**
Все это было для Кристины таким незнакомым и неизведанным прежде, но она понимала, что если она по неосторожности отпустит это, то она сызнова опустится в жерло вулкана своей горечи и тоски. Снова в пустоту.
А если нет, то совершит страшную ошибку, о которой, вероятно, в последствии будет сожалеть. У нее не было выбора, и не было выхода. Куда бы она не ступила сейчас, она все равно ступит в бездну.
Эдмон уверял ее, как маленькую девочку, когда она смущалась, что это нормально, что в этом нет ничего ужасного. Ну, наверное, это и было нормально. Не будет у нее реальных любовников, общество, падкое до пересудов все равно «свяжет» ее непристойными узами с кем-нибудь еще, кого она, возможно, не видела и в глаза.
Уж так здесь заведено, уж так здесь должно быть. А некоторые дамы даже смотрели раньше на нее с недоумением, не в силах понять, по какой причине хорошенькая виконтесса до сих пор не «осчастливила» себя любовником, ведь вокруг нее крутятся столько графов, офицеров и прочих мужчин.
- Ах, как это скучно, милочка! – Закатывая глаза, и обмахиваясь веерами, имели обыкновения говорить ей дамы. – Вас не захватывает тоска?
Но чем больше продолжалась ее «связь» с Эдмоном Легардом, которую таковой-то и назвать можно было с натяжкой, тем больше Кристина чувствовала тяжесть на сердце.
Ей льстило внимание, и заинтересованные взгляды этого мужчины, но она чаще начинала чувствовать, что это может привести к чему-то неправильному, необратимому, что убьет ее.
-
Он стоял у экипажа, опираясь затянутой в черную лайку перчатки рукой на позолоченный набалдашник своей трости.
Кристина вздохнула, и отметила, что непутевая горничная слишком стянула ей корсет, и теперь она затянута в плотное кольцо своих страстей.
Она улыбнулась своему спутнику. Возможная прогулка казалась ей весьма романтичной и многообещающей. Но вместе с тем, вызывала страх.
- Не уверена, что… - Она вздохнула, испытывая жар, приливший к щекам, от ощущения на себе его взгляда. – Не уверена, что это хорошая мысль, Эдмон. Я, конечно, не хочу отказывать вам в прогулке, и приятно удивлена вашим приглашением, но, понимаете ли…
- Помилуйте. Кристина, - он улыбнулся ей, подавая руку, - это нормально. Что плохого в том, что я как хороший знакомый вашего супруга, желая не покидать в тоске его жену, готов составить ей компанию?! Виконта ведь сейчас нет в городе?!
- Нет. Он в Кальвадосе. Рауль приедет послезавтра.
- Вы скучаете?
- Немного. – Смутилась Кристина.
- Тогда, прогулка будет тем боле, очень кстати. Думаю, это немного развеет вашу тоску. Поверьте, в этом нет ничего дурного. Ведь именно этого вы опасаетесь?
Он знал. Он словно читал ее мысли. Кристине даже не нужно было ничего объяснять. Он сам ответил за нее. Кристине казалось, что уже никто и никогда не сможет быть так близок с ней, чтобы по одному движению ее глаз угадывать ее настроение, состояние, ее мысли.
Она сопротивлялась. Сама себе. Боялась. Но во взгляде ее разгорался огонь. И Эдмон это без труда замечал. Это лишь еще сильнее подогревало его интерес к виконтессе де Шаньи.
Эдмон казался Кристине интересным собеседником. Еще одной причиной того, что она не отказывала ему в прогулках было то, что Кристина знала - она никогда не заскучает. Он всегда как-то столь умело и непринужденно поддерживал с ней беседу на самые разные темы, и почти никогда их взгляды и мнения не расходились. Он не попрекал ее, не поучал. Он поддерживал ее. В обществе своего супруга чаще она была напряжена в беседах, и постоянно ощущала в словах других упрек за свои взгляды. С Эдмоном Легардом все было иначе.
- Нам как-нибудь обязательно нужно будет посетить театр. – Произнес Эдмон, держа под руку виконтессы.
Он ощутил, как та вздрогнула.
- Конечно же, с вашим супругом, Кристина. – Поспешно заметил он. – Как давно вы посещали театр?
С момента замужества Кристина и Рауль там почти не бывали. Хотя, ее супруг нередко заговаривал об этом. Но всякий раз виконтесса находила причины, чтобы отказаться от посещения театров. Ей почему-то казалось, что сцена никогда больше не будет ее привлекать так, как прежде.
Она так и не ответила ему.
