А охота всё ближе. Псов спустили с цепей, жди, зверь…

Не жди, уходи, прижимая к себе единственное сокровище, скрывайся, ведь можешь, чутьём своим знаешь, куда нужно идти. Не брать ничего, не останавливаться – некогда, ревёт свора где-то там, почти за спиной.
Только накинуть на Кристину плащ, вмиг обозначивший контуры тела и забыть на время о собственном сумасшествии: вот она, просто устала, просто свернулась калачиком и спит, а он несёт её в постель, и когда опустит на мягкие подушки – останется рядом, шепнёт ей на ухо что-то… а она в полудрёме услышит, непременно услышит – и найдёт его руку, сожмёт слегка тонкие пальцы, ухватится, будто за ладонь ангела, улыбнётся, опускаясь в глубины своих нежных снов…

Какие жалкие мечты… Ты пал в её глазах, навсегда. Да лучше бы остался Призраком, нежели стал таким развенчанным божеством…

Вместо шёлкового покрывала – тяжёлая портьера на зеркале, сорванная, она обдаёт его месяцами накапливавшейся пылью – и открывает бликующую поверхность, на которую невозможно смотреть: и так бешенное сердце колотится где-то у горла, а при виде собственного отражения и вовсе хочётся завыть…
Вместо этого – удар, резкий, тяжёлым ботинком прямо в проклятую безжалостную поверхность, только укрыть себя и её от осколков – и можно шагнуть туда, вперёд, на дорогу, что известна лишь ему.

Вжавшись в шершавую стену спиной, запахнувшись в тьму, как в плотный плащ, впервые перевести дух, успокоить ритм сердца, вдохнуть раз, другой…
И задуматься, почему вдруг стало тихо?

Ушла охота, спутала следы, нашли, затравили зверя псы – но не поняли, что не того! Уходят – но вернутся… Вернутся…

Невозможно больше держаться на ногах, он медленно осел прямо на каменный пол, опустив Кристину себе на колени, руки онемели и не слушались: только и хватило сил на то, чтобы прижать её к груди, провести ладонью по безвольно висящей руке, сжать легонько девичьи пальцы, так, как мечтал, чтобы сделала она… И всё, упереться затылком в холодную стену и хотя бы минуту посидеть, ни о чём не думая… Только ласкать её ладонь… Чувствовать такое невинное и такое огромное счастье – она бы не позволила ему сама…

Закрыть глаза, вздохнуть глубоко… Тишина, блаженная и желанная, разорвалась лёгким звоном, тяжёлым стуком, страшным грохотом – это всё был один звук?
Вздрогнув, он открыл глаза – и едва не вскрикнул в голос: Кристина, его Кристина, была в его объятиях, растрепавшиеся локоны на его груди и трепещущие веки, будто она видела кошмарный сон…

Инстинктивно он отпрянул, выпустил её руку, опёршись на каменный пол – и почувствовал под пальцами кольцо, именно оно разрушило тишину своим падением – с её руки?

Медленно, словно боясь чего-то, он сжал золотой ободок в руке, ощутив абсолютно гладкую поверхность. Это было не его кольцо.

Алекс, я сама просила - я получила ответ. Обижаться здесь не на что, абсолютно серьёзно! Спасибо, ведь многого я сама уже не замечаю просто 

Hell, так ведь этот фик вроде серьёзный.. По крайней мере стал таковым в процессе. Вот пиш сейчас - и о-очень серьёзно ломаю себе голову над происходящим.
А где "прикол" про Прелессть? Горлум в целом является приколом что ли? Да?
ПРосто по задумке должно было получиться именно схождение двух желаний: один с Кристиной, другой с кольцом, причём невесёлая такая встреча у них получается.. Ну ладно, посмотрим.

Но если такой Призрак вам понравился - ждите его возвращения..)) В несколько другой истории.. Попозже..)) Вот только хоть здесь финал допишу 

написала, подумала, покромсала, переписала, покромсала опять... плюнула на это дело, удалила всё разом и написала заново... Fin, милсдари и милсдарыни :yahoo:
_______________________________________________________________

Сладкая-сладкая сказка: твои дрожащие руки, ты касаешься моего лица, моих рук, легонько, а я боюсь даже открыть глаза, не понимая где мы и что с нами. А потом чувствую, как сводит пальцы, судорожно сжатые в кулак, сжимающие кольцо. И вздрагиваю, как от удара. И открываю глаза.

Ты так близко, любимая, и так далеко. Я потерял тебя, опять, в который раз.

- Что произошло?
- Я не знаю… - и это правда, я не знаю, любимая.
- Ты кричал, но тебя не было… здесь. Я только протянула руку и, кажется, почувствовала твою ладонь…
- Да… - да, я помню. Помню, как метался в агонии, в замкнутом кругу – только одно прикосновение остановило пытку, дало мне время на тот самый вздох, дало силы стянуть проклятое кольцо с пальца, так резко, что до сих пор саднит кожу.

