Гиллуин, да вон он, Эрик - тень, которую почувствовала Ольга)))

А это будет хороший сюрприз)

Ну я же предупреждала про историю и хронологию! Войну я пока что послала лесом.

Я еще раз прошу прощения у историков и хронологов! За то, что я позволила себе вот такую вот вольность с мировыми событиями...

Я прекрасно знаю историю.. я же ее изучаю... но тем не менее

Ну, если с обидой - то чуть-чуть (из-за непонимания - зачем шутки?)... нет.. там сюрприз другой.. лично вам могу по ЛС рассказать.. чтобы посмотреть на примерную реакцию читалеля... - знать, к чему готовиться.. а то, может, придется удочки сматывать и искать политического убежища в Индии)

все люди - как люди, а мы - короли! (*ночной Вероны! (с))

Ладно.. когда напишу новую порцию, я жду от вас новых шуток! ибо смешно!

Erik Snape, будь у меня под рукой книга... я бы тебе показала место, где написанно, что у Эрика волосы были достаточно длинные. И вообще.. меньше будешь знать - будешь спокойнее жить.. ты еще успеешь удивиться)

Я жутко извиняюсь, но ибо завтра буду пистаь опять не из дома, то выкладываю сюда то, что есть на данный момент, дабы завтра было откуда брать текст)))

Ольга с грохотом закрыла дверь спальни и ударила по ней каблучком. Внутри смешивались самые разные эмоции: страх, стыд, любопытство, гнев, боль, разочарование, истеричная эйфория. Сердце бешено колотилось: она добиралась до спальни бегом. Сил, как бывает после приступа истерики, заметно поубавилось, и Ольга после того, как успокоилась и восстановила дыхание, задернула шторы и, не раздеваясь, прилегла на кровать поверх одеяла.

***

Слова кухарки сильно задели Эрика, но он не мог не признать, что в них было больше здравого смысла, чем во всем этом доме с тех пор, как он его перестроил. К тому же он почувствовал себя виноватым перед Ольгой, несмотря на его ощущение вседозволенности по отношению ко всему роду человеческому. Графиня являлась исключением из правил, ее ситуация являлась исключением из правил. Желая подобрать подвластное холодной логике объяснение своего чувства вины перед ней, Эрик окончательно запутался.  Совершенно точно он знал только, что, когда такие, как она, люди начинают показывать свои чувства кому угодно, это - повод за них побеспокоиться.

У него в душе итак царила ночь, а теперь эта ночь стала еще темнее, и, стремясь остаться наедине с собой, он затаился в саду. Могла ли Ольга наложить на себя руки? Насколько сильна ее воля? Где черта, которую переступать не стоит? Он вовсе не хотел сводить ее с ума, и не желал ее гибели - стоило ли тогда ее спасать. В противоречие этому выступала не исчезнувшая из сердца обида. Эрик не мог вспоминать о Кристине без презрения, он вообще не мог о ней вспоминать, но именно с нею была крепко связана навязчивая идея о предательской сути всех женщин, не составляющую исключение даже для Ольги Дмитриевны.  Он вернулся в дом поздним вечером, когда на улице стало невыносимо холодно. В доме все готовились ко сну. Прислуга не любила бодрствовать допоздна, впрочем, как и рано вставать. На несколько часов можно было прилечь отдохнуть, а потом дом всецело будет в его распоряжении…

Спускаясь в середине ночи в гостиную, Эрик проходил мимо комнаты Ольги. Дверь была, как всегда приоткрыта. У графини тоже оказались свои причуды! На ночь, к примеру, она всегда открывала дверь настежь и отгораживала шторы. Эрик приостановился на мгновение: в голове у него незаметно промелькнула какая-то мысль, выразить которую в словесной форме он не успел. И ушел. Когда он садился за фортепьяно, перед глазами возникла картина спальни Ольги. Лунный свет. Вот, что так привлекло его внимание. Лунный свет в этой комнате казался каким-то холодным и болезненным, липким и связывающим как паутина. Он решил поскорее прогнать это воспоминание. Оно грозило отбить у него желание сочинять музыку.

***

Графиня не спала, выспавшись за вечер. Она просто лежала лицом к окну и бесцельно наблюдала почти не меняющуюся картину ночного неба. Когда около двери послышались шаги, Ольга, повинуясь внезапно возникшей интуиции не обернулась, а затаилась. Кто-то бросил на нее взгляд – она почувствовала, а потом звук шагов возобновился, только на этот раз, удаляясь прочь. Одним быстрым и бесшумным движением графиня села на постели, и, выждав некоторое время, встала и вышла из спальни. Никого, конечно, уже не было. Но звуки исчезли где-то около лестницы, она была в этом уверена, поэтому и направилась туда. Ольга осторожно ступала по ступенькам, крепко держась за перила, чтобы не упасть и не опуститься в кромешной тьме. Потом она долго стояла, слушая тишину, пока безмолвие не разбили звуки музыки. К музыке графиня была неравнодушна. И ведомая мелодией, она вскоре набрела на гостиную. Дверь была открыта и ей представилась следующая картина: очень худой человек, мужчина, играл на рояле, повернувшись к двери спиной и довольствуясь лишь лунным светом, проникающим в окна. Ольга затаила дыхание и не двинулась с места. Она знала, как важно не прерывать игру музыканта.

Но все оборвалось… внезапно. Какое-то шестое чувство, пробудившееся, когда музыка, достигшая своей наивысшей эмоциональной точки, уже текла в жилах, смешавшись с кровью, сказало ей уже не раз услышанное имя. И Ольга, не отдавая себе отчета, произнесла его в глубоком вздохе:

- Эрик.

Все оборвалось. Он вскочил, обернувшись к ней. Лунный свет озарил его лицо, и Ольга невольно вскрикнула. А дальше последовала немая сцена. Они стояли и неотрывно смотрели друг на друга, пока Эрик, наконец, не отвернулся, закрыв ко всему прочему лицо руками.

- Кто вас сюда звал? – спросил он.

Графиня пожала плечами, и уже позже сообразила, что он не видел ее ответа. Она, наконец, собралась с силами, чтобы преодолеть первый шок, и сдвинуть ситуацию с этой малоприятной точки. Ольга медленно приблизилась к нему. Эрик незаметно вздрогнул, почувствовав, как ее холодная рука опустилась на его плечо.

- Может быть, вы таки удостоите меня своим взглядом… - в ее голосе потрясающе гармонировали ирония и, как правило, лишающее дара речи удивление.

- Вы издеваетесь…

- Только если над собой, - возразила она. – Эрик…

- Что?

- Мы с вами уже не дети, чтобы играть друг с другом в тайны, - мягко сказала Ольга, взяла его за руки и повернула к себе.

- Я раньше носил маску… - усмехнулся Эрик, когда она с трудом подавила еще один, готовый сорваться с губ крик. – Если хотите, я снова ее надену…

- Вы носили маску?

- Да. Мне пришлось снять ее. Я пережил взрыв в Гранд Опера, мне нельзя надевать маску. У меня будут проблемы с дыханием.

Гиллуин, правильно. Я специально.. вот такая я ****кхм... )