Было начало ноября. Ветер разгонял тучи, путаясь в сухой листве. Кристина изредка поднимала взгляд вверх, сосредотачиваясь на ясном небе, вслушивалась в отдаленное воркование птиц, улавливая, как хрустят сухие ветки у нее под ногами, на которые она порою случайно наступала каблуками.
- Чудесная погода! – Кристина поправила синюю вуаль шляпки.
- О да. Идеально подходящая для прогулки.
– И свежий воздух, как ничто лучше, пробуждает аппетит. – Уголки губ виконтессы приподнялись в игривой улыбке.
Прогулка переросла в ужин. На протяжении всего вечера Кристина на удивление была разговорчива, улыбалась, смеялась, и вела себя весьма оживленно. И не сводила взгляда с крошечных пузырьков шампанского, играющих в ее бокале.
-
- Чудесный вечер. Спасибо. – Произнесла Кристина, подходя к экипажу. – Мне даже немного жалко, что он закончился. - Ее слова звучали будто призывом.
Помогающий виконтессе сесть в экипаж Эдмон, не выпуская ее руки, улыбнулся. В дороге Кристина чувствовала, как он, не выпуская ее руки ни на секунду, гладит ее пальцы.
Кристина немного устало улыбалась. Как не странно, но ей это нравилось. У нее кружилась голова. Теряя силы, она вовсе не противилась, и не оттолкнула его, когда сильные руки Эдмона, стискивая ее хрупкие плечи, притягивали к себе.
Щекой Кристина соприкасалась с бархатом его фрака, и бессвязно она твердила:
- Я безумная, безумная. Эдмон, что я делаю?! Вы понимаете? Нет, нет, вы не понимаете. – Кусала она в разочаровании губы. - Я не могу… я не думаю... не знаю почему… Я не думаю, что могу… что… Вы понимаете? Постойте, обождите, секунду, стойте, я не договорила… - Кристина, чувствуя его ласки, и слыша его голос, закрывала глаза, забываясь: - Ну постойте, я… Эри… Эд-мон… Эдмон… стойте!
Кажется, выпитые четыре бокала дорого шампанского, начали давать о себе знать. Тело ее слабело, а рассудок отказывался ей подчиняться. В голове ее смешались какие-то картинки и образы, и непонятными разноцветными мозаиками проплывали перед глазами.
- Безумны не вы, Кристина. Безумны мои чувства к вам… Вы понимаете, моя дорогая?!
Он объяснился ей в сумасшедшей, безумной, не щадящей разум любви и страсти прямо в карете. Однако, Кристина, чувствуя горячее его дыханье на своих губах, затрепетав в преддверии возможного поцелуя, от чего-то поспешно уклонилась. Он коснулся губами ее щеки. Кристина вздрогнула.
Остаток дороги он с трепетом шептал ей что-то, а Кристина никак не могла осмыслить все происходящее сейчас с ней. Может быть, это всего лишь ее фантазия, ее вымысел? Сердце Кристины забилось быстрее. Может быть, он подарит ей счастье? Может быть, оно будет походить на счастье тех героинь из прочитанных романов? Теперь она тоже может ступить в омут этих невероятных чувств и ощущений. Они кружат ее, пьянят, горстью разноцветных звенящих нот рассыпаются по струнам ее души. Может быть, он одарит ее страстью, которую она так и не смога познать? Может быть, он даст ей все то, о чем она только смела догадываться все эти годы? Она ощутила, как по телу растекается волна блаженства. Это нормально. Должно быть, он избавит ее от скуки и горести… Именно он.
Как давно она живет в холоде? Так давно, что уже позабыла, что значит быть желанной.
Экипаж остановился у незнакомого фасада дома. Эдмон учтиво подал виконтессе руку.
- Где мы? – Едва слышно выдохнула она, рассеянно оправляя складки юбки.
- Можете считать это моим домом. И я готов пригласить вас внутрь, душа моя. – Широко улыбнулся он, обнажив белые зубы.
В груди Кристины неприятно ныло. Точнее, приятно, и это было настолько ощутимо, что создавалось почти болезненное ощущение.
- Но… я не знаю. – Виконтесса вздохнула, и сделала шаг вперед.
Еще немного, и, кажется, она сделает ошибку. Глупую, глупую ошибку! Но сейчас это не имело значения. Кристине хотелось смеяться. Ей хотелось веселиться и танцевать, забыться, забыть свое имя, свое прошлое, все, все.
