*-p Ну это я так спросила, для верности.
Сами понимаете, мало ли что. Всякое бывает. Просто, обратной связи я почти не получила. Знать о том, нужно ли это и интересно ли кому-то я не могу без обратной связи.

Отредактировано Night (2006-03-08 11:45:52)

Ну, в таком случае, буду стараться   точнее "редактировать"    :pink:

**

…Прощай Кристина! Прощай моя любовь. Навсегда, навеки. Уплывай в темную неизвестность, в другой мир, туда, наверх, туда, где солнце, где твой красивый жених, так похожий на чудесного принца, а не на ужасное чудище и исчадие ада. Тебе нет места рядом с бессердечным чудовищем, как ты сама назвала его. Ты не должна, не хочешь, и не будешь тратить свою жизнь, свои молодые годы, свою красоту на жизнь без солнца, среди холодных камней, крыс, фальшивого дешевого театрального блеска, рядом с тем, кто тебе противен, и ненавистен.
Ты должна жить. И пусть для этого придется пожертвовать всем, что так дорого, и самолично отдать тебя в руки злейшему врагу, своему противнику, избалованному  мальчишке, которому с самого рождения с легкостью доставалось все самое-самое.
Видеть тебя с ним – самое страшное наказание. Но другого выбора нет. И не могло быть. Сердце рвется на куски, когда перед глазами предстает твой образ, твое лицо, с полными слез глазами, молящими… молящими… господи, молящими о чем-то. Но о чем – невозможно понять, невозможно разглядеть. Нет сил угадать, что сокрыто за этими слезами, за этим взглядом.
Все. Прощай. Решено.

Твой ангел упал с небес, а падшим ангелам не бывает прощения. Теперь адский огонь, которого он так сторонился и пытался избежать, спалит его и его душу, не пощадив ничего.

Она была его частью. Его смыслом к существованию. Теперь, разве что, чтобы забыть ее, нужно будет вырвать из груди сердце, в котором хранится любовь к ней. 

Все. Он смахнул с себя пелену боли и замешательства. Как только она покинула подвалы, ему показалось, что они, наконец, приняли свое настоящее обличье,  стали еще ужаснее, холоднее, промозглее и темнее. Да они такими и были. Как он раньше этого не замечал? Тогда была она. Она, как исцеляющий луч света, преображающий безобразное в прекрасное. Была надежда. А теперь – ничего нет.
Она, Кристина – его смысл ушла навсегда из этого места, и никогда не вернется. Она ушла  из его жизни.
Ему вдруг стало страшно и противно находиться здесь. Появилось дикое необузданное желание покинуть это жуткое место, принесшее ему столько страданий. Прочь! И теперь он не пожалеет, даже если этот проклятый театр, который он когда-то считал храмом, сгорит дотла.
Совсем, совсем! Да к черту, какая теперь разница, пусть хоть весь Париж провалится в тартарары. Разве это все имеет какое-то значение, когда жизнь теперь пустой тоннель без входа и выхода, без надежды, без смысла, где царит пустота и боль.

Если он еще несколько секунд промедлит, то нос к носу встретится с разъяренной ослепленной яростью толпой. И она разорвет его на куски, как стая голодных бешеных псов. Если он сделает шаг вперед, то, как корабельная крыса, чей дом вот-вот с носом уйдет под воду, пустится в бега. Навсегда. Он обратится в бегство. Но страшно даже не это. А то, что он ступит в пустоту. В темноту, в неизвестность, в никуда. В мир, где его не ждут и не готовы принять.
Так может, куда лучше кинуться прямо в руки к ненавистникам? И умирать, как забитая собака, испуская дух под каблуками сильнейших?
Нет!

Шаг. Второй. В бездну пустоты. Хруст стекла под ногами.

В тоннелях было темно и сыро. Но за годы нахождения здесь он привык к тяжелому влажному воздуху, так обременяющему дыхание.
Странно, это были единственные коридоры, с тайными ходами, которыми он меньше всего пользовался. Куда именно они вели – не знал даже он. Точнее знал.
Один из них точно должен вести на улицу. Но какой из них? Нужно лишь найти верный ход. Повернуть нужный рычаг. И тогда над его головой окажется ночное звездное небо, а не свод бездушных холодных камней, так давящих ему на грудь.

Прощай Кристина!

Он не умел жить без нее, и не хотел учиться. Но сам выбрал этот путь. Взгляд затуманился, щеки стали влажными. Терпеть!

Разве он так много просил? Просил чего-то невозможного? Теперь он понимал, каким жалким созданием он был. И каким еще более жалким существом он перед ней предстал, прося сделать совершенно невозможный выбор, умоляя сжалиться над ним, полюбить, бросить ему подачку, как кидают нищим на кусок черствого хлеба.

