Глава 34: Реальность богаче выдумки

Удар пришел из ниоткуда, застигнув Брилл врасплох, и она бы упала на колени, если бы не стальная хватка вокруг запястья. Подняв свободную руку к пылающей щеке, она вскинула голову и ошеломленно взглянула в спокойное лицо Эндрю. В его темных глазах промелькнул отблеск чего-то, похожего на удивление, словно он сам поразился этому удару не меньше, чем Брилл. Но этот момент был кратким и быстро прошел. Давление на ее запястье усилилось.
— Я же сказал тебе, разговор окончен, — твердо заявил Эндрю, нахмурившись — между его бровей пролегла вертикальная складка. Выждав мгновение, он осторожно посмотрел на мертвенно бледное лицо Брилл и, поскольку та не стала спорить, слегка разжал руку на ее запястье и помог ей выпрямиться. Он нежно провел самым кончиком пальца по красному следу удара на ее щеке. Брилл отшатнулась с болезненным полувздохом-полувсхлипом; ее широко распахнутые серые глаза смотрели настороженно, как у загнанного в угол зверька.
При виде ее реакции на красивое лицо Эндрю еще глубже наползла тень беспокойства и сожаления. Он уронил руку, и непроницаемая чернота отступила из его глаз, сметенная чувством вины.
— Я не хотел этого делать. Прости… я не хотел. Причинить тебе боль — последнее, чего бы я хотел.
— Ты ударил меня… — неверяще прошептала Брилл, сделав еще несколько торопливых шагов назад. — Как ты мог так поступить?
Проведя рукой по аккуратно уложенным волосам, Эндрю со стыдом уставился в пол.
— Прости… Я не знаю, что произошло. Я бы никогда не обидел тебя! Я люблю тебя, Брилл.
Наткнувшись на стоявший позади стол, Брилл перестала пятиться. Отупляющий шок замедлил все мысли, оставив ее практически парализованной: она могла лишь смотреть через комнату на Эндрю, который стоял, отвернувшись, низко опустив голову и опершись рукой о стену. Брилл снова подняла дрожащую руку и защитным жестом коснулась своего пылающего лица, следя глазами за каждым движением Эндрю. По комнате разлилось удушливое молчание, пока даже легчайший звук не стал казаться громовым раскатом. Влажное шипение газовых ламп и металлическое тиканье карманных часов Эндрю слились воедино, создавая зловещий ударный фон скопившемуся в комнате напряжению.
С проклятьем Эндрю развернулся и направился туда, где, вжимаясь в твердую поверхность стола, стояла Брилл. Его щеки покрывал яркий румянец, глаза блестели, как пылающие угли, с губ срывались тяжкие вздохи.
— Это все было просто ошибкой, — наконец сказал Эндрю, пытаясь придать голосу легкость. — Раньше я никогда настолько не терял контроль над собой, и впредь этого не повторится. Клянусь! Я полюбил тебя с первого взгляда. Ты это знаешь!
По-прежнему оставаясь неподвижной, Брилл вцепилась в край стола позади себя. Она видела, как губы Эндрю двигаются, произнося какие-то слова, но все звуки поглощало гудение в голове. Хотя жжение на лице постепенно утихло, Брилл была не в силах постичь то, что происходило сейчас у нее на глазах. Она знала Эндрю десять лет, и за все это время он никогда слова плохого ей не сказал. Как мог этот человек, который поддерживал ее после смерти Джона, быть одновременно и тем, кто сейчас стоит перед ней и просит прощения за то, что ударил ее? Это не может быть один и тот же человек. Как будто Эндрю, которого она знала, был одержим кем-то совершенно чужеродным. «Или, возможно, я вообще никогда на самом деле его не знала».
Когда пространное и логичное извинение Эндрю подошло к концу, Брилл обнаружила, что хочет принять все, что он сказал. Пока она стояла тут, практически ощущая наливающийся на щеке синяк, малодушный голос в голове принялся успокаивающе нашептывать ей в ухо: «Смотри, каким робким он теперь выглядит. Бедолага занимается самобичеванием из-за своей маленькой ошибки. Он извинился… он чувствует себя ужасно. Эти письма… все это просто недоразумение. Это было недоразумением…»
Слегка кивнув в ответ на свой внутренний монолог, Брилл уставилась в пол. Было невозможно думать, пока ее глаза были пойманы умоляющим взглядом Эндрю. «Это была ошибка… ошибка, забудь об этом, и это никогда не повторится. Это была ошибка».
Медленно открыв рот и выпятив подбородок, Брилл нахмурилась: ее разум начал проясняться. До нее начал доходить смысл ситуации. «Нет… это неправильно… все совсем не в порядке… не в порядке…» — выкрикнул другой голос, сильный голос, к которому она привыкла. Возникшее было малодушие увяло от силы прежнего духа, который она подавляла все эти месяцы. Ярость, вызванная поступком Эндрю, вскоре охватила все ее существо. Легендарный характер Брилл вернулся во всей своей красе.
Когда гнев рассеял туман в голове, Брилл вновь скрестилась с Эндрю взглядами. Тот ждал ответа. И когда она, сжав губы, оттолкнулась от стола, то была готова предоставить ему таковой.
— Это не было ошибкой, Эндрю. Ты взрослый человек! Ты не сможешь назвать мне ни одной возможной причины, по которой я приму то, что ты поднял на меня руку подобным образом!
Шокированный ее неожиданным нападением, Эндрю мог лишь, моргая, смотреть на свою невесту, которая яростно тыкала в его сторону пальцем. По бессмысленному выражению его лица было ясно, что он ждал от нее тихого согласия. Впервые с момента помолвки темперамент Брилл просочился наружу, и, по-видимому, Эндрю не знал, что с этим делать.
— И учти, Эндрю, никакие извинения не заставят меня отмахнуться от произошедшего!
— Брилл, почему ты ведешь себя подобным образом? Я сказал, что мне жаль. Чего еще ты от меня ждешь? — ответил Эндрю: робкое выражение его лица истаяло в злобном взгляде. Раздраженно поджав губы, он скрестил руки на груди.
Брилл практически видела, как в его голове завертелись колесики. «Прямо сейчас он удивляется, что за муха меня укусила. Я должна постоять за себя. Я не должна позволить ему увериться, что всегда буду соглашаться с ним. Он всегда говорил, что любит меня… но любит ли он настоящую меня или ту личность, которую я демонстрировала? Ох! Какой я была дурой».
Впервые за долгие месяцы ощутив себя самой собой, Брилл позволила своему гневу вырасти, счастливая тем, что наконец чувствует что-то еще помимо оцепенения, владевшего ею с того момента, как она приняла предложение Эндрю. Она медленно сжала кулаки и уперла их в бедра, ощущая странное головокружение от привычного действия. Она была готова к битве, а что насчет Эндрю?
— Ты можешь объяснить, что моя личная переписка с братом делает в ТВОЕМ столе? — прорычала она: слова буквально выстреливали из ее рта — быстрые и опасные, как летящие пули.
— Брилл… — начал Эндрю с ноткой покровительственного вздоха. — Я тебя умоляю. Нам обязательно разбираться со всем этим прямо сейчас? Уже поздно, и тебе следует лечь спать. — Наряду с тревогой в его темные глаза вновь проскользнуло раздражение. Раньше он никогда не сталкивался с этой стороной Брилл.
— Ты можешь ответить мне, когда я спрашиваю, имеешь ли ты отношение к поспешному отъезду Эрика? — продолжала та, как будто он и слова не сказал, ощущая, как к лицу вновь приливает кровь, затем сделала шаг вперед и потрясла кулачком под носом у Эндрю. При упоминании имени Эрика в его глазах подобно отблеску пламени свечи на долю секунды промелькнула вспышка холодной ярости, но эта эмоция сгладилась так быстро, что Брилл не успела ее даже заметить, не то что испугаться. — Отвечай же!
Скрестив руки на груди и слушая возгласы Брилл с холодным раздражением в глазах, Эндрю стоял на своем. Трещина, возникшая на миг в его спокойствии и выдержке, плотно закрылась.
— Я не стану сейчас участвовать в этом ребячестве, Брилл. Уже поздно. Ты должна…
— Перестань говорить мне, что я должна делать, — прошипела она. — Я сыта этим по горло.
В ответ на такую несговорчивость Эндрю сощурился, одним неуловимым движением схватил запротестовавшую Брилл за руку и выволок ее из кабинета.
— Ты будешь делать, как я скажу. Ты моя невеста. Ты будешь делать, как я скажу, и пойдешь спать!