Господи, на что она идет? Почему вместе с этим в душе пусто, почему она чувствует такую безысходность и отрешенность? Почему она идет на это, словно на гильотину? Почему внутри ее души бьется уверение самой себя же о том, что она должна, просто должна это сделать? Кто во всем этом виноват? Почему такая боль растекается в ее сердце?
Ей необходимо переступить через все это, иначе она снова опустится на низины обыденности… Она должна ради себя же самой.
Эдмон улыбнулся Кристине, предложил свою руку, она оперлась на нее, и они вошли в дом. Просторный и богато обставленный. Но Кристина не заметила ровным счетом ничего.
- Эдмон, я не знаю, правильно ли… - Кристина осторожно ступала по полу, боясь того и гляди потерять равновесие.
Она понимала, что если сейчас она развернется, и уйдет, возможно, она уже больше никогда не увидит его. Больше никогда не увидит этого человека, как и его… Мужчину, о котором так не любил вспоминать ее супруг.
- Успокойтесь, дорогая, - легко ответил ей Эдмон.
Он толкнул тяжелую дверь в одну из комнат, пропуская ее вперед.
Кристина обессилено опустилась в кресло.
- Понимаете ли…
- Я все понимаю. – Он опустился перед нею, взял ее руку, поцеловал. – Доверьтесь мне дорогая. Ведь, кажется именно этого вам не хватает.
- В каком смысле?
- Вы скучаете. Без конца скучаете, пока супруг в разъездах. Я вас понимаю. Ах, как понимаю.
Губы его скользнули вверх, по запястью, и выше, исследуя кожу на внутренней стороне ее руки. Кристина задрожала. Она не могла сейчас понять – доставляет ли это ей больше удовольствие, или нежели наоборот – отвращение.
Никто и никогда не прикасался к ней кроме ее мужа.
Кажется, он был настроен очень решительно. И Кристина прекрасно понимала, что именно желает сейчас этот мужчина.
Она сама это избрала. Значит, она доведет свой выбор до логического конца.
Эдмон поднял на нее потемневшие глаза, в которых сосредоточился призыв. Кристина глубоко вздохнула. И этим вздохом все было сказано. Эдмон моментально понял это. Он подался вперед, рука скользнула по острому колену женщины, отчетливо прощупывающемуся через сукно строгого темно-синего платья.
Его руки крепко стиснули ее тонкий стан, Кристина поначалу сделала едва заметную попытку высвободиться из его объятий, но поняла, что обессилила, и поддалась его настойчивым ласкам.
Губы ее едва заметно начали шевелиться, словно она произносила что-то про себя. За прошедший вечер она ни разу не вспомнила имени своего мужа. В отличии от имени другого человека… Отчего-то оно ни на секунду не покидало ее при каждом прикосновении, при каждом слове Эдмона. И она всякий раз опасалась, что, забывшись, назовет другое имя.
Она не понимала, что с ней происходит, и почему она, поклявшись раз и навсегда, не вспоминать о нем, не думать, и не сожалеть, вот уже весь вечер никак не может избавиться от мыслей о другом.
Казалось, у нее сейчас было все, о чем могла бы мечтать любая женщина – рядом с нею был привлекательный, сильный, желающий ее мужчина, вечер обещал ей открыть наивысшие, неизведанные доселе наслаждения. Но всякий раз, как Эдмон произносил ее имя, перед глазами вставал другой образ. А что бы она сделала, если бы на месте мсье Легарда был другой?
И в эти мгновения, обращая взгляд на своего спутника, ей начинало казаться, что он недостаточно хорош, что в нем нет чего-то, что она сейчас так желает, и что влекло бы ее, что глаза его недостаточно глубоки, черты лица какие-то чуждые, а голос слишком груб.
Кристина резко отстранилась, и потерла пульсирующий висок.
- Что такое? – Эдмон поднял на нее глаза. Взгляд его стал наивным и ребяческим, брови дугой изогнулись в удивлении. – Что-то не так, душа моя, Кристина?
- Голова… как болит. - Кристина попыталась заглушить стоны погибающего рассудка. – Я не могу, Эдмон, простите. Не могу.
-Кристина, да вы слишком напряжены. Все будет хорошо. – Он провел кончиками пальцев по нежной коже на ее щеке. – Сейчас.
Мужчина встал, и направился к двери в другую комнату, попутно скинув черный сюртук, небрежно кинув его куда-то на пол.
Кристина привстала с кресла, сделала пару шагов, и присела на край кровати. Холодными пальцами она прикоснулась к разгоряченной коже на шее. Она вся горела. Боль в голове стучала тысячью раскаленных молотов. А может это что-то другое? Страх? Совесть? Она чувствовала, словно боль пожирала мозг.