Она растоптала его гордость. Повергла, и уничтожила. Там, в тот момент он убеждал себя, что он не сдастся и будет сильным, что он будет сильнее этого мира,  что против него. Сильнее, сильнее…
Он может быть сильнее. И будет.
Но он не в силах противостоять ей. Этому взгляду. Этому голосу. Этим слезам.
Она была благословением, ангелом, она была самой чистой и прекрасной женщиной в его сердце.
Она была самой бессердечной, холодной, самой жестокой женщиной, будучи не в силах понять его чувств. Она  была бездной. Она была палачом.

А ноги сами избирали путь. И он почти даже не видел, куда идет. Он шел наугад. Воздух становился все менее тяжелым и затхлым. Значит, возможно, выход уже где-то совсем близко.
Под сапогами хрустела острая каменная пыль,  он споткнулся обо что-то в полутьме, чуть не потеряв равновесие. Автоматически вскинул руки, и схватился за шероховатую стену, нащупал что-то пальцами, что не позволило ему упасть. Что-то похожее на какой-то рычаг.

В ушах зазвенело, внезапный грохот начал резать слух. Тело обессилено вздрогнуло, и он прижался к стене. На голову посыпалась какая-то труха, забивая рот, мешая дышать.
Все, что он успел рассмотреть, так это то, что к ногам упало что-то большое, увесистое, похожее на крупную деревянную балку, скорее всего  относящуюся к какому-то из перекрытий.
Он непроизвольно поднял глаза вверх. Вероятно, она обвалилась, потому что должна была рано или поздно упасть, прогнив и отжив свой век.
Голова начала кружиться.

Рука машинально вскинулась к лицу, припав к ненавистной стороне, скрываемой маской. Только… сейчас маски не было. Он оставил ее, как и все, совершенно все позади, там, в подвалах.
Липкая горячая жидкость, щекоча и обжигая кожу, потекла сквозь пальцы.
Он отнял руку от лица, различая во тьме багровые дорожки на ладони, которые оставляла жидкость. Кровь.
Внезапно он начал задыхаться. Эрик почувствовал, как все тело повело в сторону. С кошачьей цепкостью он схватился за холодные шершавые каменные стены, раня пальцы об острые неровности. Ноги начали терять силы. Если он позволит себе сейчас упасть, то упадет, и уже никогда не встанет. Он останется здесь. Навсегда. Холодный каменный мешок сокроет его навечно.

И он пошел. Пошел, почти ничего не видя, и не различая перед собою. Вслепую.  Пальцами, прощупывая шероховатую поверхность стены.
В скором, руки коснулись прутьев холодной железной решетки. Ключ, ключ… - принося боль, забилось в мозгу. – Если на решетке замок – ему не выбраться.
Он облизал пересохшие губы,  моментально ощущая во рту соленый привкус.
Нет, странно, но замка не оказалось. Тяжелая цепь с большими продолговатыми звеньями  упала со звоном к ногам.
Действия он совершал как в бреду, не понимая, и не помня ничего. Он толкнул решетку, и она спасительно скрипнула.  И он почувствовал, как лицо обдало непривычно свежим холодным ночным ветром.

Когда он вздохнул полной грудью, чувствуя, как силы на исходе, захотелось кричать, плакать, все что угодно. То ли от физической боли, которую он уже почти не чувствовал, то ли от той, что была гораздо сильнее, концентрируясь в самой глубине груди.
Почему-то сердце часто, как в нетерпении, начало биться. Пока он мог идти, он шел. Идти. Просто механически двигаться вперед.
Где-то вдалеке стук колес по мостовой, и лошадиных копыт. Стук стих. Или это его слух неожиданно подвел его?
Шаг. Второй. Вперед.
А потом… потом, кажется… силы кончились.

**

Было утро.
С приходом сознания каждый вздох резкой болью концентрировался где-то в висках, и затем  сухой горячей волной растекался  по всему телу.
Вопреки всему он пытался по маленьким обрывкам вспомнить все, что было до этого. Вспомнить было сложно.
Когда марево сна стало рассеиваться, перед глазами, как силуэт в густом  тумане, начала очерчиваться картинка происшедшего прошлой ночью.