— Нет, не буду, самонадеянный ублюдок! До сих пор я давала тебе свободу действий, потому что доверяла твоему здравому смыслу, но больше не собираюсь быть твоей тихой глупо улыбающейся невестой! Слушай, когда я к тебе обращаюсь! — упираясь голыми пятками, Брилл пыталась оторвать пальцы Эндрю от своего запястья. — Пусти меня. Нам нужно поговорить об этом… скажи мне правду!
Оглянувшись через плечо, Эндрю одарил ее взглядом столь ледяным, что мог бы расколоть дерево до самой сердцевины.
— Иногда правде лучше оставаться погребенной, Брилл, — холодно заявил он, несясь дальше и волоча ее за собой к темной лестнице.
Едва ли не скача вприпрыжку, чтобы не отстать от напористого аллюра Эндрю, Брилл продолжала выдираться из его хватки.
— Мой отец часто говорил, что все тайное обязательно становится явным. Скажи мне правду сейчас, или я сама до нее докопаюсь. Это важно для меня, Эндрю. Я выставила своего брата из дома, потому что защищала тебя! — ее голос неестественно громко разнесся по безмолвной тьме коридора.
Замерев на нижней ступеньке, одной рукой крепко вцепившись в перила, Эндрю задумчиво склонил голову набок.
— Правда? — пробормотал он себе под нос со странным мрачным наслаждением в глазах. — Какая приятная неожиданность.
— Что ты сейчас сказал?
Вздрогнув, как будто забыл о ее присутствии, Эндрю быстро посмотрел ей в лицо, затем развернулся и продолжил подниматься по лестнице. Брилл уставилась ему в спину, заметив, что его сведенные плечи внезапно расслабились, и ощутила, как из хватки на ее руке исчезло некоторое напряжение. Мистическим образом настроение Эндрю повысилось, он одарил ее короткой улыбкой и замедлил шаг.
Потом, отпустив запястье Брилл, Эндрю остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.
— Полагаю, я задолжал тебе объяснение, — наконец вздохнул он; сейчас его манеры вновь напоминали того открытого и невозмутимого мужчину, которого она знала. Полное превращение меньше чем за секунду было озадачивающим. Должно быть, что-то изменило его мнение. — Полагаю, мне следует начать с того, почему письма твоего брата оказались у меня в столе. — Поджав губы и засунув руки в карманы, Эндрю оперся бедром о перила. — Я не хотел говорить тебе, потому что боялся, что это ранит твои чувства. Эти письма были у меня, поскольку их все отослали обратно. Очевидно, адрес был неправильный. Думаю, Коннер снова уехал, не сказав тебе, и я не хотел, чтобы ты волновалась об этом за несколько недель до свадьбы. — Пожав плечами, Эндрю потупился. — Видя, как ты расстроена, я понимаю теперь, что должен был давно сообщить тебе. Что еще я могу сказать, кроме того, что совершил ошибку? — Вынув руку из кармана, чтобы потрепать Брилл по подбородку, он робко улыбнулся. — Это достаточно правдиво для тебя? Есть что-то еще, о чем тебе нужно знать?
Мысленно прокручивая объяснение, Брилл продолжала молчать, ее глаза следили за лицом Эндрю в поисках хоть какого-то знака притворства, но ничего не обнаружили: его темные глаза неотрывно смотрели на нее, ничего не отражая в тусклом свете. Его рассуждения тоже были неоспоримы, он не сказал ни единого неверного слова.
Профессия Коннера предусматривала постоянные разъезды, и он часто покидал город, не уведомив свою младшую сестру. Это не означало, что он не заботился о ней или не хотел, чтобы Брилл знала, где он был, скорее, причина была в том, что он — пустоголовый музыкант. Коннер так и не повзрослел по-настоящему после смерти отца, предпочитая проводить дни, танцуя по жизни и волочась за юбками. Игнорируя само существование боли в этом мире, он таким способом справлялся с собственной болью. «Я не должна была называть его инфантильным. Это было нехорошо с моей стороны… он заботился обо мне, насколько мог, пока я не вышла замуж за Джона».
Тот же малодушный голос, который хотел не обращать внимание на грубое поведение Эндрю этим вечером, воспользовался нерешительностью Брилл, снова предлагая легкий выход из всей этой неразберихи. «Все верно. Должно быть, Коннер забыл. Не знаю, отчего я так расстроилась, я должна была сама об этом подумать. Кроме того, зачем бы Эндрю желал украсть мои письма? Это просто глупо. Эндрю всегда заботился обо мне… он всегда был добр…»
Но на этот раз песнь сирены не смогла полностью просочиться в ее сознание, и Брилл распознала этот обманчивый шепот. Оттолкнув прочь жеманный голос, она неодобрительно посмотрела на Эндрю, который погладил ее по плечу, затем развернулся и продолжил подниматься по лестнице. Он принял ее секундное молчание за окончание разговора.
Приподняв подол своей ночной сорочки и последовав за Эндрю вверх по лестнице, Брилл снова открыла рот:
— Спасибо за объяснение, — начала она, поднимаясь за ним на лестничную площадку.
Живо улыбнувшись, Эндрю пожал плечами:
— Я рад, что мы смогли разобраться с этим недоразумением. Я чувствовал себя весьма неуютно, ссорясь с тобой, но это преподало мне урок — я должен крепче держать свой гнев в узде. Теперь все должно вернуться в норму… но я постараюсь быть более честным с тобой. Когда произойдет что-то важное, ты об этом узнаешь.
Сжав руки на груди, Брилл спокойно кивнула:
— Я рада, что ты так решил, потому что у меня есть к тебе еще один вопрос.
Эндрю великодушно улыбнулся ей, и его зубы ярко сверкнули в тусклом свете.
— Конечно, спрашивай, о чем хочешь, — беспечно сказал он.
Без промедления выражение лица Брилл стало таким же ровным и холодным, как зимний пейзаж за окнами, и она озвучила последнее вспыхнувшее в голове подозрение:
— Ты не ответил мне, когда я спросила, имеешь ли ты какое-нибудь отношение к отъезду Эрика. Так имеешь?
За этим провокационным вопросом последовал миг тишины; даже в темноте Брилл видела, как с лица Эндрю смело весь хороший настрой. Изменение его выражения было мгновенным: рот крепко сжался, брови нахмурились, а глаза угрожающе засверкали. Внезапно Брилл стало не по себе, и она торопливо попятилась назад, пока не нащупала пяткой край ступеньки.
— Этот человек ушел по своей воле. Я не выгонял его из дома. Если я правильно помню, в то время я был болен.
Несмотря на повисшее в пространстве между ними ощутимое напряжение, Брилл не колебалась. Она упорно продолжала:
— Да, но я помню что-то насчет письма, которое вывело его из себя перед тем, как он уехал. Правда, забавно, что Эрика разозлило именно письмо, а не что-то другое? Особенно учитывая, что сегодня я обнаружила, что мои письма оказались у тебя.
Сжав кулаки до побелевших костяшек, Эндрю резко отвернулся от нее.
— Эрик… Эрик… Эрик… Почему я не могу избавиться от этого проклятого имени?! — с надрывом выдавил он: его плечи едва ли не тряслись от исходившей от каждого слова мощи. — Совсем как Джон… снова и снова, и, кажется, ничто не может избавить от этого проклятого имени, кроме разве что… — Поток слов внезапно прервался. Эндрю слегка выпрямился, словно его только что посетило неожиданное озарение.
Переминаясь с ноги на ногу на холодном мраморе пола, Брилл жадно слушала, уставившись в спину своего жениха и хмурясь все сильнее. В голове воскресли знакомые тревожные колокольчики. Она чувствовала, что упускает нечто невероятно важное. «О чем он говорит? Совсем как Джон — что?»
Движимая энергией звенящего в затылке беспокойства, Брилл сделала шаг вперед и осторожно взялась за напряженную руку Эндрю.
— Эндрю, ты должен сказать мне. Я не могу выйти замуж за человека, который склонен что-то скрывать от меня.
Повернув голову на звук ее голоса, тот уперся взглядом в пол; его глаза смотрели так яростно, что Брилл ожидала, что ковровая дорожка вот-вот вспыхнет. Он продолжал смотреть куда-то в пространство, и резкие черты его профиля казались сероватыми в гнетущей темноте особняка.
— Ты… не можешь… выйти за меня? — раздался агонизирующий шепот.
— Нет, если ты собираешься поступать подобным…
Прервав Брилл, Эндрю медленно повернулся к ней лицом: чернота его глаз сливалась с ночным мраком, придавая его обычно приятному лицу маниакальный вид безглазого черепа.
— Что еще я должен для тебя сделать?! Неблагодарная маленькая ирландская потаскуха!
