Бастет - я глубоко убежден, что киношный тоже умер: он был, как ни странно, гораздо меньше книжного склонен к смирению. И для него вечер "Дон Жуана" был ультиматумом миру. Проиграл - значит, проиграл. Реваншизм, доказывание чего-то Кристине - это низко, и недостойно, потому что не об этом речь - не о конкретной женщине, не об этих всех малоприятных людях. Речь о принципе.
Ну как римский полководец, который бросается на свой меч. Конечно, можно было бы и Сенат в чем-то убедить, и с врагами договориться. Но с самим собой договориться про некоторые вещи нельзя.
Тем более, что Эрик понимал ведь, что вел себя недостойно и был довольно жалок в своих выходках. Максимализм+стыд... Умер он, умер.
Сансет: я абсолютно согласен по поводу гордости - ей не нужны внешние основания, чтобы возникнуть. Наоборот, в беседах с самим собой она куда чаще развивается.
Но я еще раз с возмущением напоминаю: Джен досталась как раз не поделка, а "настоящая" опера, вдохновленная ЕЕ голосом. Все же в сюжете есть развитие.
Вика: Обычный человек должен был устремиться на поиски "собрата по разуму". У Эрика немножко иная ситуация: боюсь, что его устремления не встретили бы понимания. Они и не встретили - о чем мы и наблюдали кино. И насколько бы он не был старше Кристины, я прошу прощения - он искал в ней не по разуму собрата, а по душевным склонностям и музыкальным способностям. Эти вещи могут быть и в очень юном человеке.
И не был, наконец, Перс в книге ДРУГОМ Эрика! Сколько можно повторять эту ошибку? Перс его знал, и боялся, и неохотно пошел в подвал, между прочим, помогать Эрика ЛОВИТЬ. Хорош друг. И в конце Эрик к нему пришел только и исключительно потому, что это был единственный человек во внешнем мире, которого он знал. Но где там дружба?
Рыся: творчество может помочь временно. Но всю жизнь на одном творчестве не проживешь.