Я забываю слова, теряюсь в счастье твоей близости, ожидая момента, когда прелесть секундного забвения пройдёт, и ты вновь вспомнишь, кто я такой, и отпрянешь с ужасом. Закрываю глаза, чтобы не видеть в этот миг твоего лица и жду. Я всю жизнь только и делаю, что жду…

Но вместо холода разорванных объятий – прижатый ко лбу лоб, тонкие ладони, охватывающие мои плечи, всхлип:
- Господи… Я видела Ад, самый настоящий, самый жуткий кошмар… Господи, за что? – Твой голос ломается, я слышу, я угадываю в нём слёзы. Прости, любимая, это опять я, опять… Я понимаю, о чём ты, я заставил тебя пройти через это, и оправдания здесь не помогут.

Словно протрезвев, вспоминаю произошедшее, вновь заглядываю в глаза страшной твари с фигурой человека и повадками демона. И снова вижу в зрачках своё отражение.
Так же я выгляжу перед тобой, любимая… Это не вопрос, это утверждение. И если это так, то к чему тогда эти игры? Заканчиваем спектакль. Занавес, господа!
- Уходи, Кристина! Оставь меня, уходи! Прошу тебя… Прости меня, прости если сможешь, и уходи. Вернись к нормальной жизни, забудь, забудь…
Забудь, любимая, умоляю. С этим нельзя жить. Я и не смогу, я просто умру без тебя, без шума и излишнего пафоса, но ты должна попытаться.
Предательские слёзы текут из-под зажмуренных век, проклятье! Даже сейчас я жалок перед тобой…

Ну же, Кристина…

Мой милый ангел, ты всегда меня слушалась, слушаешься и теперь. И поднимаешься, медленно, словно нерешительно, оставляя мне только отголоски своего тепла, эту последнюю ласку, последнюю память о себе.
Но не отпускаешь моего плеча, тянешь за собой… Тянешь за собой?
- Кристина? – Неужто я осмелился открыть глаза?
- Вставай. Вставай же, пойдём!
- Что ты говоришь, любимая?
- Я уже давно всё тебе сказала. Неужели ты так и не понял?

Понял, любимая. Но боялся. И сейчас боюсь больше, чем когда либо в жизни – вдруг я сейчас проснусь и всё закончится в один миг?

Нет, не закончится… Никогда, верь мне…

Я верю. Верю, любимая…

И остановиться только на миг, только на секунду тебя оставить, чтобы разжать побелевшие пальцы и швырнуть кусочек драгоценного металла, что есть силы, не глядя куда, и крикнуть вслед: Я сам! Ты слышишь? Я САМ!

***
Только по прошествии нескольких часов, уже после того, как шумная, негодующая толпа прекратила охоту по таинственным лабиринтам за чудовищем, которое то скулило, то хрипело, то исчезало из вида и вновь появлялось, но, наконец, исчезло совсем; после того, как в одном из каменных коридоров наткнулись люди на израненного, полуживого виконта де Шаньи, который не помнил ничего, еле дышал и только вздрагивал иногда, шепча имя возлюбленной; после того, как он, оправившись, смог отвести их к логову Призрака, где опустился бессильно наземь и приказал прекратить поиски: «Она ушла с ним, сама, сама, она выбрала, она…»; уже после всего этого… позже…

…Гораздо позже вернулся в подземелье любопытный рабочий. Его тянуло, его звало что-то, неимоверно, неуклонно, до зуда, до ломоты в костях ему надо было туда спуститься.

Страх пронизывал ознобом, до самых костей проникал внутрь, но он всё равно шёл, на дивный зов, на сладкий голос. И только уже ступив на всё ещё залитый светом догорающих свечей берег, он сломался, упал на колени, трясясь от ужаса этого места: ничего не было тронуто, казалось, здесь на всех предметах лежало проклятие, которое останавливало уже протянутые к ним руки и заставляло судорожно креститься, чтобы отогнать зло прочь.

Здесь много лет обитал сам Дьявол. И даже сейчас со всех сторон доносился отголосками его смех, смешиваясь с мелодичным женским голосом, как с перезвоном сотен колокольчиков в этой гнетущей тишине.

И животный, дикий ужас заставляет вскочить, бежать, спотыкаясь, падая, дальше, дальше, прочь отсюда. Споткнувшись в очередной раз, уронить факел: и заметить, как неярко блеснуло что-то в неверном, стремящемся погаснуть, свете.

Колечко, маленькое, золотое… Какое, хм… прелестное, в самом деле! Вот и награда тебе за твои страхи, человек. Спрятать, спрятать, не показывать никому, моё, моё!

Кольцо должно вернуться к хозяину…

Отредактировано Цирилла (2006-02-26 20:12:19)

Лаяра, я не поняла?? Переведи?
___________________________________

Ах да, совсем забыла:

И жили они долго, хорошо, но со скандалами, и был у них сынок, курчавый да голубоглазый, и звали его Фродо в честь прадядюшки Кристины!

всё, конец, совсем, никаких больше колец.

Спасибо всем, кто сие читал; спасибо тем, кому понравилось и они высказались, и тем, кому не понравилось, но они не стали громко ругаться 

Отредактировано Цирилла (2006-02-26 21:13:26)