Оскорбившись, Брилл сильнее сжала руку на его предплечье:
— Как ты смеешь называть меня…
Зарычав и оскалив белые зубы, Эндрю дернул руку вверх, освобождаясь от ее хватки. Когда Брилл торопливо отпустила его, кончик его локтя случайно задел ее подбородок и фактически рассек ее нижнюю губу точно посередине. Напуганная этим неожиданным движением и расцветшей во рту болью, Брилл поспешно отшатнулась, подняла руки, чтобы зажать струящуюся по лицу кровь, и в тот же миг нащупала под пяткой пустоту.
Не вполне осознавая происходящее, истекающая кровью Брилл начала заваливаться назад, во тьму лестничного пролета: ее нога соскользнула с края верхней ступеньки и провалилась в никуда. Взмахнув руками, Брилл отчаянно попыталась ухватиться за перила, цепляясь ногтями за гладкую поверхность, но из-за крови пальцы скользили, не давая удержаться.
Время замедлилось, пока не стало казаться, что оно совсем остановилось: рука Брилл окончательно соскользнула с перил, пятки съезжали по ступеньке, пока совсем не потеряли опору. Понимая, что падает, Брилл медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Эндрю. Тот вздрогнул, разинув рот в безмолвном крике, потом потянулся к ней и вцепился в ее рукав. Измененное чувство времени Брилл растянулось, затем ускорилось, и ее рукав оторвался, оставшись в кулаке Эндрю. Она даже не успела закричать, когда ее левое бедро ударилось о край лестницы.
Пересчитав каждую ступеньку, Брилл кубарем скатилась по лестничному маршу, со стоном растянувшись у его подножия: ее голова покоилась на нижней ступеньке. Зрение сжалось в серый тоннель, помутневшим взором она вглядывалась в перевернутые вверх дном и казавшиеся бесконечными лестницы. Над ней склонилось расплывающееся лицо кричащего изо всех сил Эндрю… и в этот миг чернота полностью поглотила ее. Сделав осторожный вдох сквозь боль, пульсирующую в каждом дюйме тела, Брилл погрузилась в уютные объятия тьмы.
Ее последняя ясная мысль сконцентрировалась на ушедшем счастье. «Эрик…»

* * *
Эхо резко оборвавшегося лихого крещендо наполнило самые темные пространства подвалов под оперным театром. Руки Эрика застыли над клавишами, позволяя мрачным нотам раствориться в никуда, пока сам он упирался невидящим взглядом в верхушку канделябра своего недавно отремонтированного органа. Когда к его конечностям медленно вернулась подвижность, Эрик, нахмурившись, повернул голову в сторону, его руки медленно соскользнули со слоновой кости на колени. Развернувшись на гладком дереве табуретки, чтобы окинуть взглядом главную залу своего жилища, Эрик искал тени там, куда не дотягивался свет свечи.
— Эй? — позвал он в пустоту комнаты, почувствовав себя идиотом, когда ответило лишь печальное эхо его собственного голоса.
Покачнувшись, Эрик встал и провел рукой по левой стороне лица, продолжая ощупывать комнату взглядом. «Могу поклясться, что только что слышал, как кто-то произнес мое имя… Должно быть, это одиночество в конце концов свело меня с ума». Чувствуя себя так, словно у него под кожей что-то ползает, Эрик энергично потер ладони. Ощущение панического ужаса сжало его желудок, но он попытался взять себя в руки.
В последний месяц или около того Эрик наконец-то исцелился от томительной потребности быть рядом с людьми и снова удалился в холодные глубины своего подземного владения. Внизу, во мраке глубочайших подвалов Оперы, он смог наконец успокоиться, смог забыть. Он больше не ощущал притяжение людей, живущих и работающих в здании над ним. Теперь Эрика устраивало и собственное общество, ну, или он так думал. Если он слышит голоса, это было не слишком хорошим знаком. А хуже всего, он боялся, что узнал мягкие интонации, с которыми было произнесено его имя. Эрик готов был поклясться, что некая ирландка находилась в этой комнате рядом с ним. Но, к счастью, миг его помешательства был краток. Уже сейчас, пока он стоял, пристально вглядываясь в черную воду подземного озера, его пульс возвращался в норму.
Постукивая пальцем по ямочке на подбородке, Эрик повернулся и подхватил другой рукой ближайшую лампу, затем, повинуясь внезапному порыву, прошествовал к кромке темной воды и прыгнул в поджидающую его лодку. Споро отталкиваясь шестом в тишине озера, он мрачно улыбнулся знакомому пламени, разгоревшемуся между плеч. Не задумываясь об этом, Эрик бесшумно плыл под темными сводами к противоположному краю озера. «Возможно, я слишком долго оставался наедине с собой. Возможно, пришло время провести час-другой над землей. Просто чтобы убедиться, что я не совсем рехнулся», — думал он, закрепляя лодку.
Выпрямившись, Эрик сдернул лампу с носа лодки и, выйдя из тьмы, начал пробираться сквозь запутанную череду лестниц и коридоров. С каждым преодоленным пролетом он все четче различал приглушенные звуки людской жизни. Осмотрительно скрываясь в самых темных углах оперного театра, подальше от любопытных глаз, Эрик лез верх, пока не взгромоздился на свое любимое место высоко над сценой.
По царившему на сцене относительному запустению он заключил, что уже довольно поздняя ночь. Не спала лишь пара уборщиц, подметавших заново отстроенную сцену. Вздохнув и склонив голову набок, он прислушался к болтовне женщин. Знакомый прононс родного языка действовал до странного исцеляюще, окончательно расслабляя остатки тревоги в его животе. «Это не слабоволие — потребность время от времени слышать чей-нибудь голос, хотя бы недолго. Я был неправ, отсутствуя так долго».
Одна из работавших внизу женщин вдруг потрясенно ахнула, отвлекая его от раздумий. Глянув вниз, Эрик не смог удержаться, чтобы не подслушать их разговор, гадая, что так поразило женщину.
— Все говорят об этом. Не могу поверить, что ты так и не увидела его! — воскликнула старшая из женщин, постукивая по полу своей метлой.
Хмуро посмотрев на товарку, более молодая светловолосая женщина покачала головой и пожала плечами.
— Мне было чем заняться. У меня не было времени, чтобы сделать перерыв и пойти поглазеть на какого-то мужчину.
— Что за глупость, — упрекнула ее женщина постарше. — И он не был просто каким-то мужчиной. Он был очень красивым. Рыжие волосы и самые прекрасные зеленые глаза, какие я когда-либо видела. К тому же иностранец.
Резко выпрямившись высоко над их головами, Эрик прислушался тщательнее, ощутив укол любопытства. «Иностранец с рыжими волосами и зелеными глазами… по описанию очень похоже на Коннера. Что за странное совпадение».
— В любом случае я была занята, — обиделась блондинка, сметая пыль в аккуратную кучку. — Как бы там ни было, зачем какому-то незнакомцу приспичило бродить по Опере? Мы еще не открылись.
— Ну, я слышала от Мадди, что он приходил, чтобы повидаться с кем-то конкретным, кто раньше здесь работал.
— Да здесь куча народу РАНЬШЕ работала. После пожара половина труппы уволилась. И кого он искал?
— Ты когда-нибудь слышала о мужчине по имени Эрик, который работал тут до пожара, потому что именно его он и искал. Я не уверена… — говорившая осеклась, затем обе женщины с удивлением глянули вверх, привлеченные донесшимся оттуда странным шумом. — Ты это слышала?
Эрик зажал рот обеими руками, чтобы приглушить рвавшийся наружу изумленный вопль. Мостик под ним раскачивался от его резких движений, канаты протестующе скрипели. Он сидел абсолютно неподвижно, поэтому звуки вскоре стихли, и женщины под ним нервно рассмеялись. «Должно быть, это совпадение. Почему бы Коннеру искать меня здесь? Я не говорил, что вернулся… — Чертыхаясь про себя, Эрик вспомнил, как однажды сказал проклятому ирландцу, что когда-то работал в оперном театре. — Проклятье, проклятье, проклятье!»
Кашлянув, старшая женщина вернулась к уборке; слегка понизив голос, она продолжила с того места, где остановилась:
— Он сказал, что этот Эрик должен ему денег или что-то вроде того. И что если кто-нибудь в курсе, куда делся этот человек, они должны дать ему знать. Тебе надо было видеть, какое лицо было у мадам Жири, когда она услышала это имя. Я думала, она грохнется в обморок, пока мужчина не упомянул о деньгах. Кажется, после этого она расслабилась. Подозреваю, что тот Эрик, которого она знала, не мог задолжать деньги этому ирландцу, — закончила она, пожимая плечами.
— Какая странная история, — пробормотала блондинка и наклонилась, чтобы замести кучку пыли в совок.