- Я не должна. Господи, как больно... – Прошептала она, и услышала стук каблуков.
Она подняла глаза. В нескольких шагах от нее стоял Эдмон.
- Сейчас полегчает. Все будет хорошо. А это… боль легко успокоим. – Он, со спокойным расслабленным видом, сел рядом с нею, провел рукою по изгибу ее талии. – Вы даже не представляете, что вы за женщина. Вы достойны куда большего, чем имеете сейчас… Неудивительно, что вы так измучены свой жизнью. Я понял это еще в первый миг, как увидел вас.
Кристина чувствовала слабость, которую вызвал алкоголь. Голова ее беспомощно легла ему на плечо, веки начали слипаться. Ей показалось, что она теряет сознание. Эдмон продолжал нараспев осыпать ее комплиментами, говоря ей о ее красоте, убеждая, что такая женщина, как она достойна большего. Но Кристина их уже почти не слышала, лишь чувствовала его прикосновения.
Вдруг он резко приподнялся с кровати, встал перед Кристиной, окинул ее взглядом сверху вниз, и взял ее за руку.
- Что вы делаете? – Сквозь туман, пробормотала Кристина, приоткрывая глаза
- Ничего особенного. Так будет проще. Вы сами говорили, вам не хорошо… Вы хотели избавиться от боли, от волнения… Боль пройдет.
- Эта боль не пройдет. – Вздохнула она с недоверием.
- От этого пройдет любая боль. Поверьте, дорогая.
И виконтесса доверительно расслабилась. Очень быстро что-то блеснуло у нее перед глазами. Эдмон продолжал ей что-то говорить, Кристина ощутила едва заметную боль. Потом что-то звякнуло об близь стоящий на столике позолоченный поднос, и Кристине показалось, что мир замер. Эдмон сделал пару шагов назад. Виконтесса откинулась на спину, ложась на кровать. Спать не хотелось. Но вместе с тем, не хотелось вообще ничего.
Последнее, что она помнила, это стоящий перед ней Эдмон, неспешно развязывающий шейный платок, на губах у него играла лукавая усмешка. Спустя несколько секунд она ощутила его прикосновение к своим губам. Она попыталась ответить ему, но вдруг ее охватила паника, и почти непереносимо отвращение. Кристина забарахталась в вязкой тине бессилия и страха, пытаясь отстраниться. Виконтесса сделала попытку глубоко вздохнуть, но поперхнулась. Грудь свело, в горле пересохло, показалось, что по венам начал растекаться огонь.
- Нет, - вдруг слабо застонала она. - Нет! – Вскрикнула Кристина.
Эдмон резко отшатнулся от виконтессы, пребывая в полной растерянности. Кристина осталась на кровати.
Свет сменился тьмой. Чьи-то руки сначала легли ей на плечи. Потом спустились к талии. В порыве страсти стиснули ее стан. Стало сложно дышать. Горячие руки начали блуждать по телу. В мареве собственного дурмана она ощутила чьи-то горячие губы у себя на шее.
Это было так реально, и одновременно иллюзорно. Ей это казалось, или это было реальность?
- Кристина… - Она услышала глубокий голос у себя над ухом, и была уверена, что не раз слышала этот голос.
Виконтесса с трудом разомкнула отяжелевшие веки. Этот взгляд. Тяжелый взгляд. Глубокий. Пробирающий до самой подноготной твоей души. Она прекрасно знала этот взгляд. Руки еще сильнее сжали ее талию. Кристина открыла глаза – белая, как светлое пятно в тоннеле маска.
- Это ты… - Прошептала она, задыхаясь. – Ты… я знала, что ты не оставишь меня! Прости, я не хотела… Прости меня!
Это тот, чье имя она боялась называть в слух, и все равно не в силах была вычеркнуть из своей новой жизни. Но что он делал здесь? Она не хотела, не хотела встречать его тень в своей нынешней жизни. Все. Все кончено. Навсегда. Она не желала видеть его в своем бреду, в своих кошмарных снах. Почему он обнимал ее, почему она чувствовала его руки, его взгляд, его дыхание… Она притянулась к нему.
Эдмон, отойдя на несколько шагов от кровати, в оторопи смотрел на молодую виконтессу. Та металась по кровати, и как в бреду стонала что-то невнятное, что именно, он никак не мог понять. Похоже, она звала кого-то.
Хрупкое тело ее начало биться в конвульсиях и сильнейших судорогах, она неестественно стонала. Тело ее напрягалась, и сию же минуту расслаблялось. И так почти с равной периодичностью.