Он понял, что лежит на кровати. В комнате с невысоким потолком. Из незанавешенного окна, жидкими струями растекаясь по полу,  лился солнечный свет. Комната была совершенно незнакомой. Это были, явно не каменные холодные  коридоры оперы. Значит… значит, ему все-таки удалось найти выход. Но, в таком случае, где он?
По правой стороне тела проходила какая-то тянущая тупая боль.
Совсем близко, рядом  кто-то вздохнул. Эрик вздрогнул, с трудом повернул голову, отреагировав на шум.
Он сразу же поймал на себе заинтересованный взгляд незнакомого мужчины, чьи глубоко посаженные глаза буквально просверливали его насквозь.
- Ну вот, проснулся. А это уже что-то да значит. Уже не помрешь. – Задорно произнес мужчина, откашлявшись.
Эрик, недоумевая, вздохнул. Разговаривать сейчас с кем-либо у него желания не было. Его интересовало лишь одно – каким образом он сюда попал,  кто этот человек, и почему он, Эрик до сих пор жив.
- Кто… - Хрипло протянул он.
- Я - Жиль Надье. – Не дав ему договорить, оборвали его, видимо, представившись.
Жилю отчего-то показалось, что гость его, с раной которого врач провозился пол ночи не очень-то рад знакомству.
- Ну, и чего ты молчишь?
- Где я?
И Жиль тут же, словно ждал этого вопроса несколько лет, бурно жестикулируя, начал рассказывать.

-

Вот, значит, как все закончилось.
Точнее – началось.
Он, потеряв все силы, и много крови, упал лицом вниз в телегу  с сеном этого Надье.

- Вот так, парень. – Устало вздохнул Жиль Надье, потирая шею. – Представь, значит, мою реакцию, когда я обнаружил тебя там. Я, было, сначала подумал, что ты по нетрезвой башке туда угодил. – Надье изобразил характерную гримасу у себя на лице. – Ну, сам понимаешь, всякое бывает. Чем черт не шутить. За шкирку приподнял, а там…
- Что? – Протянул мужчина, буквально подавшись от нетерпения вперед.
- Что? Что! – Воскликнул Надье. – У меня дар речи пропал.
- От чего? – Осторожно спросил Эрик.
- От того, что я, было, думал все, труп на мою голову свалился в прямом смысле, и от того, что мне сено кровью залили.  Знаешь ли, скотина она сено с кровью не ест. – Недовольно пробурчал Жиль Надье. – Это тебе не ростбиф.
Мужчина молчал, с недоверием косясь на рассказчика, которого, похоже вовсе не обременяла эта беседа.
- Ну ладно, это хорошо, что ты пришел в себя.
- А зачем ты это сделал?
- А что, - вдруг возмутился мужчина, - мне нужно было выкинуть тебя? Вон, прям туда, - махнул он рукой, - за обочину, в овраг? Так? Ну я не знаю… - протянул в изумлении Жиль Надье, пожимая плечами. – Я конечно, не святой человек, но так поступить, я ж не зверь какой, в самом деле.

- А ты не боишься?
Вопрос звучал глупо.
- Тебя-то?! А чего мне бояться? Нашелся господь бог… - Надье наморщил лоб и  фыркнул. – А кто тебя так?
Ему не ответили.
- Ты случаем не это… не солдат?
Ему снова в ответ была лишь тишина, и скептический взгляд исподлобья. Гость был не из разговорчивых.
- Ладно, черт с ним со всем. – Вздохнул Жиль.
Надье встал, и шаркая подошвой сапог по половицам,  прошел к двери.
-  Ладно, служивый, ты уж отдыхай, скоро на поправку пойдешь, не так сильно тебе и досталось. Заживет твоя голова, - растянув губы в улыбке, произнес он. - Чего уж там. Тем более, вижу – тебе  не в первой.
Хозяин захлопнул за собою дверь. Эрик приподнялся, и огляделся в комнате. Это были, явно, не королевские апартаменты. Легче было назвать то, что здесь было, чем то, чего здесь не было. Где он мог быть, и как далеко от Парижа это место?
Голова неожиданно закружилась, и он снова откинулся на подушку.
Неожиданно припомнились только что сказанные слова Жилем Надье. Похоже, его снова приняли за того, кем он не был на самом деле.

-

Через какое-то время Надье вернулся. Принес ему завтрак. Ну, завтрак был не таким уж и роскошным. И на завтрак-то не очень походил. Сыр с хлебом. Но измученный голодом желудок Эрика был очень даже счастлив предложенному угощению и моментально ответил всему организму судорогой, вероятно, сжавшись от предвкушения трапезы.
Эрик ощутил, как свело желудок, и приступил к завтраку.
Жиль Надье, глядя, как  с жадностью мужчина поглощает пищу, пару раз усмехнулся. Но гость этого не заметил.
- Я-то думал, ты есть не будешь. – Удивился он. – Пойду, скажу жене, пусть потормошит квочек, да изжарит тебе  яичницу.
И этому продолжению трапезы желудок был тоже рад.
Странно, он и сам от себя не ожидал. Но видимо, полнейшее обезвоживание играло не последнюю роль, и то, что около двух дней у него во рту не было ни маковой росинки.

