Маленький кусочек. Больше пока не могу.
Глава 4
Свадьба
– А ваши условия позволяют хотя бы иногда... проявления ласки? – спросил Эрик, со страхом ожидая её ответа. И тогда Кристина наклонилась и прикоснулась губами к его лбу, запечатлев на нём нежный, едва ощутимый поцелуй. Она относилась к нему, как к обычному человеку, она прикоснулась губами к пожелтевшей морщинистой коже на лбу. «Я не должен был этого позволять!» Но удовольствие от случившегося вызвало у него сладостную дрожь.
Он хотел всего лишь проверить её, испытать её решимость. Кристина прикоснулась губами к его коже и не упала замертво у его ног. «Как? Ведь матушка говорила...» Эрика бросило в пот, сердце неистово застучало. Колени вдруг ослабли настолько, что некоторое время он не мог стоять. Поцелуй. Никогда прежде он не испытывал этого удовольствия, этого декаданса. Его первый и последний. Поцелуй. Теперь он, если придётся, будет умолять её о крупицах ласки каждый день своей жизни.
Эрик испытывал восторг и грусть – и чувствовал себя счастливее, чем когда-либо прежде. Ему хотелось сразу столько всего, что в голове была полнейшая неразбериха. И ещё он чувствовал себя совершенно вымотанным. На часах было одиннадцать часов утра, ему ещё надо как-то выдержать остаток дня. А день предстоял очень напряжённый, наполненный свадебными приготовлениями.
Так или иначе, Господь, который так долго поворачивался к нему спиной, теперь позволяет ему взять в жёны одного из своих ангелов. Эрик усмехнулся, вспомнив, что, когда он впервые её увидел, то подумал, что она выглядит совершенно невзрачной. Сейчас он так не считал. Её внешность была неповторимой, фигура – совершенной, губы сочными, а глаза имели полудюжину оттенков и загадочную, очаровательную косинку. Её волосы – светлые, золотисто-медовые с тёплыми, насыщенными оттенками. Её голос был создан для того, чтобы петь серенады самому Господу. Кристина его не любила, но это ничуть не умаляло его восторга: поскольку никто никогда его не любил, он этого и не ожидал.
* * *
Эрик бежал через туннели, пока не запыхался и не начал задыхаться. Выйдя из оперного театра, он направился к улице Скриба. Дариус, слуга Хафиза, впустил его и со встревоженным видом позвал своего господина. Ожидая Хафиза, Эрик расхаживал взад и вперёд по маленькой гостиной в его доме.
– Прекрати. Ты сотрёшь мои ковры. И не думай, что я не потребую за это платы, – сказал Перс.
Эрик остановился перед Хафизом.
– Дарога, она поцеловала меня! – не выдержал он.
Перс выглядел озадаченным.
– О, Боже, да! Она... она поцеловала меня в лоб. Сюда, – Эрик указал на то место, которое она поцеловала. Судя по виду Перса, тот был в ужасе от того, что нечто подобное вообще могло произойти. – Поцеловала меня по своей собственной воле. Её губы коснулись меня. Здесь, здесь, – снова указал Эрик. – Теперь ты видишь, что она любит меня? Видишь, что она готова выйти за меня замуж?
Перс изогнул густую бровь.
Он допустил ошибку! Эрик понял – от Перса не ускользнул тот факт, что он не сказал: «Она хочет выйти за меня замуж».
– Её доброта безгранична... Но ты ведь знаешь – я надеюсь, что знаешь! – что ты не можешь заставить её... лечь с тобой.
– Всё, чего я хотел, – это иметь живую жену. А она умрёт, если я навяжу ей себя силой. – Эрик понимал: жизнь только что сделала поворот в его сторону, и ему следует быть менее возбуждённым и более осторожным, ведь сейчас всё было поставлено на карту. – Живая жена. Спутник на короткое время, прежде чем я умру.
Перс вздохнул.
– Ты просишь эту девушку пожертвовать...
Эрик расхаживал перед Персом.
– Парой месяцев максимум. Мы оба знаем, что мне уже недолго осталось... сколько ещё выдержит моё сердце. Постоянная боль держит его в когтистой хватке, угрожая разорвать на мелкие кусочки. Даже я заслуживаю немного радости, прежде чем моя несчастная жизнь подойдёт к концу. Одиночество само по себе убивает меня.
– Кому же она нужна будет потом?
– Ты понятия не имеешь, что я привёз из Константинополя. Она станет богатой, когда я умру. Многие захотят жениться на богатой вдове.
– Если я соглашусь, Аллах спросит с меня за это, – сказал Хафиз больше самому себе, нежели Эрику.
– Я призываю тебя, благодетель мой и судья мой, даровать мне милость! Каждый день я становлюсь слабее. Месяц или два счастья – вот и всё, а потом она сможет похоронить меня и стать свободной.
– Два месяца, говоришь? – Эрик кивнул, и Хафиз закрыл глаза. Глубоко вздохнув, он спросил: – Что тебе нужно от меня?
– Я передаю эту ситуацию в твои руки. Заплати кому следует, если потребуется, дай свыше запрашиваемой цены, но я хочу жениться на ней в эту самую субботу. Законно и правомерно. Не должно быть никаких сомнений ни у неё, ни у кого-либо ещё относительно законности и серьёзности клятв, которые мы принесём. Она хочет священника. Пойди в маленький, захудалый приход, тот, который выглядит обедневшим, – в Эсбли, например. Заплати священнику, чтобы он приехал сюда. Я хочу, чтобы церемония была проведена в моём доме, но всё должно быть зарегистрировано в приходских записях. Пусть отойдут от правил. Если не небесами, то уж мной-то это будет компенсировано. – Он заглянул в глаза Перса и добавил с лукавой улыбкой: – Предложи ему столько, чтобы священник захотел помолиться даже за меня!
– Эрик! – нахмурился Хафиз.
– О, Хафиз, ты потерял чувство юмора. – Эрик достал из плаща мешочек с деньгами и передал его Персу. – Держи, разожги аппетит святого человека. – Он отошёл и едва слышным шёпотом бросил из-за плеча: – Он придёт, если будет достаточно хотеть есть.
Кроме того, мне нужен фотограф. Мы запишем это событие. Вот, это тебе понадобится. – Эрик сунул в руки Перса пачку документов – своих и Кристины. Прежде чем увести девушку к себе, он предусмотрительно забрал все личные вещи из её комнаты в Опере. Если бы она согласилась выйти за него замуж, ей бы понадобились все её документы – как это, собственно, и произошло. А если бы она ему отказала, то в этом квартале Парижа уже ничего не имело бы значения.