«Действительно, странная история, — думал Эрик, бесшумно вставая и крадясь по мостику к ближайшей лестнице. — Какого дьявола Коннеру вздумалось искать меня сейчас, после стольких месяцев? Я определенно не брал взаймы у этого человека никаких денег. Я бы с ним даже в покер играть не сел — не такой уж я дурак». Отмахнувшись от инцидента как от разового вторжения, Эрик решил больше об этом не беспокоиться. Коннер не знал, что он вернулся в Оперу, и просто хватался за соломинку. Тот факт, что Эрик был уверен, что слышал этой ночью голос сестры Коннера, был отвергнут как странное совпадение и не более того.
«Нет нужды и дальше волноваться об этом. Эта часть моей жизни закончена. Нет нужды волноваться… он не вернется».

* * *
Боль, дробящая кости боль наполняла разум Брилл, пока та медленно приходила в себя. Звон в ушах заглушал все звуки извне, кроме ритмичного стука ее собственного сердца, но вдалеке, будто полуоформившуюся мысль, она слышала мужской голос, шепчущий ей в ухо. Смутно узнавая голос, Брилл вздохнула, наслаждаясь состоянием полудремы. «Джон…»
— Эндрю, рад снова видеть тебя. Я был уверен, что ты откомандирован за многие мили отсюда. Что ты тут делаешь? — добродушно пробормотал сквозь тьму первый голос.
— Так и было… — последовал нерешительный ответ от столь же знакомого голоса. — Но я решил, что они в состоянии поскучать без меня несколько дней, поэтому я могу сбежать и навестить своего младшего брата.
На этом месте первый голос, голос Джона, рассмеялся.
— Думаю, в этом и состоит преимущество полковника перед скромным майором.
— Хмм… да. Разумеется, — рассеянно ответил Эндрю, как будто на самом деле не обратил на это внимания. — Брилл написала мне позавчера, — внезапно произнес он. — Она просила позаботиться о тебе. Сказала, что в последнее время видит очень дурные сны. Бедняжка. Бедная, бедная девочка. — В голос Эндрю вкралось раздражение, лишь затем чтобы смениться своего рода нетерпеливой злобой.
— Да, она правда очень беспокоится. Но я всегда говорил, что ей не о чем волноваться, — медленно отозвался Джон, как будто его удивили странные интонации брата.
Затем последовало короткое шуршание ткани, и Эндрю заговорил снова:
— Боюсь, у нее есть повод для беспокойства, Джон.
— О чем ты гово… — фраза оборвалась, когда в ушах Брилл раздался оглушительный хлопок.
Рывком придя в сознание, она с шумом втянула воздух и с бешено стучащим сердцем и скручивающими живот масляными волнами тошноты медленно открыла глаза. Моргая от льющегося в окно яркого света, Брилл двинулась, чтобы повернуться на бок, но остановилась, когда бок лизнула вспышка боли, и в замешательстве приложила руку к пульсирующей голове. Отзвуки кошмарного сна все еще бились в черепе. «Что произошло? Что это было? Это было похоже на Джона и Эндрю, когда они вместе были в армии… но эта последняя часть… эта последняя часть…»
— О, вижу, вы уже проснулись. Это хорошо, — пробормотал мягкий голос от края кровати.
Резко повернув голову, Брилл взглянула на пожилого джентльмена в сидящих на кончике носа больших круглых очках.
— Кто вы? Что произошло? — хрипло прошептала она, пытаясь прочистить мозги и наблюдая, как незнакомец поправляет очки.
— По-видимому, прошлой ночью вы упали с парадной лестницы. Лорд Донован вызвал меня осмотреть вас. Я доктор Бьюмон, — умолкнув, мужчина поднялся и достал из стоящей на полу кожаной сумки маленький флакон. — Полагаю, вы испытываете сильную боль. Вы сломали ребро и довольно сильно ударились головой, пока катились вниз. Я зашил вашу губу и забинтовал ребра. Вам повезло, что не сломали шею. — Сев на стул возле кровати, старый доктор улыбнулся ей: — Откройте на секунду рот, я дам вам кое-что от боли.
С подозрением глянув на флакон в его руках, Брилл облизала губы, поморщившись из-за швов на нижней губе. Мгновение она подумывала отказаться от предложения, но очередная волна боли, пронзившая грудную клетку, испарила последние капли решимости. Брилл покорно открыла рот и без звука протеста приняла настойку опия. Скривившись от горечи лекарства, она поблагодарила доктора и испуганно скользнула взглядом по комнате.
— Лорд Донован здесь? — тихо спросила она, отчаянно надеясь, что ответом будет «нет». Покачав головой, доктор начал складывать свои вещи.
Пока старик собирал свой медицинский набор, Брилл мысленно вернулась в прошлую ночь. Конкретные детали по-прежнему были расплывчаты, но она запомнила две очень важные вещи. Во-первых, Брилл помнила, что именно спровоцировало всю ситуацию в целом, когда Эндрю ударил ее в приступе ярости. Во-вторых, она воскресила в памяти сон, приснившийся ей несколько минут назад, и размышляла над тем, что могло означать столь ужаснувшее ее видение.
Достоверность сна была невероятной, даже непостижимой. Тревожные колокольчики оглушительным хором звенели в голове Брилл всякий раз, когда она вспоминала последние три секунды своего звукового видения. В ее одурманенном состоянии мозг не мог полностью охватить то, что обычно было очень ясным. «Как это может быть правдой? Это не может быть верным… Они же братья… Эндрю никогда бы не причинил вреда Джону… — шептала малодушная часть. — Кроме того, у Эндрю не было причины причинять вред Джону. Ведь это он был наследником рода Донован. У него не было причины…»
С трудом усевшись и привалившись к горе подушек позади, Брилл была благодарна быстрому действию лекарства, умерившего боль в ребрах. Пока доктор Бьюмон прощался, в ее голову закралась жуткая мысль. «Но у Эндрю была веская причина. У него всегда была веская причина для всего, что он делал в последние десять лет. Я… что, если он убил Джона из-за меня? Что, если он был таким щедрым после его смерти не в память о брате, а из-за меня?!»
Радуясь тому, что доброго доктора больше нет в комнате, чтобы увидеть, как ужас от понимания стирает все краски с ее лица, Брилл прикрыла рукой трясущиеся губы. «Он ни разу не ответил насчет Эрика… что, если и за этим стоял он? — Воспоминания, которые в то время казались совершенно безобидными, сейчас мрачно нависали на границах ее сознания. — За эти годы было столько несчастных случаев. На следующий день после того, как Джон объявил о нашей помолвке, его любимая гончая была случайно убита на охоте. Эндрю выглядел таким расстроенным, потому что это его пистолет промахнулся. Да были сотни подобных случаев! Он все время настаивал, чтобы Арию отослали в школу… Господи, как я могла быть настолько слепой!»
Накатила паника. С затрепыхавшимся где-то в горле сердцем Брилл трясущимися руками натянула одеяла повыше на грудь. Неоспоримая истина, которая годами висела перед носом, в итоге отказалась и дальше отделываться поверхностными объяснениями. Эндрю был не тем, кем казался: под маской стойкой привязанности скрывалась тьма, которая лишь теперь проступила сквозь трещины. «Я должна что-то сделать! Что я могу?! Я прогнала Коннера… и Эрик ушел. Мне больше не к кому обратиться! Я не могу здесь больше оставаться!»
Сквозь бьющиеся в голове смятение и ужас Брилл внезапно совершенно четко осознала одну вещь. Она должна как можно скорее убраться из этого дома. Она должна сбежать от Эндрю раньше, чем тот снова потеряет контроль над собой.

Отредактировано Lupa (2016-04-13 18:33:04)

Тёмная, спасибо. Постраюсь не задерживать (во всяком случае, как в крайний раз).

Hell, неа, меня еще не попустило - 16-го иду на ночной показ. А потом еще 23-го. И может, 31-го.

ППКС-ну, оптимизм есть, несмотря на все перипетии. И Эрик тут такой... Эрик, да. Так и хочется схватить за шиворот, встряхнуть и поставить в угол.

Глава 35: Страх

Брилл медленно открыла глаза и в наркотическом оцепенении оглядела спальню. Выпростав руку из-под одеяла, она прижала ладонь к виску: казалось, будто голова парит в шести футах над телом. Сознательные мысли попеременно то оказывались в фокусе, то размывались, выплывая из-под волн текущего в жилах опия. Но хотя бы боль он обуздал.
«Опять ночь, — отстраненно подумала Брилл, осматривая затемненную комнату из-под полуопущенных ресниц. — Сколько времени прошло? Это первая ночь… или уже вторая?» В самом деле, удивительно, как быстро летит время, когда не полностью контролируешь себя.
