было ли это горе? Что его не волнует, что с ней произошло? Или вина? Вина за то, что она довела его до такого состояния?
Его рука сжала её плечо и развернула её к нему лицом. Пальцы грубо подняли её за подбородок, и он бесстрастно осмотрел щёку. Позже, он знал, он не сможет думать ни о чём другом. Его сердце разобьётся и он наверняка умрёт от осознания своего безумия. Кристина была жива! Жива! Его ангел не погиб от рук членов Коммуны! Но счастью мешал гнев.
Весь последний год он старался уничтожить мужчину, который любил Кристину Даэ. Эрик знал, что единственный способ выжить – это начать всё сначала.
И у него получалось.
Купить титул было легко, так же как купить и обустроить поместье. Роман и другие цыгане были хорошими слугами. Он оставил музыку. Музыка была страстью человека, который любил Кристину. Рояль, который он сохранил… ну, он не знал, зачем он его сохранил. Он только однажды играл на нём… когда думал, что Кристина мертва. Той страшной ночью мужчина, которого он похоронил, восстал из мёртвых, чтобы отомстить. Хладнокровный барон фон Алсинг был разбит его другим «я», человеком, которого звали просто Эрик. И этот человек теперь грозил одержать верх.
Стоило неимоверных сил не спросить, откуда у неё этот ужасный шрам. И не спросил. Он провёл слишком много времени, пытаясь забыть эту женщину… и последнее, что ему надо было, так это чтобы она вновь стала ему дорога.
Спокойно, услышал он свой внутренний голос сквозь алкогольный занавес. Он всегда держал себя под контролем и мог сражаться с алкоголем в крови. Спокойно… она простая девчонка. Она ничто для тебя. Ничто для тебя! Она не любит тебя, ты не любишь её. Спокойно… спокойно.
Кристина видела, как он закрыл глаза, стараясь контролировать себя. Результат проявился незамедлительно – его лицо расслабилось, дыхание вновь стало ровным, его хватка ослабла. Когда он вновь заговорил с ней, в его голосе угадывалась только холодная вежливость.
– Рад узнать, что вы целы, виконтесса. Я слышал другое.
Слова Романа эхом отозвались в его голове. Она изуродована, сударь, на правую щёку. Я знаю, что вы требуете совершенство, и, ну, она ещё совсем молоденькая. Эрик вздохнул и посмотрел на лицо женщины, которая когда-то была залогом того, что его сердце бьётся. Ему было её жаль. Рана была не настолько страшной, чтобы люди в ужасе отворачивались от неё, но её было достаточно, чтобы уничтожить девочку, которая с рождения была окружена прекрасным. То же самое, что родиться уродом. Странно было видеть такое лицо у человека, который должен быть олицетворением красоты.
Она оставалась красивой.
Спокойно, крикнул его разум.
– Не знаю, как Роман натолкнулся на вас, но, я думаю, он был джентльменом?
Кристина медленно кивнула. Что случилось с его гневом? Это хладнокровие пугало сильнее, чем любой взрыв ярости, на который он способен.
– Меньшего я и не ожидал. Хорошо. – Эрик вздохнул. – Вы немедленно вернётесь к своему суп…супругу, который наверняка сошёл с ума от беспокойства. – Чёрт! Эрик был готов проклясть себя за то, что запнулся на этом чёртовом слове. Неужели действительно так сложно сказать слово «супруг»? Неужели он действительно так слаб?
Кристина побледнела. Эрик этого не заметил…
Не говори ему! кричала часть её. Последнее, что ты хочешь – это его фальшивая жалость, а ты получишь только это, когда он узнает о смерти Рауля!
Кристина закусила губу – другая её часть говорила обратное.
Маленькая дурочка! Твоя детская гордость ни к чему не приведёт! Скажи Эрику, почему ты здесь. Ты уже труп, если он отошлёт тебя прочь!
Губы задрожали.
– Эрик, Эрик, я…
И замолчала. Она не может! Как она перенесёт жалость и ненависть в его глазах? Он и так жалеет её из-за лица…
Глупый ребёнок! Как родилась глупым ребёнком, так и умрёшь глупым ребёнком. И всё! И благодари свою трусость, что умрёшь в одиночестве!
– Рауль мёртв, – выпалила она и только потом поняла, что всё-таки ему сказала. Кристина услышала, как он быстро втянул в себя воздух, его глаза сузились.