Виконтесса продолжала биться в припадке, издавая странные грудные звуки, похожие на стоны. Под тонкими, почти прозрачными полуприкрытыми веками ее двигались глазные яблоки, словно она видела что-то, что могла созерцать только она одна. Кристина часто-часто дышала. Ей явно что-то чудилось. Странно. Что? Эдмон даже не успел толком к ней прикоснуться. Он начал перебирать в голове возможные исходы. Как выйти из ситуации, если виконтесса де Шаньи скончается прямо на постели своего любовника? Неприятностей будет не миновать. Столь малая доза морфина должна была расслабить эту женщину, но никак не подвести к безумию.
Тело Кристины было напряжено и натянуто, как струна. Еще какое-то время она стонала и вздрагивала. Все это было похоже на то, что она лишь спит, и видит она в своем нездоровом сне кошмар, от которого не может очнуться. А потом виконтесса мгновенно, словно потеряв силы, замерла.
Эдмон вздрогнул.
Все?
Нет. Женщина дышала. Носом у нее пошла кровь, тоненькой струйкой потекла по верхней губе.
Кристина очнулась от того, что испытывала чувство тошноты.
Она застонала и с трудом разомкнула отяжелевшие веки. Первое, что она увидела – лицо незнакомого мужчины с острыми чертами лица. Он, охватив ее тонкое запястье, мерил ей пульс.
- Она пришла в себя, господин Легард.
Эдмон, расхаживающий по комнате, положительно кивнул головой.
- Хорошо мсье Жерден. Полагаю, она в порядке?
- В порядке. Уже – да.
- Спасибо. Да, и кроме всего прочего, я бы не хотел, чтобы это вышло за стены этого дома.
- Конечно господин Легард. Вы меня знаете. – Сузил глаза мужчина.
Кристина почувствовала, как ее руку отпустили. Человек, который, скорее всего, являлся доктором (как поняла Кристина), поднялся и прошел к дверям. За ним прошел и Эдмон.
- Можете не переживать за это, господин Легард…
Мужчины еще о чем-то говорили. Но слишком тихо, чтобы Кристина могла услышать. Кроме того, ей сейчас было болезненно напрягаться, чтобы услышать – о чем именно проходил их разговор.
Как только доктор покинул комнату, Кристина приподнялась, обратив свой взгляд на Эдмона. Он подошел к ней, присел на кровать. Кристина облизнула пересохшие губы.
- Я плохо помню, что произошло…
- Душа моя, это было случайностью. Я ума не приложу… - Он взял ее за руку. – Но все уже хорошо. Доктор сказал, у тебя поднялось давление. Этого больше не повторится.
- Это был доктор?
- Да.
- Господи, мой муж… - Застонала Кристина.
- Мсье Жерден никогда не разглашает того, что не должно знать другим. Не волнуйся. Сейчас тебе это ни к чему.
Кристина вскинула руку, и вплела тонкие пальцы в выбившиеся из прически волосы.
- Я доставила вам хлопоты.
- Нет, вовсе нет! – Пытаясь быть обходительным, заботливо говорил Эдмон, гладя ее руку.
- Не стоило мне тогда пить… Я слишком многое себе позволила. Господи, это было ужасно.
- Не думай ни о чем. – Он придвинулся к ней ближе.
Кристина смутно припомнила все, что было ранее. И вдруг одна мысль о том, что она могла бы отдаться этому человеку, испугала ее. Теперь нет, никогда!
- Нет! – Кристина вытянула руки, не подпуская его к себе близко. – Я не могу! Не надо! Больше ничего не надо! Хорошо?! Эдмон, простите, но мне нужно… - Кристина попыталась привстать. – Мне нужно вернуться обратно. Простите… простите, я… это все было недоразумением.
- О чем ты?
- Давайте не будем сейчас об этом. Мне нужно вернуться. Иначе будет еще хуже.
- Ну конечно. Как хочешь. – Холодно ответил ей мужчина, подавая ей руку. – Надеюсь, ты не будешь против, если я провожу тебя. Ты очень слаба.
- Не стоит. – Она огляделась вокруг себя растерянным взглядом.
- Ты плохо себя чувствуешь. Я посажу тебя в карету. Она доставит тебя домой.
- Спасибо. – Хрипло ответила Кристина, борясь с чувством тошноты, сжимающим ее желудок. – Благодарю. В любом случае, спасибо. И извини меня.
Покидая его дом, Кристина произнесла: - Все это было недоразумением. Боюсь, вы избрали не ту даму «своего сердца». – Горько усмехнулась она.