Уронив руку обратно, Брилл вяло перевела глаза на вспыхнувшую возле кровати спичку. Косясь на пляшущий перед глазами раздражающий огонек, она молча смотрела, как невидимые руки поджигают стоящую на прикроватном столике свечу. Когда свет растекся в маленький кружок на ковре, из теней внезапно материализовалось лицо Эндрю. Отпрянув от неприятного зрелища, Брилл медленно отодвинулась от него.
— Здравствуй, дорогая, — промурлыкал Эндрю и придвинул свое кресло поближе к кровати. — Рад, что ты очнулась. Доза лекарства, которую прописал доктор, на два дня сделала тебя довольно тихой.
— Два дня? — неясно пробормотала Брилл, и ее сердце испуганно затрепыхалось в груди. Когда в слабом свете промелькнули идеально белые зубы Эндрю, волоски на руках Брилл встали дыбом. Что-то в его тоне, в его зловещей ухмылке посылало сквозь ее одурманенный мозг тревожную дрожь. В воздухе между ними поплыл резкий отвратительный запах, отчего у Брилл защипало в носу, пока она старалась определить, что же это за тошнотворная дрянь.
— Да, прошло уже целых два дня, — ответил Эндрю слегка заплетающимся языком, внимательно следя своими черные глазами за каждым ее движением, — и я полагаю, самое время нам с тобой поговорить о том, что случилось. Я чувствую себя ужасно…
— Ты пьян? — наконец спросила Брилл, заметив, как Эндрю слегка покачнулся в кресле.
Тот обдумал вопрос, и его плечи затряслись от хохота.
— Да как сказать… полагаю, что да, — наконец отозвался Эндрю, облокотившись на край кровати. — У меня в ушах все еще стоит твой крик, когда ты падала — я слышу его снова и снова. Мне нужно было прекратить это. Джин, как я убедился за эти годы, прекрасно помогает стереть из памяти неприятные воспоминания. — Он повернулся и уставился на стоявшую на столе свечу, на его лице промелькнула бездумная улыбка. — Да, джин всегда действует потрясающе, — прошептал он. В мрачной пустоте его глаз отражались искры света. Медленно, продолжая глядеть на танцующее пламя, Эндрю сжал покоящиеся на кровати руки в кулаки. Наконец, со сдавленным вздохом закрыв глаза, он отвернулся от света.
— Что ты тут делаешь? Сейчас глубокая ночь. Ты должен уйти.
На лице Эндрю возникла кривая, ломаная ухмылка. Открыв глаза, он склонил голову набок, внимательно рассматривая кольцо с печаткой на своей правой руке.
— Я думал о том, что произошло, и захотел прийти и обсудить это. — Он сделал паузу и огляделся, видимо, только теперь заметив темноту позднего часа. — Я не отдавал себе отчета, что уже так поздно. — Снова навалившись на кровать, Эндрю замер около правого плеча Брилл, опираясь подбородком на руку. — Но, поскольку ты пришла в себя, и я уже здесь, не вижу в этом трудности. Кроме того, в том, что я так волнуюсь последние два дня, отчасти есть и твоя вина. Ты даже не представляешь, через какие муки я прошел. Это было кошмарно.
Попытавшись сесть немного ровнее, Брилл нахмурилась: сквозь сотрясающий ее тело ужас просочился порыв праведного гнева.
— Моя вина в том, что ты волновался? Я что, ради смеха спрыгнула с той лестницы?!
Слегка скривившись от ярости в ее голосе, Эндрю покопался в карманах своего пиджака и вытащил оттуда серебряную фляжку. Отвинтив крышку, он запрокинул голову и сделал несколько глубоких глотков, после чего завинтил крышку обратно и положил фляжку на кровать рядом с собой.
— Я не толкал тебя, если ты это пытаешься сказать, — категорично заявил он, нервно барабаня пальцами по простыне. — Это было бы полнейшим идиотизмом, учитывая, как долго я трудился, чтобы сделать тебя своей. Я бы не рискнул потерять тебя подобным образом. Я люблю тебя больше самой жизни… и всегда любил. — Убрав руку с серебряной фляжки, Эндрю потянулся и взял Брилл за руку. Когда та выдернула пальцы, на его лицо словно набежала туча. — У меня ушло десять лет, чтобы продвинуться так далеко, и будь я проклят, если позволю чему бы то ни было снова встать между нами, даже твоему собственному упрямству. Ты станешь моей женой, даже если для этого придется запереть тебя до конца твоих дней. Я не могу потерять тебя. Не могу.
— Ты сошел с ума, — прошептала Брилл, придя в ужас от услышанного. — Ты не можешь заявлять это всерьез. Что ты имеешь в виду, говоря, что запрешь меня? — Приходя во все большее возмущение, она толкнула Эндрю в грудь. — Как ты смеешь угрожать мне подобным образом? Теперь ни одно твое извинение не заставит меня забыть всю ту ложь, которой ты меня потчевал. Как ты смеешь даже думать о том, что я все еще хочу выйти за тебя?!
Ее слова тяжело повисли в воздухе между ними, и Эндрю перевел взгляд обратно на горевшую на столе свечу. Что-то надломилось в его лице, ставшем темным и жестоким. Он помолчал с минуту, почти с маниакальным упорством глядя на танцующее пламя своими глазами, похожими на черных жуков. Проведя рукой по смоляным волосам, Эндрю осторожно поднялся на ноги. Слегка покачнувшись, он снова обратил свое внимание на лежащую в постели Брилл.
— Ты думаешь, я угрожал тебе, милая? — медленно произнес он сквозь булькавший в груди смех. — Я еще даже и не начинал тебе угрожать. — Опустив колено на край кровати, Эндрю прижал запястья Брилл к матрасу раньше, чем та успела выговорить хоть слово протеста. — Ты даже в самых страшных кошмарах не можешь представить себе, что я могу с тобой сделать.
Стараясь высвободиться, Брилл лягнула обеими ногами, но поняла, что это выше ее возможностей: болеутоляющее, по сути, пригвоздило ее к постели.
— Отпусти меня.
— Не думаю, что когда-нибудь снова отпущу тебя. Сейчас я опишу тебе, что происходило все эти годы. Я позволил тебе немного проявить себя и выйти замуж за моего неблагодарного младшего братца. Я сознавал, что в то время тебе нужна была капелька свободы, и дал ее тебе. Я был готов ждать более подходящего случая. И продолжал ждать после того, как ты похоронила мужа. Это было прекрасно, потому что я знал, что в конце выиграю. Но отныне я больше не приму никаких отговорок… я больше не согласен ждать или делить тебя с кем-нибудь. Я не без причины убрал с дороги этого типа, Эрика, хотя должен признать, задача оказалась куда проще, чем я ожидал. Этот человек не более доверчив, чем зверь в клетке. Он наверняка счастлив, что уехал и освободился от твоих восхитительных чар.
Брилл открыла было рот, чтобы излить злобу на склонившегося над ней человека, но ее прервали, опустив на губы ладонь и задушив все готовые вылететь слова.
— Да, знаю, ты думаешь, что не хочешь выходить за меня замуж. Признаю, я слишком давлю, чтобы заполучить тебя в свои руки. Что тут скажешь — я был расстроен. Но прежде чем ты что-либо ответишь, позволь открыть тебе маленький секрет. Пока ты спала эти два дня, я пошел на некоторые крайности, чтобы быть получить гарантии твоего дальнейшего расположения. Видишь ли, я знаю тебя настолько хорошо, что уверен — из-за нашего маленького разногласия ты бы попыталась сбежать из-под венца. Я наблюдал за тобой так долго, что знаю каждую твою мысль. Вот почему я написал команде юристов, которые представляют интересы семьи Донованов, попросив их начать судебное разбирательство о передаче опеки. — Когда Эндрю увидел, что Брилл в замешательстве наморщила бровь, на его лице возникла широкая улыбка. — Дело в том, что мама ужасно скучает по Арии. Она беспокоится, что ее внучку растит нищая ирландка, которая не обеспечивает той надлежащий уход. Более того, просто возмутительно, что одна из семейства Донован воспитывается в католической вере. Учитывая эти обстоятельства и мое влияние, не думаю, что мне будет слишком трудно забрать у тебя из-под носа права на ребенка моего брата. И позволь быть честным… если ты решишь и дальше противиться мне, то никогда больше не увидишь свою дочь.
Внезапно замерев, Брилл неверяще смотрела на затененное лицо Эндрю: ее разум старался осознать серьезность этого заявления. «Это не может быть реальным… это неправда. Не так все должно быть. Когда все пошло не так?»