– Но… донесения из Коммуны… они были ложными… вы выжили…
Она прервала его.
– Наполовину ложными, что бы там тебе ни сказали. Рауля убили в подземельях Оперы. Я расскажу тебе, как я выбралась, но тебя, по-моему, это не интересует. – Она сама удивилась, с какой холодностью произнесла эти слова. Её взбесило то, что ему было всё равно, что с ней произошло. Эрик тоже удивился, но не её тоном. Весть о смерти виконта перевернула его желудок. Он не почувствовал никакой радости от того, что его соперник был мёртв. Вместо этого он почувствовал только горе. Кристина была одна… одна, у неё не было ничего. К горю вскоре присоединился страх.
Что же случилось с ней в Париже?
Эрик постарался, чтобы в его голосе не отразилось никаких чувств, хотя это было более чем сложно. Казалось, что единственное, что занимало сейчас его – это его чувства.
– Сочувствую вам, виконтесса. Я знаю, каково это – быть одному.
Она посмотрела ему в глаза. Да, Эрик знает, что это такое – быть одному. Он показал ей это той страшной ночью, когда она оставила его…
Вина, желание и боль смешались и теперь захватили её.
– Вы можете оставаться здесь до утра. Я использую свои связи, чтобы найти подходящую семью, которая возьмёт вас в свой дом.
Кристина моргнула. Он её отсылает?
Эрик скрипнул зубами. Он не мог поверить, что он её прогоняет, но этого требовал здравый смысл. Чем быстрее она вновь станет всего лишь воспоминанием, тем лучше. Он не думал, что сможет пережить, если она будет где-то рядом.
Говори! Совесть опять терзала её мысли.
– Эрик, ты не можешь!
Он замолк посредине предложения. Он и в самом деле мог спрятать её в каком-нибудь поместье на Луаре.
Её единственным ответом был долгий взгляд в его глаза… словно переплетались их жизни.
– Эрик… Эрик, пожалуйста. Позволь мне остаться. Я не могу пойти в какую-нибудь дворянскую семью, когда их так мало осталось. Они все знают меня как виконтессу де Шаньи. Они не примут меня… а те, кто примет, ну, они просто выдадут меня Коммуне. Некоторые счета Рауля были оформлены на моё имя… миллионы. – Она хмыкнула. – Подозреваю, они хотели узнать их номера, прежде чем убить меня. Убийство Рауля – это только начало. – Она внезапно поняла, что она может смело рассказать всё Эрику без утайки.
Лицо Эрика оставалось каменным. Он не хотел слышать это. Он не хотел слышать, как её пошлют на смерть. Он не хотел слышать, как её заставили смотреть на смерть её мужа.
Но позволить ей остаться! Здесь! Никогда! Здравый смысл вопил в гневе. Никогда! Ты вновь станешь её жертвой! Ты вновь станешь таким слабым!
– Я могу отправить вас куда-нибудь… подальше от Парижа. Вы будете в безопасности, я вас обеспечу…
Только тут он понял, что говорит, как последний дурак.
Кристина скривилась.
– Одна! Отрезанная от общества! Эрик, я не могу! Я не смогу жить вот так, среди тишины и воспоминаний… – Она замерла, ужас от осознания того, что она сказала, отразился в её тёмных глазах. Она только что говорила про жизнь, которой жил Эрик, на которую она обрекла его…
– Прости, я не…
– Не надо, виконтесса. – Она подняла взгляд, но по его лицу ничего нельзя было прочитать. Только тут она сообразила, что он ни разу назвал её по имени. Почему-то это привело её в ярость. Её имя так красиво звучало, когда он произносил его.
Он вздохнул, словно подчиняясь судьбе, на которую его обрекли.
– Ты не должен звать меня виконтессой, Эрик. Я бы не хотела, чтобы Роман и остальные… ну, что я так отличаюсь от них.
Он кивнул. В этом она была права.
– Вы сообщите Роману и остальным, что ваше имя Кристина де Шаньи. Они не будут знать, что вы были виконтессой. Скажите, что вы отдалённая родственница семьи. Придумаете что-нибудь… только чтобы вас не звали под этой крышей Кристиной Даэ, ясно?