Жиль Надье поставил на тумбочку тарелку.
- Спасибо. – Как-то сквозь зубы поблагодарил гость.
- Да не за что. – Пожал плечами Жиль Надье. – Что ж, добиваться, пока у тебя живот к позвоночнику присохнет?  Ладно.  Кажется, мы так толком и не представились друг другу. Свое имя я тебе уже назвал. – Мужчина протянул Эрику руку. Но в ответ получил только сухой непонимающий и слегка удивленный  взгляд. Надье убрал руку, и положил ее себе на колено, начав по нему звучно постукивать, чтобы хоть как-то рассеять повисшую над ними тишину.
Мужчина на кровати сморщился.
- Ах да, башка болит? – Догадался Надье. – Ну,  как тебя-то зовут?
- Я не помню. – Солгал Эрик.
- Хорошо тебя, приятель, приложили. Вообще ничего не помнишь?
- Почти. Но, только я тебе далеко и не приятель.
- А чего тогда делал в моей повозке с сеном? – Усмехнулся Надье - Бабочек ловил?
- Каких бабочек?
- Ага, в том-то и дело, сочка при тебе не было! А вот дырка в голове – была! – Снова вернулся к прошедшему Надье.
Значит,  этот человек, сидящий напротив него вроде как являлся его спасителем. Значит, нужно отдать ему должное. А чем? Нечем. Денег нет. И быть как бы учтивее. А как? Он не умеет. И ко всему прочему этот Надье был порядочной ехидной. Он уже успел это заметить.
Не любил Призрак шуток. Особенно по отношению к себе. А из этого так и сыпались хохмы, как зерно из дырявого  мешка.
Он уставился куда-то в пустой угол.

- А знаешь, ты порядочная бука. – Обиженно проворчал хозяин. 
- Мне больно. – Мужчина поморщился.
- Ясное дело. Ты хоть помнишь, как тебе голову доктор штопал.
- Доктор? Здесь был доктор?
- Слушай, тебе точно мозги отшибли. Ну, если б я не позвал доктора, ты б точно уже общался со своим прадедушкой!
- У меня нет прадедушки.
- И я говорю, что нет. Помер давно. А ты пока живой. Благодаря тому и живой. А так бы увиделся с прадедушкой.
Эрик начал скрипеть зубами.

- Ты платил врачу? – Поинтересовался Эрик.
Ну вот, еще не хватало есть за счет этого Надье, потом что б он и за врачей платил.
- Я врачу не платил. Платил ты. – Усмехнулся Жиль Надье.
У Эрика каким-то отголоском неприятно заныло в груди, от слов Надье. Эта фраза ему не понравилась. Кажется, при нем не было денег… и все, что при нем было – это… это…
Голова закружилась. И на этот раз не от раны.
- Каким образом? – В нетерпении спросил он.
- Ну прости, расплачиваться за тебя, дружище, я не в силах. У меня в кармане большая дырка. Понимаешь, о чем я? – Надье ему подмигнул. - Я тебе не граф там какой-нибудь. Пришлось отдать доктору, что нашел.
Интересно что? – Ядовито заметил про себя Эрик.
- У меня?
- Ну не у меня же. – Надье выругался.
- И… что? Ну?!
- Да колечко какое-то. Ну такое… – Жиль Надье сказал это столь спокойно, что Эрику захотелось перегрызть ему горло. – Обычное.
Обычное?!
Кольцо… кольцо Кристины – это все, что при нем было. – Единственная память и вещь, ради которой стоило жить. Она когда-то держала его в своих руках.
Эрик резко вскочил на кровати, забывая о своей ране.
- Ты чего? - Хозяин  не успел отскочить от озверевшего гостя.

Эрик без труда протянул руку, и  пальцы с силой сжали горло хозяина, который сразу же захрипел, как припадочный.
- Совсем… совсем… - хрипел он, - с ума сошел, ненормальный! Отпусти! Ты умалишенный совсем, контуженый, черт возьми?
- Кто тебе позволил? – В ярости спросил Эрик, теряя самообладание. 
Он бы его задушил.
Ах, как ему хотелось сделать нечто подобное с самого того момента, как он пришел в себя, и понял, что Кристины больше с ним рядом нет, и не будет.
Она сказала, что у него душа убийцы, душа чудовища, что его можно только лишь презирать, и только. Так пусть так и будет! Что ему мешает теперь доказать всему свету, что она, его Кристина, его ученица, его возлюбленная была права, что она по справедливости звала его убийцей.
Пальцы судорожно сжимали шею мужчины, который вцепился ему в запястье, в надежде отдернуть его руку.
- Черт возьми, пусти-и… - теряя последние капли кислорода, засипел хозяин.
Рука Эрика дрогнула. Почему-то в памяти ожил образ Кристины, с испуганными, полными слез и ужаса глазами. И пальцы сами разжались.
Эрик застонал, почувствовав, как от излишнего напряжения голова пошла кругом.