— О, я наконец-то полностью завладел твоим вниманием. Теперь ты видишь, что я готов сделать ради тебя… или с тобой. И я еще и до половины не добрался… — прошипел Эндрю в ухо Брилл. — Я могу сделать с тобой сотни отвратительных вещей, и никто тебя не защитит, ни слуги, ни полиция, никто. Ты совсем одна… ты можешь кричать во весь голос всю оставшуюся жизнь, но никто не придет тебе на помощь. Я — твоя единственная связь с внешним миром. Стоит мне сказать слово — и ты исчезнешь, и никто этого даже не заметит, — тяжело дыша, Эндрю убрал руку со рта Брилл и слегка завалился на нее, угрожающе вращая глазами.
— Мой брат бы защитил, — воскликнула Брилл, как только ее губы оказались на свободе. Выгнув спину, она попробовала сбросить с себя пьяного мужчину, но, кажется, это движение лишь возбудило его. Эндрю потряс головой и вновь сфокусировал на ней взгляд своих затуманенных алкоголем глаз.
— Уверен, он бы так и сделал, если бы знал. Но не думаю, что он в ближайшее время узнает о твоих проблемах. — Чуть икнув, Эндрю ухмыльнулся. — Еще варианты? — Когда на лицо Брилл наползло выражение оторопелого ужаса, он ослабил хватку, отпустив ее запястья, и, выпрямившись, сел на краю кровати.
Шарахнувшись прочь от чудовища, замаскировавшегося под мужчину, которого она знала десять лет, Брилл яростно терла запястья, отчаянно пытаясь оттереть с кожи ощущение его недавнего прикосновения. Вся тяжесть ее нынешнего положения наконец начала проникать в ее затуманенный мозг. Она была в чужой стране, без друзей, с которыми можно было бы перемолвиться словечком. Ее жених на самом деле оказался властным полубезумным психопатом, который явно не терзался колебаниями, уводя ее жизнь прямо у нее из-под носа. «Как до этого дошло? Когда все изменилось? Когда все вышло из-под контроля? Моя жизнь не должна быть такой!»
Стараясь удержаться за эти мысли, Брилл смяла простыни в кулаках. «Что я могу сделать? Я ничего не могу! Он может отнять у меня все, и я ничего не могу с этим поделать! Я не могу уйти. Я никого не знаю. Никто мне не поможет, и где я, женщина, сумею найти работу? Если я уйду с Арией, вероятно, мы будем голодать и умрем на улице… Я ничего не могу сделать!» По ее телу прокатилась волна паники, окрашивая каждую мысль в мрачные тона, погружая во тьму, какой Брилл не видела со дня смерти Джона… с того дня, когда ее единственный друг ускакал в ночь. Пытаясь дышать сквозь парализующую вязь своего личного кошмара, Брилл безмолвно смотрела, как Эндрю потянулся и взял подсвечник.
— Надеюсь, я успешно отмел любые дальнейшие аргументы по этому вопросу. Пожалуйста, отныне постарайся быть более приветливой. Я ненавижу ссориться с тобой, — безапелляционно заявил он; в колеблющемся свете его глаза блестели подобно глянцевым пуговицам. Мягко улыбнувшись пламени в своих руках, Эндрю медленно поднялся на ноги. — Мы с Джоном часто так ссорились… и посмотри, куда это его привело. — Без дальнейших рассуждений он направился к двери, вытянув руку и двигаясь в темноте наощупь. Дойдя до дверного проема, Эндрю остановился, чтобы задуть свечу, оставив комнату во власти удушливой тьмы. Казалось, что эхо от повернувшегося в замке ключа будет разноситься вечно.
Скатившись с края кровати, Брилл поковыляла через комнату на предательски подкашивающихся ногах. Каждый вдох и выдох давался с трудом из-за усилий, которые она прилагала, чтобы добраться до двери. Вслепую поискав дверную ручку и наконец крепко ухватившись за холодный шар, Брилл собрала все оставшиеся силы и повернула его. Обнаружив, что дверь заперта, она заколотила в нее кулаком — ощущение загнанности в ловушку пробудило животные инстинкты.
— Выпусти меня! Ты не можешь запереть меня здесь! Я не зверь! Выпусти меня! — снова и снова дико вопила она, пока не охрипла и не отбила кулак. На ее отчаянный призыв никто не отозвался.
Опустившись на пол, Брилл отрешенно заметила жгучие дорожки текущих по щекам слез. Прислушиваясь к окружающей ее давящей тишине, он закрыла лицо трясущимися руками. Через некоторое время сердце успокоилось, паника стихла, и разум Брилл прояснился. «Я не могу здесь оставаться, это точно. Это просто слишком опасно… Я не могу жить под угрозой, что Эндрю отнимет у меня ребенка… Я не могу рисковать этим. Я должна вытащить нас отсюда. Я должна… что бы ни было… я должна». И пока Брилл немигающим взором смотрела в темноту, в ее голове начал созревать план. Она приняла решение и знала, что делать.

* * *
Оставалось ровно пять дней до Рождества; снаружи все укутал снежный покров, холлы были украшены остролистом, но, если бы кто-нибудь со стороны делал выводы, основываясь исключительно на выражении лиц женщин семейства Донован, то ни за что бы не смог предположить этот простой факт. Брилл неподвижно сидела на своем стуле за обеденным столом, с лицом столь же спокойным и холодным, как зимняя равнина; Ария подражала матери во всем, вплоть до напряженного наклона плеч. Сегодня Брилл впервые за несколько дней разрешили свидание с дочерью, но из-за стоявшего над душой Эндрю воссоединение получилось в лучшем случае вялым. Мать и дитя сидели друг напротив друга, скромно сложив руки на коленях.
Во главе стола Эндрю смотрел поочередно то на одну, то на другую, наслаждаясь покорностью, которую углядел в их молчании.
— Я рад, что ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам за сегодняшним ужином, Брилл, — начал он, медленно поднося к губам исходящую паром полную ложку с супом.
Глаза Брилл на миг задержались на замершей у рта Эндрю ложке, затем она быстро опустила взгляд на свои колени.
— Я соскучилась по твоей компании, Эндрю, — тихо проговорила она, не моргнув глазом играя отведенную ей роль.
Улыбнувшись, тот проглотил горячий суп.
— Один из слуг сказал мне этим утром, что вчера обнаружил тебя, блуждающей по коридорам поздно ночью. Что же ты там делала в такой час? — легкомысленно спросил он.
Втянув носом воздух, Брилл подыскивала подходящий ответ. «Черт бы побрал этих проклятых слуг… шпионят и наушничают обо всем, что я делаю…» В последние несколько дней стоило ей допустить оплошность, как она оказывалась запертой в своей спальне. «Но скоро мне все равно не придется об этом беспокоиться», — с прохладцей подумала она, глядя, как Эндрю подносит ко рту еще одну ложку супа. Изобразив стыдливое пожимание плечами, Брилл повертела в руках салфетку.
— Я проголодалась и не хотела никого беспокоить. Так что просто спустилась вниз и отрезала несколько кусков хлеба.
Пока Эндрю искал в лице Брилл малейший признак притворства, в комнате висела напряженная тишина. Ничего не обнаружив, он прикрыл ладонью зевок.
— В следующий раз разбуди кого-нибудь.
— Разумеется, — отозвалась Брилл и, заметив, что Эндрю трет глаза, улыбнулась уголком рта. Отодвинув нетронутую тарелку с супом, она слегка покачала головой, когда Ария дернулась, чтобы отведать немного своей порции. Та сконфузилась и со стуком положила ложку.
Затем в комнату вошел лысоватый мужчина средних лет и медленной, плавной походкой приблизился к столу.
— Могу ли я подать следующее блюдо, милорд? — спросил он, часто моргая в ожидании ответа. Неопределенно кивнув, Эндрю отпустил мужчину.
Облизав губы, Эндрю вновь обратил свое внимание на Брилл.
— Ты должна извинить меня… внезапно я почувствовал себя очень уставшим.
— Должно быть, в последние дни вы перетрудились, милорд, — участливо ответила Брилл, кладя свою салфетку рядом с бокалом. Переведя взгляд на дверь, она ощутила, как сердце екнуло у нее в груди. Затем, когда несколько минут спустя из кухни никто не вернулся, ее губы украсила тонкая улыбка, становясь все шире, пока швы не натянулись. — Слуги всегда едят одновременно с нами? — тихо спросила Брилл, хотя уже знала ответ.
— Да, я никогда не видел смысла в том, чтобы заставлять их ждать, пока… пока я не закончу, — отозвался Эндрю, глотая слова.
— Как мило с твоей стороны, — коротко сказала Брилл с легчайшей ноткой ехидства, когда Эндрю вяло сполз вниз на своем стуле. — Твоя доброта сделала сегодняшний вечер куда удобнее для исполнения плана.
— Плана… о чем ты говоришь?