Она кивнула, хотя ничего не понимала. Эрик напряг спину, пытаясь побороть боль от того, что она стояла перед ним. Для него будет легче, если к ней будут обращаться по имени её мужа. Так он будет помнить, что она была замужем за тем мальчиком, что она не любила его. Будет легче убедить себя, что он не любит её.
– Эрик, ты слышал меня? – Кристину всё ещё трясло от его мрачного настроения, но всё-таки она нашла в себе силы заговорить, хотя её лицо и оставалось бледным. – Это значит, что я могу остаться?
Её глаза умоляли. В них был страх. Эрик не знал, должен ли он её жалеть или ненавидеть за этот страх. Он не может позволить ей остаться! Не после того, как он заново выстроил свою разрушенную жизнь. Не после того, как она разрушила её.
– Вы можете остаться. Но постарайтесь не попадаться мне на глаза, понятно?
Надежда в её глазах уступила место страху перед его гневными словами.
– Скажете Роману и Магде. Они поселять вас в комнатах для прислуги. У них есть отдельный дом, так что крыло для прислуги почти полностью свободно.
Всё это было похоже на приказы.
– Я не люблю, когда меня беспокоят. Я понятно выражаюсь? Только Роман имеет право разговаривать со мной. Если у вас есть какие-то вопросы, обращайтесь к нему. В мою библиотеку заходить нельзя. Никогда. Вы понимаете, мадам де Шаньи?
Кристина кивнула, закрыв глаза, пытаясь не замечать волну боли, которая прокатилась по её телу.
– Кристина!
Она обернулась – голос Романа прозвучал совсем близко.
– Кристина, где…
Она замер, увидев, что она разговаривает с Эриком, и поспешно поклонился.
– Простите, милорд, я не хотел прерывать ваш разговор с мадам Даэ.
Так, словно он не делал ни единого глотка спиртного, Эрик выпрямился и вдохнул полной грудью.
– Всё нормально, Роман. Вообще-то, ты должен обращаться к этой даме «мадам де Шаньи», или «Кристина», это уж как она решит. Она дальняя родственница семьи, о которой я тебе говорил. Понятно, что она боится открывать своё имя после того, как её родственников убили.
Кристина не реагировала. То, как Эрик всё представил, было слишком… просто. Она только кивнула Роману, не доверяя своему голосу. Наверняка он будет дрожать от чувств, что её переполняли.
Эрик вежливо склонил перед ней голову.
– Мадам де Шаньи, прошу меня простить. Я вернусь в библиотеку. Роман, пусть Магда подготовит молодой даме комнату в служебном крыле.
С выражением непонимания на его лице, Роман ещё раз поклонился и повёл достаточно бледную Кристину прочь из этого холла.

Эрик прикоснулся пальцами к своей изуродованной правой щеке. Вспомнились слова из детства.
Я иду по тёмной долине смерти.
Очень точно описывает его лицо.
Тёмная долина смерти.
Не как другое лицо…
Не как её лицо.
Этот шрам. Этот ужасный шрам на девственной коже.
Она уже давно не девственница, усмехнулся внутренний голос. Как и ты. Вы оба уже давно лишились девственности.
– К чёрту! К чёрту всё это! – и он в гневе сбил газовую лампу со стола. Хрустальный абажур упал на пол и разбился, осколки брызгами разлетелись по комнате.
– Что ещё Ты хочешь от меня, Боже! Что ещё! – Эрик ударил кулаком по столешнице.
– Что ещё Ты не забрал у меня! Моё лицо! Любовь моей матери! Всё, чего я мог желать как человек! Дом! Семья! Я мог бы строить соборы в Твою честь! Моя работа прославила бы Твоё имя!
Голос сорвался на крик.
– А Ты отверг меня! Ты отказал мне в любви женщины! Ты забрал у меня мою Кристину самым жестоким способом! А теперь ты не позволяешь мне забыть её! Спокойно прожить свою жизнь в одиночестве!
Стена, которую он воздвиг, с появлением Кристины рухнула, как карточный домик.
– Почему! Что ещё я должен отдать Тебе!
Он упал на колени, подавляя рыдания.
– Я не люблю её! – крикнул он.
– Я не люблю её! – гнев превратился в отчаяние.
– Я не люблю никого. Я не люблю ничего!
Он спрятал лицо в ладонях.
– Ничего! – прошептал он.
Это было его последнее слово, а потом слёзы лишили его голоса.