- Ты…  -  Он опустил руку, уронив ее на кровать, дав свободу своей «жертве».
Жиль Надье схватился за горло, демонстративно высовывая язык, словно давясь чем-то.
- Ты че за горло-то хватаешься, чумной совсем, парень?! – Надье грязно выругался, не смущаясь гостя.
Гостя, как не странно, это и не смутило.
- А ты не имел никакого права! Ясно тебе?! Это – мое! Мое! – Голос сорвался.
- А чем мне было платить? Снять с тебя штаны? Они на тебе тоже только твои, и только одни. Да ему бы они были и не нужны. А денег при тебе не было. – Он поймал на себе тяжелый взгляд мужчины. -  Клянусь. Не было. – Поспешил заметить он, дабы еще и не быть заподозренным в краже.
- Я верю. – Тон незнакомца смягчился. Он опустил глаза. – Я знаю, что при мне не было денег.
- Ну…
- Позови мне своего доктора, сейчас же! – Пока он не отнес кольцо Кристины в какой-нибудь ломбард – проскользнула ужасная мысль в голове Эрика. – Надо успеть! Как можно скорее. – Иначе он потеряет его навсегда. И ее  кольцо  тоже. И тогда у него не останется даже малейшей памяти о самом дорогом, родном, о самом бесценном.
- Совсем с ума сбрендил? Я не попрусь снова к нему в даль дальнюю ради какой-то побрякушки! А может его на месте нет.
- Это не побрякушка! – Мужчина резко подскочил на кровати, и, выпрямившись, сел, спустив ноги на пол.
Руки у него сжались в кулаки, и задрожали.
Надье смотрел на него широко распахнутыми глазами.
- Ты правда не припадочный, приятель?! Или это на тебя так влияет то, чего ты нанюхался? Доктор тебе никак чего-то давал там эдакое.
- Мне нужно мое кольцо! – Упрямо произнес мужчина, повысив голос.
- Ну твое – во-первых, не твое, оно тебе не по размерчику, - язвительно усмехнулся Жиль Надье, -  а во-вторых, мало ль что нужно. А мне тоже много чего нужно.
Кольцо намного дороже стоимости приема доктора – это понимал даже Надье, но что ему тогда оставалось делать?
- Тогда я сам пойду! – Решительно сказал мужчина, и оттолкнулся от кровати, встал, но покачнулся, как нетрезвый, благо успел схватиться за угол стоявшей у кровати сосновой тумбочки.
- Э-э… да тебе сейчас только лежать. – Усмехнулся хозяин, затоптавшись на месте. – Так, ладно, придется снова к господину доктору собираться. Ох, обложит меня его женушка! – Скривился Жиль Надье, и развернулся на каблуках, направляясь к двери.
Эрик недоверчиво посмотрел на хозяина.
- Скажи, что б захватил кольцо. – Кинул он ему в след.
Надье, уже стоявший в дверном проеме, повернулся к Эрику лицом, и демонстративно закатил глаза, всем своим видом показывая гостю абсурдность его слов, действий, и желаний.

Угу.
Ну это ж ПО, ему всегда вынь да положь
А за кольцом, правда, он сам собирался. Ему просто пока самочувствие не позволило.

Он ему еще понадобится

Era, жертв пока не будет.
Нет, у ПО, конечно есть сдвиг по фазе, но не будет же он всех, кто ему на пути встречается душить =) И вот все равно, что-то мне подсказывает, как только ведь сделаешь из ПО реального маньяка-убийцу, читатели же первые на него и наедут :sp: мол, фи, как не хорошо

Хеймдалль, а-то, столько лет вырабатывал. Как собака Павлова уже =)

Banshee, не то слово - повезло    Вы еще дальше не читали

Vika SP,  :pink: надеюсь, дальше хуже не будет. А-то я, откровенно говоря, не очень довольна этими главами. У меня с ПО вечно какие-то траблы.
Мне всегда так и кажется, что чего-то в этих главах не хватает.

Отредактировано Night (2006-03-14 16:57:40)