Прижимая руку к своим ушибленным ребрам, Брилл медленно встала, прошлась по комнате и быстро проверила все двери; убедившись, что в ближайшее время в комнату никто не прокрадется, она снова перенесла внимание на Эндрю, старавшегося сохранить вертикальное положение. — Если бы ты требовал от слуг есть после тебя, я бы не смогла точно рассчитать время действия снотворного, которое добавила в пищу. — Посмотрев на настенные часы, Брилл скрестила руки на груди. — Прошло ровно пятнадцать минут с того момента, как ты проглотил первую ложку супа.
— Ты что-то подсыпала мне в еду? — медленно произнес Эндрю, почти проревев последнее слово.
— Да… ну, не совсем. Поскольку я не знала, что именно приготовит повар этим вечером, я не могла попросту намазать одну тарелку. Вместо этого я подмешала во всю соль на кухне сильное снотворное, которое твой добрый доктор давал мне, когда я жаловалась на недосыпание. Видишь ли, будучи женщиной, я знаю, что независимо от блюда, необходимым ингредиентом будет соль.
— Черт тебя побери, женщина… как это поможет тебе?! Сейчас ты не оставляешь мне выбора, кроме как избавить свою племянницу от твоей опеки… Ты будешь счастлива, если я позволю тебе хотя бы выйти из комнаты… Ты будешь умолять меня… — Свалившись со стула в попытке встать, Эндрю с грохотом приземлился на пол. — Чарльз! — воззвал он к своему слуге, но лишь молчание было ему ответом.
— Я никогда в жизни ни о чем тебя не попрошу! — яростно прошипела Брилл и оттащила Арию подальше от лежащего на полу мужчины. — И теперь ты узнаешь, каково это — звать на помощь и не услышать ответа! Можешь хоть сгнить на этом полу — мне дела нет. К тому времени, как вы проснетесь, милорд, мы будем далеко.
— Ты не сможешь сбежать с ней, нищая ирландская шлюха! — кричал Эндрю ей вслед, пока Брилл выводила Арию из комнаты.
Пробежав по коридору за руку с дочерью, Брилл свернула в боковую комнатку и подхватила сумку, которую припрятала тут заранее, набив скромной одеждой для себя и Арии, а также положив пачку денег, которые стянула из одного из сброшенных Эндрю пальто. Брилл направилась к ближайшему лестничному маршу, быстро говоря на ходу:
— Хорошо, дорогая, мы собираемся покинуть это место прямо сейчас, потому что если мы не уйдем, кое-какие плохие люди попытаются вернуть тебя обратно в Англию. — Явно напуганная мыслью о том, что ее могут разлучить с матерью, Ария вцепилась в ее юбки. — Впрочем, не волнуйся, — весело продолжила Брилл, — я не допущу этого.
Быстро поднявшись по лестнице, Брилл прошла в детскую. На минутку отпустив Арию, она вытащила из шкафа столько теплой одежды, сколько могла, и, переодев дочку, закутала ее в подходящую зимнюю накидку. Схватив любимую куклу Арии, ту самую, которую та привыкла называть Эриком, Брилл впихнула ее в свою едва не лопающуюся сумку, а затем пошла по коридору в свою комнату. Таким же манером скинув с себя тонкий шелковый туалет, Брилл надела припрятанное глубоко в шкафу скромное коричневое платье. Накинув на голову старую тряпку, чтобы скрыть примечательный цвет своих волос, она направилась к выходу.
В этот момент в дверь вошла юная служанка, перегородив Брилл путь. Немедленно опознав в девушке тихую повариху, присланную в ее дом многие месяцы назад, до того как уехал Эрик, Брилл продолжила двигаться вперед.
— Что вы сделали со всеми, мадам?! Я зашла на кухню, а все лежат на полу. Они вообще не шевелятся! — взвизгнула девушка дрожащим от страха голосом. — Вы что, отравили их?!
— Нет, они просто спят… никто не пострадал.
— Вы всех убили, мадам! — продолжала Аделин, пропустив мимо ушей слова Брилл. — Они все мертвы, и если вы уйдете, полиция обвинит меня! Вы бы и меня убили, если бы я не чувствовала себя настолько плохо, что не стала сегодня ужинать! — В голосе девушки зазвучали истеричные нотки, сделав ее речь практически неразборчивой.
— Аделин… — медленно начала Брилл, пытаясь успокоить обезумевшую служанку. — Никто не умер. Они все просто…
— Что ж, я не позволю вам оставить меня одну объясняться с полицией!
Почуяв в словах девушки некоторую угрозу, Брилл бросилась вперед, чтобы удержать дверь. Но еще до того, как ее рука сомкнулась на дверной ручке, Аделин резко захлопнула белую деревянную дверь прямо у нее перед носом. До ушей Брилл донесся слишком хорошо знакомый ей щелчок поворачивающегося в замке ключа. Колотя кулаком в дверь, она слышала удаляющиеся прочь по коридору испуганные шаги Аделин.
— Проклятье, проклятье, проклятье! — громко простонала Брилл, уронив на пол плащ, который держала в руке. — И что теперь?! Черт бы побрал эту девчонку!
Ощутив, как первая волна паники подобно кулаку сжимает сердце, Брилл принялась метаться по комнате. Ее брань прервало настойчивое дергание за юбки, и она опустила взгляд на спокойное лицо дочери.
— Что такое, дорогая? — с легким нетерпением спросила Брилл. — Мамочка должна подумать о новом пути побега.
Ария молча подняла ручку и торжественно указала на окно. Проследив глазами за пальцем дочери, Брилл медленно понимающе кивнула.
— Ария, ты куда сообразительнее мамочки, — сказала она, надевая сброшенный плащ и подхватывая сумку. Подбежав к окну, Брилл распахнула створки и выглянула наружу, оценивая безмятежный белый покров, раскинувшийся в десяти футах под ними. В комнату ворвался порыв ледяного ветра, приподнимая занавеси на стенах.
— Предстоит долгий спуск, — пробормотала она, неуверенно глядя на маленькую фигурку Арии, когда дочка подошла и встала рядом с ней. Пожав плечами, та отмахнулась от высоты, показывая, что не боится.
— Хорошо же, — решительно проговорила Брилл. Повернувшись, она подняла с пола сумку и выбросила ее в окно, затем, стряхнув с подоконника снег, перекинула ногу через край и вылезла наружу, по дороге запутавшись в юбках и едва не кувыркнувшись в царящую внизу темноту. Глянув по сторонам, она издала удивленный смешок, заметив белую решетку для вьющихся растений, мерцающую на стене дома всего лишь в футе от ее окна. Вцепившись для опоры в одну из белых перекладин, Брилл встала на колени, чтобы помочь Арии взобраться на подоконник рядом с собой.
— Ладно, вот как мы поступим, — медленно произнесла она. — Мы спустимся по этой короткой лестнице и побежим к конюшне. Там мы позаимствуем одну из лошадей, чтобы не пришлось брести по снегу. Хорошо звучит? — Кивнув, Ария коротко глянула на шпалеры, затем на землю, и ее лицо затуманил тончайший налет страха.
— Все будет в порядке. Я помогу тебе спуститься. Все, что тебе нужно делать, это держаться за меня, — уверила ее Брилл, и Ария обвила ручками шею матери. Подтянувшись на решетке и приняв вертикальное положение, Брилл крепко прижала дочку к бедру, несмотря на пронзившие бок стрелы боли, и медленно перенесла ногу на импровизированную лестницу, проверяя ее на прочность. Когда тонкая деревянная планка выдержала ее вес, Брилл поставила рядом с первой и вторую ногу, прильнув к стене дома, как обезьяна. Держась одной рукой, она осторожно переставляла ноги с перекладины на перекладину. Текли минуты, и она сосредоточилась одновременно на том, чтобы сохранить равновесие и не уронить Арию.
Когда до сугроба осталось несколько дюймов, Брилл благодарно вздохнула.
— Это было нетрудно, — заявила она в ночь, внезапно почувствовав себя непобедимой. «Все будет в порядке. Как только мы доберемся до Парижа, дела не будут так плохи. Если я хорошенько постараюсь, то найду работу и место для ночлега… Все будет в порядке».
Наклонившись, чтобы поставить дочку на землю, Брилл подняла их наспех собранную сумку и, игнорируя боль, вызванную этими действиями, направилась к конюшне; Ария следовала за ней по пятам. «Все будет в порядке… все будет в порядке», — мысленно повторяла Брилл, когда они тихо проникли внутрь и оседлали сонную кобылу. Привязав сумку позади седла, она повернулась и натянула шапочку на уши Арии. Подведя лохматую лошадку к дверям конюшни, Брилл зловеще улыбнулась в сторону смутной тени особняка. «Все будет в порядке…»
Посадив Арию на спину животного, Брилл неуклюже забралась позади нее. По-мужски устроившись в седле, она привела в порядок юбки и плащ и, обернув его края вокруг маленькой фигурки Арии, причмокнула кроткой лошади и пришпорила ее коленями. Медленно пробираясь по темной аллее, они вскоре добрались до проселочной дороги. Пустив кобылу рысью, Брилл направила ее по дороге в сторону их конечного пункта назначения, Парижа.
«Все будет в порядке… — подумала она в последний раз, теперь скорее как молитву, чем как утверждение. — Все будет в порядке».

* * *
Однако три дня спустя все было отнюдь не в порядке. Был канун Сочельника, а Брилл тряслась от холода в одном из многочисленных парижских переулков, вместо того чтобы греться у ревущего очага. Поначалу широкие городские тротуары и похожие на лабиринт боковые улочки казались благословением. Можно было легко затеряться среди толп, спешащих по грязному снегу. Но на что Брилл никак не рассчитывала, так это на возмутительную дороговизну и распространенный дефицит, которые создавал в городе огней зимний период.
Украденных денег, на которые она рассчитывала прожить, пока не найдет работу, хватило едва ли дольше чем на день. В страхе, что кто-нибудь узнает странный цвет ее волос, Брилл заглянула в магазин париков и купила самый дешевый парик натурального цвета, какой смогла найти. Теперь, став темноволосой женщиной с длинной челкой, отчасти скрывающей черты ее лица, Брилл выглядела более похожей на Арию, чем когда-либо прежде. Но это случилось до того, как она осознала, насколько дорога жизнь в городе для одинокой женщины с ребенком, до того, как она открыла, насколько в действительности бессердечен Париж.
Остаток денег был потрачен на оплату двух ночей в кишащих крысами трущобах, коридоры в которых подозрительно воняли человеческой мочой. Не имея возможности купить стремительно дорожающий хлеб, Брилл два дня ничего не ела, отдавая дочери то немногое, что могла себе позволить, все это время проклиная свою глупость, из-за которой она купила парик, чтобы замаскировать волосы, когда могла бы потратить деньги на еще один батон хлеба.
И теперь они остались ни с чем, вынужденные блуждать по холодным сверкающим улицам города, поскольку не могли позволить себе снять жилье еще на сутки. Перспектива провести ночь без крыши над головой тяжким грузом висела в мозгу Брилл. Она видела груды тряпья, в которые кутались дрожащие бездомные в малолюдных переулках. Те, которые еще дрожали, могли считаться счастливчиками: она заметила окостеневшие, замерзшие тела тех неудачливых бедолаг, которые не пережили ночь. «Думай, Брилл, думай! Мы должны найти, где переночевать. Бесплатное место… куда пускают одиноких женщин… О боже… Что мне делать?»
Переложив сумку в другую руку, Брилл выпрямила затекшую спину. «Кажется, эта проклятая сумка становится тяжелее с каждой минутой». Опустив голову, она привалилась усталым плечом к холодной кирпичной стене. Почувствовав на себе взгляд Арии, Брилл криво улыбнулась, сделав отважную попытку удержать набежавшие слезы отчаяния и бессилия. «Я должна позаботиться об Арии… даже если придется голодать неделю, я должна позаботиться о ней. Мне нужно найти ей место для ночлега… нужно найти для нее еду. Если не найду, то что же я за мать… Моя ошибка уже в том, что я заставила ее пройти через это…» Ударив кулаком в стену позади себя, Брилл ощутила, что ее нижняя губа начала дрожать.
Как раз в тот миг, когда тяжесть их положения грозила раздавить Брилл под своим весом, она почувствовала, что за ее юбки дергает тонкая ручка. Глянув вниз, она увидела, что Ария смотрит на дорогу.
— В чем дело, милая? — устало спросила Брилл, проследив глазами за взглядом дочери, но не увидев ничего для них интересного.
Показав пальцем, Ария снова дернула мать за юбки и сама отправилась по улице. Брилл, встревоженная ее быстрым уходом дочери, подпрыгнула, оттолкнулась от стены и, вцепившись в сумку, бросилась за удаляющейся фигуркой. Свернув в погоне за дочерью сперва за один угол, потом за следующий, Брилл вдруг выбежала на широкое открытое пространство, едва не пролетев мимо внезапно остановившейся Арии.
— Что это с тобой?! — почти кричала Брилл, крепко стиснув ее руку. — Кто-нибудь мог похитить тебя! Или ты сама бы потерялась! Не смей больше убегать от меня! Ты слышишь меня, никогда… — отповедь оборвалась на середине, когда Брилл заметила, что широко распахнутые глаза Арии уставились через площадь на огромное здание, возвышающееся менее чем в пятидесяти ярдах от них.
Запрокинув голову, чтобы рассмотреть десятиэтажный шедевр, Брилл поняла Арию. Узнавание скользнуло по ее усталому лицу, пока глаза путешествовали по пышной архитектуре и детально вылепленным статуям Парижской Оперы. Она остолбенело нахмурилась и сжала губы. «Почти год прошел, с тех пор когда я была здесь… смешно, именно тут я впервые встретила Эрика».
На мгновение позабыв о многочисленных проблемах, Брилл поддалась настоянию дочери и последовала за той к основанию лестницы, ведущей к одному из множества парадных входов здания. Застарелая душевная рана, от которой, как она была уверена, удалось избавиться, вскипела в Брилл, безжалостно пульсируя в уже порядком изношенном сердце. «Именно тут я впервые встретила Эрика…» Качнув головой, Брилл отвернулась от здания, отвернулась от эмоций, которые то возродило в ней. Намереваясь оставить позади шедевр Гарнье, она огляделась в поисках Арии — только чтобы обнаружить, что та машет ей с вершины лестницы.
Брилл, слегка выведенная из себя вернувшимся на плечи грузом бесконечных забот, уперла кулак в бедро.
— Заканчивай играть, пора идти, — поскольку Ария продолжала махать как ни в чем не бывало, она подобрала юбки и начала взбираться по лестнице, кипя от злости на непослушание дочери. — Ну же, Ария! У нас есть более важные вещи… — умолкнув на полуслове, Брилл разъяренно наблюдала, как Ария разворачивается и просачивается в здание через ближайшую дверь.
Проворчав про себя несколько проклятий, Брилл пробежала оставшиеся футы и бросилась в ту же дверь, за которой скрылась Ария. На секунду сбитая с толку царившим внутри полумраком, она замедлила шаг, глядя вокруг ослепшими глазами и ожидая, пока зрение привыкнет к сумраку. Закрыв на мгновение глаза, Брилл только сейчас осознала, как внутри театра тепло. Сгибая замерзшие пальцы, она запрокинула лицо вверх, наслаждаясь покалыванием во всем теле. «Боже… я почти забыла, что такое быть в тепле…» Вздохнув, Брилл открыла глаза.
— Ария? — тихо позвала она, убежденная, что в любой момент появится кто-нибудь и выпроводит их вон. Неуверенно переложив сумку из одной руки в другую, она шагнула дальше в незнакомую часть театра. До сих пор попадая в это здание только через входы для зрителей на экипажах, Брилл не могла полностью сориентироваться. Последовав на звуки голосов, она бесшумно прокралась по пустынным коридорам. — Ария!
Тихонько толкнув дверь, Брилл очутилась в зрительном зале. На сцене, по всей видимости, репетировала балетная труппа. Намереваясь уйти тем же путем, каким пришла, Брилл внезапно заметила черноволосую головку Арии, торчащую над алыми бархатными креслами в нескольких рядах от нее. Чертыхаясь про себя, Брилл закрыла за собой дверь и, пригибаясь, пошла, чтобы вернуть дочку с шестого ряда, где восседал этот невозможный ребенок. Быстро добравшись до замершей фигурки Арии, Брилл изогнулась, чтобы схватить девочку за руку и выволочь ее из театра.
— Что ты тут делаешь?! — прошипела она чуть громче, чем рассчитывала.
— Хотела бы задать вам тот же вопрос, — раздраженно раздался с левой части сцены властный женский голос. Щебетавшие между собой балерины замерли при звуках этого голоса, погрузив весь зрительный зал в напряженную тишину.
Когда Брилл медленно подняла взгляд на множество обращенных к ней лиц, ее сердце пропустило удар. Она застыла, как лань под прицелом охотника, ее глаза расширились, от испачканного лица отхлынули все краски, а кожа зудела, словно по ней кто-то ползал. Пытаясь совладать с грозящей подавить рассудок инстинктивной застенчивостью, Брилл намеренно сфокусировала взгляд на стоящей на сцене стройной женщине средних лет.
— Я… ох… ну, я…

Отредактировано Lupa (2016-04-15 03:59:14)